Джон Адамс - Царствие Хаоса

— Послушай же! Я хотела тебе сказать, что Кэрри беременна.

Большинство гражданских ученых — мирные люди и обычно не имеют дела с оружием. Коллег Иена в биологическом научно-исследовательском институте Амбер-Парка вполне можно было принять за Кротких. Но Иен вырос в сельской местности штата Кентукки, владеет небольшим арсеналом и научил меня им пользоваться. Он вел машину, а я разглядывала его профиль и пыталась понять, о чем он думает. Это всегда было нелегко. Твердый подбородок и серые глаза не выдавали эмоций. Иен ненавидел свою привлекательную внешность: считал, что из-за нее люди не воспринимают его всерьез. Он ошибался. Иена невозможно воспринимать иначе, чем всерьез.

Пятнадцать миль от пригородной части Буффало — жилой городской части Буффало больше не существовало — до поселка Кэрри мы проехали на скорости девяносто миль в час. Старый «хаммер» принадлежал институту, и, хотя Иен имел разрешение им пользоваться, его начальство не обрадует эта поездка. По дороге мы почти не встречали других транспортных средств. Автомобилям нужен бензин или биотопливо, которым, в свою очередь, нужна функционирующая экономика: заводы, системы распределения, достаточное количество рабочих для обслуживания того и другого. Кроткие не работают в таких отраслях: это «не экологично». Некоторые пытались, но хватило их ненадолго.

— Иен, — сказала я. — Я очень ценю…

— Не надо, — поморщившись, сказал он.

Я заткнулась.

Поселок окружали сельскохозяйственные угодья. Пастбища молочных коров, яблоневые сады, поля с пшеницей и кукурузой. Сараи и овины, колодцы и ветряные мельницы — все построено вручную. Издалека поселение Кротких легко спутать с поселком амишей, но вблизи можно заметить яркую и иногда довольно откровенную одежду, компьютеры, мобильники и радио. Некоторые поселения Кротких — но не это — выкупали электронные компании. Кроткие ничего не имели против машин, если могли научиться создавать, использовать и ремонтировать их с минимальным ущербом для окружающей среды.

Я вышла из «Хаммера» на большой лужайке «деревенской площади» — меня бесили их тупые архаичные термины, как будто в любую минуту надо ждать танцев вокруг Майского дерева, — и сразу услышала нападавших. Они азартно крушили мебель в «общинном центре» — доме, который любая группа Кротких строила в первую очередь.

Кричали люди, звенели, разбиваясь, стекла, трещало дерево. Стрельбы не было, но это не означало, что они не вооружены. Полиция, конечно, не приехала. Даже если кто-то из поселка вызывал полицию, те редко к ним приезжали. Начальник полиции говорил, что не хватает людей. Это правда. Американский союз гражданских свобод говорил, что полицейские ущемляют права Кротких, не желая их защищать. Тоже правда. Копы — как Бог — в основном помогают тем, кто сам себе способен помочь.

— Я посмотрю, что там, — сказала я Иену.

Он встал за «хаммер», чтобы меня прикрыть.

Когда я подошла к окну, из него вылетела скамейка.

Я увидела всего четверых: троих мужчин и одну женщину, и все, конечно, в возрасте около сорока или старше. Не меньше пятнадцати Кротких, в их числе четверо детей, жались к стене в дальнем конце комнаты. Взрослые вполне могли бы одолеть нападавших: когда те поднимали мебель, чтобы бросить ее и разбить, их пистолеты легко было выхватить из кобуры. Но Кроткие стояли у стены неподвижно. Стояли как замороженные, только их глаза метались по комнате.

«Трусы».

«Выраженная брадикардия непроизвольного страха».

Оба термина одновременно пришли мне на ум, но я отбросила эти мысли.

— Эй! — крикнула я и выстрелила в воздух.

Нападавшие обернулись.

Они были растрепанные, грязные и, скорее всего, пьяные. Лишь один из них достал пистолет — остальные, вероятно, и не заряжены, — но я отрезала:

— Даже не пытайся.

За моей спиной возник Иен со своим «АК-47», который выглядел здесь до смешного излишним.

— Кто-нибудь пострадал? — спросила я одного из Кротких.

Он с большим усилием покачал головой.

— Убирайтесь отсюда, — велела я отморозкам. — Если кому-нибудь в поселке причинили вред, если кто-нибудь из вас еще вернется сюда, клянусь, я выслежу вас. Всех и каждого. Капитан Зап сфотографировал вас на свой телефон, и мы легко узнаем, где вы живете. Ясно выражаюсь? Ясно?

Один за другим они кивнули. Только парень с оружием пытался принять угрожающий вид, но я посмотрела ему в глаза, и он сразу же опустил и взгляд, и пистолет. Через минуту они смиренно удалились.

Кроткие постепенно выходили из оцепенения. Взрослые опустились на колени, чтобы успокоить детей. Кэрри среди них не было, но я и не ожидала ее здесь увидеть: раз она сумела позвонить матери, она не находилась рядом с бандитами.

Иен, оставаясь ученым в любой ситуации, попросил разрешения взять у них образцы крови. Все ответили «да». Образцы крови были валютой, которую они платили таким людям, как Иен или я. Чтобы мы делали для них то, что они не сделают для себя. Кроткие это понимали. Они трусливы, но не глупы.

А я пошла искать сестру.

Все началось с вулкана. В Индонезии взорвалась какая-то гора, и по всему миру распространился пепел, содержавший странное вещество, которое повлияло на развитие зародышей (и влияет до сих пор). Вещество было древним, как и спящие гены, которые оно активировало. Прошло двадцать пять лет, и до сих пор исследователи, такие как Иен, пытаются каталогизировать все эффекты, которые те немногие гены оказывают на полмиллиона миль нервных волокон в мозге человека — не говоря уже об остальной части тела. Вот краткий список:

* Кооперативные, альтруистические черты личности.

* Экстремальная брадикардия непроизвольного страха — парасимпатический отклик нервной системы на насилие. Падает частота сердечных сокращений, ухудшается снабжение мозга кислородом, деревенеют мышцы, нарушаются связи между мозжечковой миндалиной и околоводопроводным серым веществом. Возможно усиление потливости. Возможны обмороки. Возможна смерть.

* Преувеличенная заботливость о других людях в связи с повышением выработки в организме окситоцина.

Интересно, что каждое из этих состояний считалось нормой, если показатели не превышали определенных границ. Кроткие раздвигали эти границы. Они отличались от нас эпигенетически, их ДНК превращала их в гораздо более приятных людей, чем все остальные. Они были слишком добры, чтобы уничтожать друг друга, уничтожать нас, уничтожать животных (они, разумеется, вегетарианцы) или чтобы причинять вред окружающей среде. Просто ангелы, черт их возьми.

Но разве люди не выше своей биологии? Люди ежедневно сопротивляются своим биологическим побуждениям, отвергая их в пользу культурных, таких, например, как моногамия. Или спасение людей из горящих зданий. Или оставление в живых того гада, который выхватывает у тебя из рук кошелек.