Роман Бобков - Хроники острова магов. Семена жизни. Книга 1. Замок на болоте

Трибуны затихли в ожидании, что же будет дальше. Томительные секунды тянулись одна за другой, а критские воины так и не стреляли по обозначившейся мишени. Их командир в волнении теребил тетиву лука, силясь понять, зачем им убивать этого безоружного и лишенного доспехов человека. Но в итоге, вспомнив, как он корчился от боли на приеме у мага, предводитель критян решил не играть с судьбой, а сделать то, что велели.

– Вложить стрелы! – не показываясь из-за укрытия, громко скомандовал он. – Стреляй!

С четырех сторон одновременно в беспечного самурая полетели четыре стрелы. Однако Генджи не рухнул, истекая кровью, на землю арены, а, сделав молниеносное движение своим веером, отбил все четыре стрелы и продолжил, как ни в чем не бывало, любование горными вершинами, не забывая при этом обмахиваться своим веером. Командир критян раскрыл от удивления рот и тут уже осознал, в чем был подвох кажущейся простоты задания. Этот выглядящий беспечным воин вовсе не так уж прост. А его веер, либо волшебный, либо сделан из чего-то, что не пробивается стрелами. Но как при этом он успевает отбить летящие в него одновременно с четырех сторон стрелы, все равно оставалось загадкой.

– Вложить! – снова громко скомандовал командир критян. – Стреляй!

Повторилось все то же самое. С изяществом машущей крыльями бабочки Генджи отбил своим боевым веером летящие стрелы и остался невредимым стоять на прежнем месте, как бы призывая критян еще раз повторить свою попытку. Но и третья попытка для критских воинов удачей не увенчалась. Самурай по-прежнему без единой царапины обмахивался своим веером.

Под восторженный рев трибун Некромант сделал знак Генджи, чтобы тот ушел пока с центра арены, а сам обратился к ликующим на трибунах воинам:

– Возможно, кто-то из вас решит, что наш Мацумуро Генджи заранее видел, где укрылись со своими луками новобранцы? Быть может, кто-то думает, что это облегчает поставленную перед Генджи задачу? – Некромант вопросительно вглядывался в лица затихших на трибунах воинов. – Ну что ж, – продолжал он, – мы дадим новопризванным возможность поменять свои места за укрытиями. Завяжите Генджи глаза!

К самураю подошел высокий воин-скелет и повязал на глаза Генджи повязку из плотной черной ткани. После этих манипуляций знаменитый военачальник сел, скрестив ноги, на землю и сложил свой боевой веер. Лицо его было спокойным и умиротворенным.

– Выйдите из своих укрытий и поменяйте их! – крикнул Некромант критянам. – Да постарайтесь это сделать незаметно для вашей мишени! Кто знает, возможно, еще пара ваших промахов – и я буду вынужден поменять вас с нашим Генджи местами!

Под дружное улюлюканье трибун критяне показались из-за укрытий.

– Зайцам никогда не убить могучего льва! – кричали зрители.

– Посмотрите, цыплятам выдали лук и стрелы, чтобы они защитились от хитрого лиса, но забыли объяснить, как ими пользоваться!

– Видимо, их мамочка снесла яйца для еды, но по ошибке из них вылупились глупые детки!

– Ничего, наш хитрый лис с удовольствием поест свежего мяса вместо сырых яиц!

Довольные собственными остротами зрители в итоге просто перешли на освистывающий гул и, опустив руки вниз, быстро захлопали пальцами одной руки по ладони другой. Это было выражением сильного недовольства по отношению к критским воинам.

Сами же критяне, собравшись в одном месте, внимательно слушали своего командира и старались не обращать внимания на оскорбительные выкрики.

– Чтобы попасть в этого человека, – полушепотом начал критский командир, – нам необходимо сменить тактику. Мы располагались за укрытиями полукругом, что значительно облегчало задачу этому ловкому воину, – критянин указал на спокойно сидящего Генджи. – Теперь мы укроемся так, чтобы наши стрелы летели с противоположных сторон. Я встану спиной к солнцу, ты, брат, укройся напротив меня, а вы двое спрячьтесь напротив друг друга по левую и правую сторону от нас. Стрелы положите на тетиву заранее и начинайте стрелять, как только я сам сделаю первый выстрел. Командовать голосом, я на этот раз не буду.

Лучники молча кивнули своему командиру и начали расходиться по своим местам. Они старались делать это осторожно и аккуратно. Впрочем, особой надобности в этом не было, галдящие зрители создавали такой шум, что Генджи вряд ли мог их услышать и проследить за их перемещением.

Но казавшемуся безучастным самураю вовсе не было необходимости слышать или видеть своих противников. С помощью своего артефакта, боевого веера, он отчетливо чувствовал каждого критянина, а особенно владеющего наконечником бронзовой стрелы командира. Конечно, связующие магические нити были очень слабыми, так как хозяин артефакта еще не умел ими пользоваться. Но для Генджи и этого было вполне достаточно.

Когда критяне укрылись по своим местам, воин-скелет снял с Генджи закрывающую глаза повязку, и самурай снова раскрыл свой веер, приготовившись вступить в центр арены. Он почувствовал, как наконечник бронзовой стрелы, являющийся артефактом критянина, помогает своему хозяину. Генджи понял, что тугой лук уже натянут и на этот раз глава критских воинов медлить не будет.

Именно так и произошло. Не успел самурай встать над своими, все еще обозначающими центр арены скрещенными мечами, как командир критян пустил стрелу. В тот же миг Генджи почувствовал, как слабый магический импульс, исходящий из артефакта критского военачальника, дернул невидимые нити, связывающие его с другими воинами. Один импульс был чуть сильнее двух остальных, и именно оттуда, с противоположного от первого выстрела укрытия, полетела вторая стрела. А затем, практически одновременно, слева и справа вылетели еще две смертельные опасности.

Ни одна из стрел, как и в предыдущие разы, не сумела достигнуть своей цели. Все они, звякнув по железным пластинам веера, упали в серую пыль. Зрители ликовали, а изображающий прежнюю беспечность самурай раскланялся во все стороны, но с центра арены не ушел.

И тут началось такое, что заставило притихнуть зрителей, а Генджи был вынужден сосредоточиться настолько, что о былой показной беспечности пришлось полностью забыть. Критяне по команде своего командира, пользуясь тем, что их мишень осталась на месте, начали бесперебойный обстрел. Они натягивали свои луки и пускали стрелы одну за другой, без всякого порядка. Казалось, при такой торопливости и хаотичности большинство стрел должны были лететь мимо, но благодаря наконечнику бронзовой стрелы все они летели точно в цель.

Генджи, словно исполняя некий безумный танец, вертелся и извивался, как уж. Движения его боевого веера стали настолько быстры, что слились в одну непрерывную, не поддающуюся описанию композицию. Всем было понятно, что сейчас самурай не просто демонстрирует свое неподражаемое искусство, а буквально борется за жизнь.