Мирра Лилина - Миллионы в пещере

Она помолчала недолго, потом сказала:

- Вы очень предусмотрительны, Гиль. Ну что ж, если вам это так нужно… В конце концов все это пустяки.

Сон не приходил ко мне. Одна за другой сменялись картины пережитого за день. Мак-Кинлей с его речью-проповедью, я ощущал к нему что-то похожее на ревность, мне казалось, что, если бы я вовремя занялся этим, я бы сам додумался до того, что как откровение возвестил этот элегантный пастор. Не я ли некогда разъяснял Динглу, что чудо нашего века, атомная бомба, божественного происхождения? Еще один шаг, и я бы дошел до того, что придумал Мак-Кинлей про коня Апокалипсиса. Потом перед моими глазами возник придорожный кабачок и лица людей, я услышал голос певца и мелодии его песен.

Я бы запретил такие песни. И сборища также запретил бы. И снова я видел Мак-Кинлея, теперь он ехал на огромном коне. Конь громко ржал и вставал на дыбы, стараясь сбросить своего седока, а Мак-Кинлей кричал что-то о бомбе…

На лбу у меня выступили капли холодного пота. Стараясь не разбудить спавшую рядом Элиз, я осторожно просунул руку под подушку, куда обычно клал на ночь свой носовой платок. Рука моя нащупала что-то мягкое, заросшее мехом. Я выдернул руку, не сумев сдержать крика.

- Что с вами? - вскинулась Элиз. Она смотрела на меня расширившимися от ужаса глазами. - Что случилось?

- Мышь!.. - тыкал я пальцем в подушку. - Там мышь!

С детства я смертельно боялся этих тварей, и теперь мысль, что мышь забралась в мою постель, да еще когда я не один, была для меня непереносима.

Элиз включила свет и с некоторой опаской приподняла подушку.

- Так вот что вас так напугало!

В руках она держала что-то продолговатое, покрытое свалявшимся серым мехом.

- Это заячья лапка. Я с ней никогда не расстаюсь. Все дамы нашего круга носят теперь с собой такие лапки. Заячьи лапы оберегают от всех бед… Не смейтесь, Гиль. Я в это верю. Это талисман. Если бы я в это не верила, я бы сошла с ума от страха.

Элиз погасила свет, и мы снова улеглись.

- И это помогает? - заинтересовался я.

- Должно помочь. Все так верят. Когда это произойдет, больше не на что будет надеяться, кроме как на заячьи лапки.

- Но что же должно произойти?

- Ах, Гиль, ведь красные бросят на нас страшную бомбу!.. Раз мы бросим на них, они нам тем же ответят. Что спасет нас, скажите, что? Стало страшно жить, Гиль.

Я так и не заснул. Элиз спала. Было еще рано, когда я разбудил ее, пора было ехать устраивать наши дела.

Они устроились как нельзя лучше. Короткий разговор с доктором медицины профессором Делангом рассеял мои сомнения. Через час Элиз стала моей женой.

Элиз отправилась в Вэлтаун. Она говорила, что у нее там еще есть дела, кроме того, ей необходимо было проститься перед отъездом в Виспутию со своей старой теткой. Элиз не терпелось купить и обставить дом в Нинезии и начать приемы. За этим занятием она решила коротать время до моего возвращения из Айландии, куда я вскоре собирался ехать. То, что наша разлука могла продлиться очень долго, ее не заботило. Зато это беспокоило меня, но о том, чтоб Элиз переменила свои планы, не могло быть и речи. От пленившей меня мягкости не было и следа, Элиз оказалась весьма решительной дамой, не терпевшей возражений.

Проводив Элиз, я вернулся в отель. По коридору навстречу мне шел Гарри Гент. В модном костюме с ярким цветком в петлице, с засунутыми глубоко в карманы руками, с рассеянным взглядом и легкой гримасой брезгливости и скуки, Гарри Гент небрежно кивнул мне.

- Вы давно приехали, Гарри?

- Достаточно давно, чтоб успеть умереть со скуки. Здесь даже нет бильярда!

И Гарри, не прибавив ни слова, ушел.

Я был немного растерян. Не узнал ли Гарри о том, что Элиз стала моей женой? Так или иначе, я считал, что лучше все ему сказать об этом.

- Гарри! - крикнул я ему вдогонку.

Гарри Гент остановился.

- Не поужинаем ля мы вместе?

Гарри Гент помолчал, потом повернул обратно.

- Идет. Только я буду пить. Я хочу пить.

- Хорошо, пейте.

Мне не удавалось скрыть, как я ошеломлен. Гарри Генту это было, кажется, совершенно безразлично. Он смотрел куда-то поверх моей головы на темно-малиновую портьеру, отделявшую наш кабинет от шумного зала ресторана. В зале гремел джаз и монотонно шаркали ноги танцующих пар. Гент как будто не мне, а кому-то невидимому говорил, рассказывал, то угрюмо насупясь, то смеясь. Он был уже пьян, глаза его казались стеклянными, лицо пылало.

Я сидел против него и чувствовал себя так, как, наверное, чувствует себя живьем поджариваемый на сковороде карп.

- Не понимаю, Гиль, где же вы были, или вы глухи, слепы… Как же так, Гиль Тук из Виспутии и вы не знаете, кто такая Элиз Люкон? Она ведь несколько лет играла у вас в Виспутии! Актриса, да еще с такой внешностью, а ноги, вы заметили, Гиль, какие ноги? Представляете, Гиль, что вокруг нее творилось? Водоворот страстей, интриг, сплетен… А вы не знали? Вы осел, Гиль, вы просто старый осел!

Я молчал. Мне надо было, чтоб Гарри все рассказал, все, что он знает.

- А потом эта скандальная история с Мерлоу, похищение и черт его знает что еще, ведь об этом все газеты трещали, один вы, Тук, ничего не знали… И исчезла… А потом выплыла в Вэлтауне… В ее сети попался Дейли-Данн. Кто сказал вам, что он беден? Он наследник большого состояния. Но его отец пригрозил, что ничего ему не оставит, если он женится на Элиз, и мальчик послушался. Вы все поняли, Гиль? Впрочем, я вас еще не поздравил с женитьбой! Поздравляю! - поднял свой бокал Гарри Гент.

- Но вы же любите Элиз, Гарри? - решил я отомстить ему за удар, который он мне нанес.

- Люблю? - с удивлением посмотрел на меня Гарри. - Ах, бросьте, Тук.

- Но ведь ради нее вы спустили все ваше состояние.

- И еще раз спустил бы.

- Ради любой?

- Нет, ради нее одной. Ради Элиз Люкон. Но только, Гиль, не воображайте, что я вам завидую. Вам будет скверно, ох, как скверно… Вы осел, Тук…

С меня было довольно. Молча я поднялся и вышел.

Я заперся в своем номере и, не раздеваясь, бросился на кровать. Потом я потребовал виски. Я пил и размышлял о том, что в этом веке я не сумел разобраться в любви и теперь семейная жизнь не сулила мне ни покоя, ни радостей.

В дверях зала, где должно было происходить совещание с Фаренвагом, я столкнулся с Дейли-Данном. Все, от его глаз до носков ботинок, сверкало и сияло. «И все-таки я победил его! - со злорадством подумал я, глядя на его красивую могучую фигуру. - И все-таки Элиз принадлежит мне!» В эту минуту не хотелось вспоминать то, о чем говорил мне Гарри Гент.