Мирра Лилина - Миллионы в пещере

- Но зачем вам? - последовал неизбежный вопрос. Госпожа Ахтмайер была удивлена.

- А затем, - был уже готов ответ, - а затем, что я решил основать музей славы героев Кессельбурга.

- Славы! - всплеснула своими полными руками госпожа Ахтмайер. - Так ведь их же побили!

- Ничего не значит, - заверял я. - Решительно ничего не значит. - И, чтоб сократить переговоры, назвал цену - вряд ли и живой Михель стоил этих денег.

Однако госпожа Ахтмайер стала со мной торговаться. Пришлось прибавить. Госпожа Ахтмайер вошла во вкус, она стала предлагать еще и еще фотографии Михеля и даже его письма тех времен, когда он был счастливым женихом, и, конечно же, его медали. Она была огорчена, когда я отказался от писем, а фотографий взял всего две да еще один документ, из которого следовало, что Михель был в унтер-офицерском чине. Музей героев в большем не нуждался.

И я и госпожа Ахтмайер были так увлечены нашей сделкой, что забыли обо всем другом. Прощаясь со мной в темной передней, госпожа Ахтмайер внезапно обняла меня полными руками и, прижавшись ко мне грузным телом, приникла к моим губам. Была, была ночь любви, уверился наконец я неодобрением подумал, что романтические чувства почтенной женщины не помешали ей помнить о своей выгоде - она сумела взять за фотографии неплохую цену, и я проникся к ней еще большим уважением.

Сделка с госпожой Ахтмайер оказалась хорошим началом. Через некоторое время нам удалось собрать изрядное количество фотографий и документов. И едва мы успели представить их Фаренвагу, как произошло событие, изменившее мою судьбу.

Гарри Гент ворвался ко мне утром, когда я еще был в постели, и швырнул на одеяло ворох газет. Это были виспутинские газеты. И в этих газетах несколько страниц были посвящены мне! Собственно, это теперь был уже не я, это был другой, это был тот, кем я был когда-то, словом, речь шла о Гиле Туке!

Огромные заголовки, фотографии сообщали миру сенсационную новость - известный миллионер Гиль Тук, не так давно трагически погибший, оказался жив. Гиль Тук подал в суд, он утверждает, что его завещание, по которому все его имущество получил пес Цезарь, могло войти в силу только после его смерти, и требует вернуть ему деньги. Знаменитый юрист Мэй-Клин заявил, что Гиль Тук получит свои деньги, и взялся защищать его интересы. Глава юридической фирмы «Стрик и племянники» Стрик-старший возражает Мэй-Клину! Стрик-старший согласился защищать интересы Цезаря!

«Гиль Тук уверен в успехе!» - это стояло под фотографией бандитской физиономии моего старого знакомого Питера Друлька.

«Гиль Тук уверен в успехе!» - Питер Друльк смеялся во всю свою могучую глотку. Я как будто слышал громовой его хохот. «Ну, что ты скажешь? - подмигивал мне с газетного листа тот, кто однажды похитил мое имя и теперь собирался похитить мои миллионы. - Хорошо я тебя обработал, что ты скажешь?»

- На вас лица нет, друг мой Питер, - заговорил Гент.

Меня взорвало.

- К черту! - закричал я. - К черту Питера! Гиль Тук - это я! Это я!

- Тсс-тсс! - пытался меня утихомирить Гарри. - Друг мой Гиль, великие решения нельзя принимать в запальчивости, иначе легко проиграть последнее. Вспомните Тарквиния Гордого…

- Ради бога, Гарри, что вы мне морочите голову, вы видите, что со мной сделали…

- Вижу, - подтвердил Гарри Гент. - И очень хорошо, что это с вами сделали. Если бы не такие истории, люди потеряли бы тонус, жизнь стала бы скучной. Представьте - повсюду скука: в Виспутии, в Айландии, вот она уже перекинулась через Изумрудный океан. Люди бегут, спасаются…

Я уже не прерывал его, а торопливо одевался.

- Нам не повезло, Тук,- продолжал Гарри.-Мы родились в скучный век. В прошлом году я осматривал древние развалины. Вы меня слушаете, Тук? Смотрел и думал. Через тысячи лет, когда до нас докопаются, что найдут разочарованные потомки? Развалины стоэтажного небоскреба? Горы ржавого железа! А памятники? Раскопают знаменитый памятник полицейскому, воздвигнутый в Нинезии? В музее я видел художника, он срисовывал обнаженную ногу дискобола. А тогда что будут срисовывать? Медный сапог полицейского? Что вы на этот счет думаете, Гиль?

- Я на этот счет думаю, что не позже чем завтра на рассвете мы улетаем в Виспутию,- ответил я.

Гарри Гент свистнул.

- В Виспутию? Зачем! А на кого мы оставим здесь дела?

- Гарри, - сказал я как можно внушительнее, - теперь или никогда. Я мог бы, конечно, поехать один, но вы знаете, Гарри, как можете вы оказаться полезны… А дела мы оставим Гуго Кнуту.

Это были необыкновенные дни. Как в кинематографе, мелькали события, встречи, люди,

Вот мы с Гарри Гентом в самолете над Изумрудным океаном обсуждаем план действий.

Виспутия. Отель, где я записываю свое подлинное имя, - Гиль Тук. Я пошел ва-банк. Гарри Гент решил отправиться в юридическую контору «Стрик и племянники».

- Вы сошли с ума, Гарри, Стрик-старший защищает интересы Цезаря!

- Дела есть дела, существует еще Стрик-младший! - повернулся на каблуках Гарри.

Через час в моем номере находился Стрик-младший, он взялся защищать мои интересы.

Газеты… Газеты…

«Новый претендент на миллионы Цезаря!» - возвещали миллионы газетных страниц.

«Кто самозванец?» - вопрошали газеты.

«Гиль Тук уверен в успехе!» - Теперь уже я смеялся с газетных страниц.

Меня осаждают репортеры.

- Улыбайтесь, все время улыбайтесь! - режиссирует Гарри Гент. - Это очень важно для успеха!

Кто настоящий Гиль Тук? Полторы тысячи свидетелей удостоверяют подлинность Гиля Тука. Тысяча семьсот пятьдесят один свидетель утверждает, что Гиль Тук - это Гиль Тук 2-й, так называли меня. Волна пари захлестнула Виспутию, букмекеры едва успевали оформлять эти пари. - Кто подлинный Гиль Тук?

Стрик-младший оказался блестящим адвокатом. Он потребовал, чтоб сам Цезарь, так как он единственный по самой своей природе неподкупен, - чтобы Цезарь установил, кто подлинный Гиль Тук.

Всю ночь я не сомкнул глаз. Цезарь мог забыть. Вот уже год как мы были в разлуке. Может быть, он принимает теперь своего же камердинера за хозяина, ведь богатство не прибавляет ума! И этого камердинера предпочитает всем другим - для Цезаря достаточно, если с ним добры, он же не отличит камердинера от мультимиллионера! И от него теперь зависело мое будущее!

Утром, когда явился Гарри Гент, я поделился с ним своими опасениями.

Гарри безучастно выслушал меня, помолчал немного и спросил:

- У вас есть что-нибудь выпить?

- Вы опять за свое, Гарри.

- Не будьте ханжой, Тук. Когда человек каждый день выпивает почти бутылку коньяку, он не может сразу перейти на молоко или простоквашу. Тогда вы от него ничего путного не услышите. Дайте выпить, тогда я, может быть, что-нибудь и придумаю.