Тимур Максютов - Авель, брат мой (сборник)

Когда тонкие металлические спицы перекрестили небо над городом и загудели генераторы плёнки, установленные на полукилометровой высоте, я опрометчиво сказал:

– А я не верил тебе, Иван. Победа близка.

Бестужев мрачно посмотрел на меня:

– Это только начало, самурай. Слизь – всего лишь почва. А цветочки и ягодки впереди.

Он тогда уже всё понял, этот постаревший на сто лет русский гений с воспалёнными от усталости глазами. Идёт подготовка к вторжению на планету. И Гости, естественно, дышат хлором, а не кислородом. А раствор соляной кислоты заменяет им воду. Когда условия станут для них комфортными – они непременно появятся. Может, через сто лет.

Может, завтра.

И мы должны быть готовыми.

Видимо, катера на воздушной подушке они достали на какой-нибудь брошенной военной базе – иначе добраться до города по сплошному морю колыхающейся слизи было невозможно. Неизвестно, что было их целью. Наверное, запасы консервов. Или сокровища Эрмитажа.

Они замешкались, забрасывая штурмовые тросы на верхний край дамбы, и это дало драгоценные минуты: успела подъехать дежурная десятка ополченцев.

По странному совпадению, именно на этом участке забарахлил генератор защитной пены, Бестужев возился там с ремонтниками уже с утра. А с ним – его постоянный спутник в последние месяцы, японец.

От десятки осталось меньше половины, так что брошенных «калашниковых» хватало. Первую волну пиратского десанта сбросили в слизь, но потом с катера заработал крупнокалиберный пулемёт…

Такеши успел снять пулемётчика, хотя пятидесятиграммовая пуля уже разнесла кислородный баллон японца, и осколок рассёк шею. Бетонная крошка порвала силуматовую плёнку защиты…

А минуту спустя над дамбой появились боевые коптеры питерцев и разнесли пиратов в хлам.

Врачи медицинской бригады с трудом отцепили пальцы Бестужева, пережавшие разорванную артерию японца. Кожа сползала с мёртвого лица Ивана клочьями.

Он надел свою защитную маску с кислородным клапаном на потерявшего сознание Такеши.

Как-то Иван сказал мне:

– Знаешь, самурай, чего мне не хватает уже много лет? И так же не будет хватать, когда мы закончим с Куполом? Питерской мороси. Этой штуки, когда капельки воды висят в воздухе и целуют в лицо. Они не воняют хлором, а пахнут морем. Ещё тем морем – настоящим.

Может, поэтому он и взял меня, чужака, в экипаж, упрямый технарь-рационалист. У самураев тоже когда-то наравне с умением владеть мечом ценилось искусство стихосложения и живописи.

Мы продолжаем работать по двадцать часов без смены. Здесь, на Луне, мы строим боевые корабли и готовим экипажи. Когда придут Гости – у нас будет, чем организовать торжественную встречу.

Завтра у моих кадетов – посвящение в офицеры Боевого Флота. Мы отправимся шаттлом на Землю. Планету, где миллионы спасённых живут под сотнями Куполов Бестужева. Мы полетим в Санкт-Петербург, и кортики моим свежеиспечённым лейтенантам будут вручать на площади имени Ивана Бестужева.

Под единственным в мире куполом, где специальные аэраторы насыщают воздух особой питерской моросью с запахом ветра с залива.

Январь 2015 г.

– Где зажигалка моя? Потерял. Блин, ну кругом засада. Повеситься, что ли?

– Серёга, да плюнь ты. Всё пройдёт, пройдёт и это. Ну, лишили квартальной, с кем не бывает. Просто день неудачный. Давай, спиртику накати.

Да нет. Чёрная полоса не сегодня началась. И даже не месяц назад, когда жена к теще в Иркутск уехала. Уехала, и будто кусок души с мясом вырвала и увезла. Лапочка моя, половинка. Ведь люблю тебя. Пятнадцать лет, а всё – будто в первый раз…

А как начиналось! В Бауманке одним из лучших был, диплом зачли как кандидатскую. Сразу попал в закрытый НИИ. Приличный оклад, квартиру дали через год. Занимались «генераторами эмоций» – психотронным оружием. Тема перспективная, с семидесятых годов ещё. «Излучатели страха», подвешенные под крыльями штурмовиков, в Афгане себя нормально проявили: «духи» лезли из пещер, бросали оружие и разбегались, как тараканы.

Но это – для противника. А для своих войск придумали «генератор долга» сделать. Генерал, курировавший «шарашку», Стругацких любил. Вычитал в «Обитаемом острове» про такую штуку и пробил финансирование. Сказку сделать былью поручили Серёге. Мысль простая: включаем установочку, а замполиты словами обрабатывают, лапшу вешают про почетную обязанность. Ну, после этого личный состав, выпучив зеньки, кидается на амбразуры и на танки с сапёрными лопатками.

Но Серёга что-то с частотой напутал. Люди начинали плакать, вспоминать, кого в детстве обидели, долги отдавать. Словом, не матросовы, а князья мышкины получаются, блаженные какие-то. А тут перестройка. Институт закрыли, материалы уничтожили, чтобы «демпресса» не добралась. Вот только широкополосный волновой блок на память и остался, в котором дежурные электрики «бомж-пакеты» на обед разогревают. Частоту подрегулировал – и работает не хуже микроволновки.

Смех, конечно. Кандидат наук работает электриком на Останкинской башне. А что делать, если наука рухнула давно?

Наверное, поэтому жена и ушла. Выходила-то за перспективного молодого ученого, а жить пришлось с работягой. Да и на двенадцать тысяч зарплаты не разгуляешься. Тоска…

Серёга глотнул разведенного водопроводной водой казенного спирта, воняющего резиной, и закашлялся. Прислонил горячий лоб к крохотному, в ладонь, окошку и поглядел на сверкающую ночными огнями Москву, такую красивую с трёхсотметровой высоты. Достал сигарету.

– Блин, ну где зажигалка-то? Памятная, мне жена на десять лет свадьбы дарила.

– Потерял, наверное. Сиди, я сейчас спички из бытовки принесу.

Напарник встал и полез по металлической лестнице на верхний пролет. Хлопок взрыва и вспышка отбросили его от двери. Повалил вонючий дым, из бытовки, матерясь, выскакивали электрики. Сергей рванул вверх по лестнице.

– Млять, опять пожар, что ли?!

– Да это Петька, придурок, в твою микроволновку самодельную яйца поставил вариться. Идиот. Взорвались к едреней фене, ему крышкой по лбу заехало.

Из развороченного блока нещадно воняло сероводородом. По корпусу пробегали какие-то искры. Сергей, прикрывая рот рукавом, выдернул вилку из розетки и плеснул в полыхающее нутро воды из чайника. Очередная вспышка опрокинула его на пол.

– Серёга, вставай, всё нормально. И это… Прости меня, это я твою зажигалку зажилил. Приглянулась мне она. И ещё. Ты мне в девяносто девятом году пятьсот рублей одолжил, а не спрашивал. Забыл, наверное. На, забирай.

Смущенный напарник протягивал зажигалку и смятую купюру. Сергей растерянно почесывал закопченный лоб, когда зазвонил телефон. Голос директора был непривычно приветливым.