Кристофер Прист - Сближение

Посреди всего этого хаоса повисло мгновение мнимой тишины. На дальней стороне Рыночной площади пожар в трех домах вышел из-под контроля. Центральным из них был особняк графа – огонь охватил великолепное здание со старинными окнами, резными фронтонами, бревенчатыми стенами, построенное как минимум триста лет назад. В этом зрелище было что-то нереальное, даже гротескное, я отвела взгляд, посмотрела на небо, такое голубое и чистое над клубами густого дыма, поднимавшегося со всех частей города. Из глаз хлынули слезы, я задыхалась.

– Он сгорел, – пробормотал Томаш.

– Твой дом… – только и смогла произнести я.

– Нет! – Томаш повернулся и обнял меня, прижав к груди. – Не просто мой дом. Это место, где я жил. Где ты жила. С тех пор как начался наш роман, я мечтал лишь об одном – покинуть его.

Часть крыши рухнула в огонь, подняв огромный фонтан искр и столб густого серого дыма.

– Все кончено, Томаш.

– Я люблю своих родителей, но презираю жизнь, которую они ведут.

– Именно благодаря их образу жизни мы познакомились.

– Да, конечно. Они желали добра, но мне противно все то, что они тебе наговорили.

– Ты уверен, что в доме никого нет? – спросила я, глядя, как языки пламени становятся выше. Соседнее здание, похоже, готово было рухнуть.

– Я с утра обыскал его. Там никого не оказалось, а все комнаты заперты. – Томаш пятился подальше от пламени. На улице позади дома графа раздался громкий взрыв, отчего мы оба инстинктивно отвернулись и закрыли лица руками. И, хотя заметили обломки, разлетающиеся в воздухе, и огненный шар, взмывший вверх, но каким-то чудом не пострадали от взрыва. – Это конец, Кристина. Наша былая жизнь канула в прошлое. Как только война закончится, мы будем вместе.

Над нами летел строй немецких самолетов, очень высоко, и самолеты казались темными силуэтами на фоне неба. Это были Юнкерсы Ju-87 «Штука»  [39]  « Stuka » – сокращение немецкого термина Sturzkampfflugzeug («Пикирующий боевой самолет»), советские солдаты прозвали их «певунами» за рев сирен при пикировании. , ужасные нацистские пикирующие бомбардировщики. Похоже, они кружили над Краковом. Рев двигателей пульсировал, заглушая звуки инферно, бушевавшего в городе. Самолеты по очереди покидали строй, входили в крутое пике и на ужасной скорости летели к земле. На каждом из них при атаке включалась сирена – это завывание привносило элемент умышленности и садизма. Машины нацелились на здания, стоявшие на берегу реки, в полукилометре от места, где находились мы. Никто не стрелял по самолетам с земли. Прекрасный старый город был отдан на их милость, но его у бомбардировщиков не допросишься.

Томаш схватил меня за запястье, и мы побежали обратно тем же путем. Повсюду валялись осколки стекла и обломки кирпичной кладки. Через минуту мы добрались до того места, где располагалась лавка, но, пока мы отсутствовали, она целиком сгорела. Отряд солдат исчез. Томаш встревожился:

– Мне нужно их найти.

– Они могут быть где угодно, – сказала я, поскольку внезапно захотела уговорить Томаша сбежать со мной.

– Нет. У нас приказ. Эта улица, и еще вон та.

– Поехали со мной, Томаш. Тут ад.

– Я не могу бросить своих ребят.

– Можешь. Польша проиграла. Больше не за что сражаться. Нацисты введут войска и повяжут всех, кто служил в армии.

– Мы будем бороться до конца.

Раздался еще один взрыв, где-то на той стороне Рыночной площади, и тут Томаш заключил меня в объятия, и мы страстно поцеловались впервые с момента, как встретились в тот день. На несколько секунд в этом маленьком закрытом мире любви возникло странное чувство, будто жизнь вот-вот вернется в нормальное русло. Все остальное отступило. Но спустя мгновение мы снова услышали звук двигателей немецких самолетов. Над нами появилась еще одна группа бомбардировщиков, которые лишь периодически виднелись в сгустившихся столбах дыма. Они уже кружили над городом, готовясь к очередной смертоносной атаке.

– Быстрее, Кристина! – закричал Томаш, отталкивая меня. – Уезжай!

– А ты?

– Встретимся во Львове. Просто доберись туда как можно быстрее!

Так мы и расстались. В последний раз я видела, как Томаш бежал на поиски своего отряда, опустив голову, вдоль разрушенной улицы, огибая горы обломков. Вой бомбардировщиков стал ближе, поэтому и я побежала подальше от Старого города, туда, где оставила машину. Каменные обломки после обрушения здания разбросало по капоту, ветровое стекло треснуло, но в остальном автомобиль, похоже, почти не пострадал. Я руками по мере сил сгребла мусор. Мотор завелся с первой попытки. Пришлось ехать по битому стеклу, но я не обращала внимания, резко повернула руль и умчалась прочь. Тяжелую дверную коробку взрывной волной вынесло на улицу, но я слишком поздно ее заметила. Машину сильно тряхнуло, когда я переехала через препятствие. Под днищем раздался ужасный скрежет, а потом прекратился. Автомобиль накренился. Где-то поблизости раздался взрыв, но я не понимала, где конкретно, и почти тут же над моей машиной пролетела «Штука», очень близко, а потом в нижней точке пикирования выровнялась и взмыла вверх. Самолет промчался так близко, что я смогла разглядеть, словно на фотоснимке, металлическую стойку, на которой переносили бомбы, черные шины в обтекаемых кожухах, пестрый зеленый камуфляж. Когда «Юнкерс» резко развернулся и сделал над городом вираж на небольшой высоте, мелькнула свастика на киле. Бомбардировщик направился на запад.

Я откинулась назад, чтобы посмотреть на самолет, не глядя, куда еду. Внезапно «Штука» перестала быть вражеской машиной, превратившись просто в самолет. Я снова ощутила то очарование, которое охватывало меня всякий раз при виде летательных аппаратов. Мне стало интересно, каково это – управлять таким вот бомбардировщиком, покинуть строй, наметить какую-то цель на земле, спикировать вниз на полной скорости, чувствовать, как воют сирены, а самолет трясется от перегрузок…

Автомобиль повело, он подпрыгивал и вилял, стукаясь о бордюр тротуара по обе стороны дороги. Я резко вывернула руль. Ехала куда глаза глядят, лишь бы спастись от этой ужасной бомбежки. Руль тяжело поддавался, машина плохо держала дорогу, я предположила, что как минимум одно колесо пробито. Бросила взгляд на указатель топлива – осталось лишь несколько литров. Я понятия не имела, сколько еще до Тарнува и насколько безопасны дороги.

Когда я увидела к югу от меня несколько немецких танков, выстроенных в шеренгу и ползущих в направлении города в своей особой угрожающей манере, то свернула в сторону как можно скорее.

Я продолжала огибать Краков, но уже передумала. Нелепо ехать на автомобиле в другой город, когда у меня есть самолет. Я рванула в сторону взлетно-посадочной полосы, решив, что немцы еще туда не добрались. Мотор громко дребезжал, предположительно из-за поломки после наезда на дверную коробку. Сложно было ехать по прямой, но я не видела смысла останавливаться и выяснять, в чем дело.