Михаил Шабалин - И звуки, и краски

— Да-да-да… — совсем по-стариковски приговаривая, Хан посматривал то на стоящего Беско, то на появляющиеся в воздухе перед ним предметы. Вот в крошках табака повисла трубка игломета.

Требовалось какое-то время, чтобы старик понял, что перед ним выкладывают содержимое его карманов. Укоризненно, но весело покачав головой, он водворил назад игломет — игрушка, если конечно иглы не отравлены. После чего взял лежащие в воздухе часы и засунул их в карман. Принимая правила игры, он подержал горячий баркус, подбрасывая его на ладони, после чего, размахнувшись, бросил его в просвет деревьев.

Словно скатившись с невидимой горки баркус съехал в то же самое место, откуда его взяли. Потом Хан осторожно взял в руки красногрудую галечницу. Птица забила крыльями, пытаясь освободиться. Хранитель выпустил ее.

— Та-а-ак… — удовлетворенно сказал он и поднялся. — Пределы действия?

— Не знаю… — пожал плечами Лен.

— Как не знаешь? — с подозрением спросил Хранитель.

Беско вновь пожал плечами.

— Ну вот докуда ты достанешь этим своим… — Хан неопределенно повел подбородком.

— Докуда думаю.

— Думаю… — повторил Хан. — Непонятно.

— Ну вот… — постарался объяснить Беско. — Там, на тропинке стоит охранник. И там, — он показал на кусты. — И там, и там…

— Ну, — согласился Хан.

— Ну вот я знаю, что они там…

— Ну и…

Словно камень пролетел над головой Хранителя, и в руку Лена со шлепком влип темно-синий тяжелый армейский лучемет.

Лицо Хана страдальчески сморщилось и, прикрыв глаза, он скороговоркой забормотал:

— Ой-е-е-е… Брось, брось, брось…

Беско послушно бросил лучемет. Тот, пролетев по пологой кривой, шлепнулся на траву.

Старик осторожно поднял его и засунул за пояс.

— Ну ты шутник… — вполголоса проговорил Дан. — Можно считать, второй раз родился. — Никогда ни к какому оружию в присутствии Хранителя не прикасайся. Если бы кто-то из этих, — Дан показал головой на офицера, вышедшего из кустов к Хранителю, — шлепнул тебя, то сразу бы получил чин гросс-дектора плюс еще вольный статус.

— Как это?

— Ну — пенсия сразу государственная… Особняк… Тели там разнополые… Много чего. Словом, помолись на ночь сегодня. С ложкой родился…

— Ну что же? — Хан дал понять, что аудиенция окончена.

Дан и Беско подтянулись.

— То, что я видел, пока цирк. Вы говорите, что это — оружие. — Хранитель смотрел на Денко, и тому стало холодно. — Это нужно доказать.

Воющее чудовище остановилось, выжидая. Тысячи систем танка работают сейчас на одну-единственную цель — уничтожить его, Беско. Бесчисленные бортовые ЭВМ напряглись в готовности: вот коррекция лазерных стержней… Вот, будто выдохнув, стальная черепаха качнулась с боку на бок. Полоснули по степи лучи прицелов. И вновь ожидание в напряженном вое турбин, готовых взреветь и бросить многотонную технику туда, где лежит, вжавшись в горячую землю Беско.

Пот заливает лицо, попадает в глаза, мешает сосредоточиться. Беско пытается представить себя лежащим на желтой выжженной земле южного полигона. Всего в ста метрах от него начиненное смертью чудовище. Оно было задумано, создано неуязвимым. Его нельзя взять снарядом. Сфера над черепахой контролируется быстродействующими радарами. Любой снаряд превращается в горячую дробь. Черепаха защищена от лучей лазера: два десятка точек, взятых под особый контроль вычислительных машин, уязвимы для лучеметов. Пока работают бортовые системы, машина не подставит их под удар. Дрожащие, словно в мареве грани корпуса — жидкие кристаллы — они не пропустят — отразят даже гамма-излучение. Но у Беско нет ни гамма, ни нейтронного излучения, которыми можно хотя бы задеть эту машину. А нужно не просто задеть…. Беско должен уничтожить черепаху. А иначе… Хранитель не шутит — всякое оружие прежде всего должно суметь защитить себя.

Бортовые вычислители проанализировали данные сканеров. Турбины слегка изменили обороты, и чудище поползло к Лену.

Сердце Беско сжалось от ужаса. Хранитель обещал, что с танка будут сняты всякие анализаторы, позволяющие увидеть неподвижную цель.

Почему не приходит чувство? Беско вновь представил себя лежащим на земле, на пути машины. Захотелось вскочить и броситься прочь от этого ужаса. Но сознание сопротивлялось этому, идущему от живота ужасу. Он уже видел, что делает с бегущим и живым такая машина.

Тела животных взрывались словно паровые котлы. Мерно урча, танк только поворачивался на месте, выслеживая мечущихся по полю овец. Вспышка! Видимый даже на фоне неба белый шнур протягивается, словно нехотя, к очередной жертве. В доли секунды сообщенная тепловая энергия превращает тело животного в газ, пахнущий кровью и дымом. Ошалелая овца (как остро животные чувствуют смерть) вбежала внутрь круга электромагнитных вешек. Комиссия, нехотя взиравшая на результаты работы танка (все делалось ради Беско — остальным все успело наскучить), оживилась. Молоденький обер-дектор, красуясь собственной удалью (подходить к вешкам — самоубийство!), подошел к овце и вытолкнул ее за пределы мертвой зоны. Танк ударил сразу же. Толчок воздуха, пахнущего гарью и кровью — и дымящаяся нога овцы упала перед Беско.

Впоследствии обер-дектора уже не было в комиссии. Совершил ошибку — близкий взрыв забрызгал кровью стоящих.

Беско в сотый раз принялся за одно и то же — представлять себя лежащим на выжженной земле… Ну почему, почему не проходит чувство? Если бы хоть наполовину того, что было в тюрьме…

Вот оно! Руки Беско начали распухать… Он весь сосредоточился на этом чувстве. Вот они уже гигантские — его руки… А сам он — уже не только лежит на земле, но и занимает огромное пространство. Руки Беско нащупали танк. Как мешает эта штука — кристаллическое покрытие! Руки буквально вязнут в нем. Беско, задыхаясь от усилия, наваливается на башню. Продавив руки сквозь вязкое покрытие, начинает шарить внутри танка. Он уже не чувствует себя лежащим на земле… Его там уже нет! Он весь в своих огромных руках. Вот в них — турбина танка. Лопасти, словно зажатые в ладони мухи — зудят. Где этот чертов блок? Сообразил… Ищу не в той стороне. Танк идет на меня, значит где-то тут… Защитная коробка. Сорвать, смять! Уже ходит ходуном земля. О Кратос! Какие бесчувственные эти гигантские руки. Вот она — тонкая пластинка, на которой выращены цепи управления всей этой гигантской машиной-убийцей. Еще одно усилие! Ну!.. Хруст… Сладостный хруст сотен тысяч миллионов нервных волокон оптоэлектроники…

Дернувшись словно от попадания снаряда, танк в смертной истоме потянулся, выпуская воздух из пневматической подвески, и обмяк.

Беско, чувствуя, что еще немного и он бы потерял сознание от усталости, не сразу поднял голову.