Анастасия Баталова - Дети богини Кали

–

Аллис Руэл была поспешна, неласкова, и, казалось, отдавала дань некой традиции, ища плотских утех, а на самом деле не получала от них никакого удовлетворения.

Она сидела на диване подобравшись, обёрнутая белой простынёй, под которой тощие ноги, согнутые в коленях, торчали точно какой-то грубый каркас; куря сигарету, она задумчиво откидывалась, клала стриженый затылок на спинку дивана. Длинные жилы на ее шее напрягались, крепко выпирая из-под кожи.

«Злой скелет,» – подумал Малколм. Впервые за всю жизнь ему довелось быть близким с женщиной, к которой он испытывал откровенную неприязнь.

Новая служба требовала от него преодоления определённого морального барьера, поскольку прежде ему не приходилось использовать свою красоту в корыстных целях – он просто любил женщин, а они любили его – теперь же все его действия были подчинены выполнению определённого плана, и Малколм даже радовался тому, что Аллис ему совсем не нравится, ведь случись между ними роман, он просто не знал бы, как поступить. Сама о том не ведая, она помогала ему: дело было не только во внешности Аллис – да и в ней тоже, чего таиться, – но и в её манере общения, обрывистой, грубой и чуть свысока, когда она что-то говорила, нужно было догадываться, что имелось в виду, будто бы ей лень было закончить фразу или, к примеру, растолковать проскочившие в ней термины. Она будто бы самоутверждалась за счёт тех, кто провожал её недоумённым взглядом.

Это немало удивляло, но, зная, скорее всего, о своей непривлекательности, Аллис даже не думала исправляться: она была крайне небрежна, в её жидких коротких волосах обитала перхоть, ботинки сорок пятого размера вечно забрызганные грязью никогда не стояли в прихожей один к одному как полагается, а вечно валялись где-попало. Её длинное сухое лицо почти всегда выражало недовольство; об этом свидетельствовали две глубокие складки между бровями, уголки тонкогубого рта указывали вниз, острый подбородок выпирал вперёд, а жёлтые, неизменно в кофейном и чайном налёте зубы неплотно примыкали друг к другу.

Когда Малколм и Аллис вместе шли по улице: она – с мрачно сведенными бровями и борсеткой в одной руке, в длинном чёрном плаще, гротескно подчёркивающем ее непомерную рослость и худобу, в тяжелых ботинках с высокой шнуровкой, и он – в контрастно яркой дизайнерской одежде, свежий, нежный и жизнерадостно улыбающийся – видя их, прохожие, вероятно, испытывали невольную досаду: как же так получилось, что столь прекрасный цветок оказался в когтистых лапах чудища?

Он жил с нею уже почти полгода. Генеральный директор компании «Широкие Горизонты» была осторожна – она никогда не оставляла открытой ни почту, ни рабочие документы, всегда стирала историю посещений в браузере, и если бы она познакомилась с хорошеньким кокотом на какой-нибудь закрытой вечеринке, в клубе или его к ней привела бы подруга, то Аллис непременно заподозрила бы неладное. Она ждала подвоха отовсюду. Кредиторы. Конкуренты. Проверки губернатора. Полиция. Компаньоны. Собственные подчинённые, жаждущие занять её место. Ещё никогда Малколм не встречал настолько подозрительного человека.

Онки Сакайо настаивала, чтобы знакомство выглядело абсолютной случайностью. Для этого Малколм несколько вечеров подряд торчал под дождем на трассе, по которой Аллис обычно возвращалась на машине из офиса. «Номер я дам, скажу время с точностью до нескольких минут, девочки по городу следят за этим автомобилем, ты просто стоишь на обочине и голосуешь…» наставляла красавчика Онки.

Сезон ливней был в самом разгаре. Рубашка и джинсы Малколма набрякли водой и прилипли к телу, как если бы он одетым принимал душ. От холода губы его побледнели. Он встал на край бордюра и вытянул тонкую руку.

Приближающийся автомобиль с указанными номерными знаками показал правый поворот.

Сработало. Заметив несчастного, с головы до ног мокрого и продрогшего юношу на обочине, Аллис пожалела его и остановила машину.

В течении первых пяти минут разговора Малколм понял, что врать ей нельзя. А он должен был заниматься именно этим. У гендиректора «Широких Горизонтов» обнаружился прямо-таки профессиональный нюх на ложь. Всякую сказанную фразу она тестировала неожиданными вопросами, пытаясь подтвердить или опровергнуть для себя полученную информацию.

«Ты сказал, что живёшь в районе Старой Площади, там есть ещё булочная «Дырка от бублика»? А магазин коллекционных открыток?»

«Зачем вам?»

«Такого кокосового печенья не пекут больше нигде. Надо бы заказать. Моя сестра собирает винтажные почтовые знаки. Привез бы.»

Произнося такие на первый взгляд простые бытовые фразы Руэл сверлила собеседника подозрительным взглядом.

«Я не обращал внимания.»

Получая ответы «не знаю», «не помню», «наверное» Аллис напрягалась. Ей это было непонятно. Профессиональный лжец, человек, которого ложь кормит, для которого она является тем волоском, на котором он висит над пропастью – такой человек просто не может позволить себе забывчивость…

Аллис Руэл, разумеется, не распространялась Малколму о своих делах, логично, в общем-то – кто посвящает любовника, игрушку, в тонкости ведения бизнеса? Ему приходилось выкрадывать и копировать её электронные ключи, пока она спала, угадывать пароли к папкам на ноутбуке. Но добытое совершенно его не интересовало, он не старался ни во что вникать и сразу же пересылал найденные документы в "ЦветокДружбы"; ничуть не страдая от болезненного самолюбия, Малколм безропотно принимал свою роль пешки в этой большой игре и даже был весьма доволен ею.

Он очень сильно удивился, когда Аллис попросила его поехать вместе с нею на званый ужин во Дворец Съездов – прежде она не только не брала его ни на какие важные мероприятия, она вообще старалась поменьше показываться с ним; Малколму это было странно: другие, кому доводилось быть осиянными его благосклонностью, гордились этим, они везде и всюду таскали его с собой, упоенно демонстрируя и конкуренткам, и компаньонкам, и просто подругам… Желание хвастаться в обществе шикарной статусной вещью – вполне нормальное явление…

– Садись в машину, – велела Аллис со своей обыкновенной оскорбительной лаконичностью.

Она никогда не произносила пространных монологов, разговаривая с Малколмом, приберегая их, вероятно, для деловых партнеров; речи Аллис всегда готовила заранее, читала с листа, а потом складывала в архивную папку; все до единой они хранились там в хронологическом порядке – общение гендиректора «ШирокихГоризонтов» с молодым кокотом складывалось из её рубленых реплик: «принеси мне кофе/сок/виски/папку со стола/телефон», «раздевайся», «уходи» – и его кроткого молчаливого послушания.