Владимир Карандашев - Йоля или про то, что всё – не так, как на самом деле…

А всё от того, что его дражайшая подруга ведёт себя: то, как капризный ребёнок, когда ей, например, нездоровиться и весь свет не мил. Замучаешься обхаживать. Или тех же впечатлений, хоть тресни, а вынь да положи.

То другая крайность – роль строгого родителя, который всё знает, не терпит возражений и вообще… А вообще, они оба – взрослые «особи», и эти неестественные роли: её – известно какие, его – «мальчика для битья», не соответствуют их положению. От того и конфликты».

Тут Йоля был удостоен ещё одним удивлённым взглядом…

«У-ф-ф! И ещё. Пусть Мен делает с ним, что хочет, но он признаётся в некоторых своих грешках и что был «не точен», когда делился последними впечатлениями. На самом деле кое-что было не так…». Тут Йоля выложил всё начистоту: и про окурки, что таскал для пепельного и который, возможно, им ещё пригодится; и про девушку, которую вызволил из ямы и отнёс домой. Он признался, что пожалел жительницу хутора, потому что она безуспешно искала своего друга и, похоже, потеряла его навсегда. Правда, про необычный запах, что исходил от неё, он остерёгся сообщить.

Тут Йоля припомнил те свои чувства, когда представил Мен на месте этой девушки… Далее наступил момент, который принято называть катарсисом…

Глаза у Мен заблестели, но на этот раз от слёз. Она уткнулась Йоле в могучую грудь и долго сопела и шмыгала. Потом общение перешло в спокойное русло. Йоля сидел спиной к подруге, а она своим гребнем расчёсывала ему труднодоступные места. При этом сокрушалась про девушку и уточняла детали. «Почему нельзя жить без потрясений ни в том, ни в этом мире… Откуда Йоле стало известно, что она потеряла этого «Ёшу» навсегда? Почему так происходит, и неужели ни чем нельзя помочь?»

Йоля окончательно расслабился. И всё бы хорошо, но некоторые соображения не давали покоя. «Крайний» вопрос подруги предполагал однозначный ответ. Но все последние противоречивые события и неоднозначные приключения Йоли зародили в нём смутные сомнения: «А может быть можно? Что за ерунда в голову лезет. Чем? Как?»

Эти мысли были прерваны неожиданным щелчком или лёгким треском за его спиной. Это любимый гребешок Мен сломался об очередной колтун Йоли. Тут уже подруга дала волю чувствам и завыла в голос. Чуть погодя она успокоилась, тем более что Йоля клятвенно пообещал добыть новый гребешок, лучше прежнего.

Смеркалось… Йоля обнял подругу, вспомнив про то, что упруго упиралось и сбивало с мысли… Между тем, соски сделались ещё твёрже, а сумерки – темнее…

Йоля который уже день блаженствовал. Мен стала не то чтобы добрее и ласковее, хотя и это тоже, а как-то – уютнее и родней. «На долго ли её хватит?», – думал он, памятуя о непостоянстве женского характера. В свою очередь счастливый супруг предлагал сделать очередную вылазку за «свежими» впечатлениями. Ответом ему было: «Отдыхай, а ты. И так, слава Богу…». Они время от времени вспоминали про разлучённую пару. Мен как-то по-родственному близко к сердцу приняла эту историю. «Что ж, получается, они так и не попрощались, – рассуждала она, – Ай-я-яй… А ты говоришь, эти малахольные здесь ненадолго? Эх, дети-дети… Им хотя бы попрощаться… Всё б на душе спокойней стало… А?». «Что теперь об этом, – вторил Йоля, – Как это возможно…». Он чувствовал, что в подруге начинает просыпаться авантюрное начало, послужившее «концом» её путешествий и не раз доставлявшее ему массу хлопот и переживаний. Пытаться её отвлечь, переключив на что-то другое, было практически невозможно. Оттянуть время – да, можно, но не более того… Очередная «навязчивая идея» разрасталась и крепла. И нельзя сказать, что это всегда было плохо. То, что Йоля в силу своего характера, считал невозможным, благодаря настойчивости Мен «претворялось в жизнь». Трудно сказать, чего от этой особенности её поведения было больше: плюсов или минусов для их совместного проживания. Йоля считал, что минусов… Но это он так считал…

«Мы же умеем ходить и туда, и обратно, – не унималась Мен, – А им почему нельзя?». «Ага, – вторил ей Йоля, – Ты что, не видела этих «доходяг»? Что они вообще могут, да без своих железяк! Нет, сюда-то они попадают, как видишь… А вот обратно… Пепельные, наверняка, всякому голову открутят…». « Так уж и всякому… А птицы же летают туда-сюда. А они точно – не местные. Им тут и кормится-то не чем. Прилетят, поглазеют и обратно…». «Так ведь, то – птицы…». «А какая разница! Мало ли в жизни каких чудес не бывает?». Йоле оставалось только развести руками… Женская логика – она даже в Африке…

Вот такая беседа у них состоялась. Не берёмся гарантировать буквальность приведённых слов и выражений. Каемся, с психоаналитикой получился перебор. Но смысл разговора предан абсолютно точно.

«Ну, что дружок. Пора бы тебе размяться, – сквозь сон услышал Йоля, – Сходишь, посмотришь, что и как. А там, глядишь, что-нибудь и сообразим…».

«Конец спокойной жизни», – подумал Йоля, засыпая… Тут он оказался прав.

Алексей отлёживался сутки. Потом всё пришло в норму. Про инцидент постарались скорее забыть. Тем более, забот и без того хватало. Правда, дед Ёшка вернулся чем-то озабоченный:

– Этот ваш инспектор, ёшь его напасть, и взаправду какой-то озабоченный. Места ему мало, что сюда повадился…

– Дед, а что не так, – уточнил Алексей.

– Да, чёрт его маму знает… Видать, дела какие-то крутит… Я, грешным делом, заподозрил, что он за Оленькой тут навострился. Хотя, и не без этого… Я так думаю… Ан, нет…

– Опять темнишь, Чингачгук. Ходил за ним что ли?

– Известное дело, ходил. А то как же. Непорядок это… Кому ни попадя здесь ошиваються. Обычаев наших не уважают и знать не хотят. Не вам чета… Хозяин ведь… Он и осерчать может, а нам тут жить…

– И что ты такого выследил?

– Да, так. Ничего особенного… Я бы сказал, ничего криминального… Встречался этот хлюст с каким-то мужиком… Только вот, его грузная фигура показалась мне шибко знакомой, – тут дед Ёшка задумался. Потом, как будто очнувшись, продолжил,

– Да, нет! Сюрреализм какой-то, ёшь такую хрень…

Алексей неожиданно рассмеялся над очередным каламбуром старого охотника:

– Ты давай без этих – «демагогических дивертисментов»…

– Ты понимаешь, своими глазами видел, как он сгинул. Прыг… Раз – и нет

его. Прямо таки растворился…

– Кто сгинул? Куда сгинул? Инспектор что ли?

– Да, нет. Другой… Да, не сейчас. Может, я ошибаюсь? Не он это был?

Короче, сели они с иншпектором в машину и укатили. Не успел я толком

рассмотреть.

Алексей махнул рукой, так ничего и не поняв. Пора было выдвигаться. Гостей он поехал встречать в город.

В аэропорту начинающий тур-оператор быстро отыскал семейную пару. И не только потому, что Эдуарда Викентьевича, так звали главу семейства, он знал в лицо, но и от того, что выглядели гости достаточно колоритно и явно выделялись из общего окружения. С одной стороны, походное обмундирование и амуниция выдавали в них любителей путешествий. Но с другой, вся одежда и сопутствующие аксессуары были выдержаны в стиле «ретро» и смотрелись к тому же настолько изящно и добротно, что не могли не обратить на себя внимания. Френч цвета «хаки» с накладными карманами, высокие ботинки на шнуровке, клетчатый шейный платок и изящная трость… Чего, казалось, не доставало для полноты картины в облике Эдуарда Викентьевича, слегка полноватого мужчины лет немногим за пятьдесят, так это – колониального шлема, «подарка из Африки». «Колонизатор», – окрестил про себя Алексей этого туриста. Как последний штрих, напрашивалась ещё сигара. Как же без неё? Именно в этом элементе антуража гость оправдал ожидания. Очутившись на свежем воздухе, он тут же извлёк классическую «гавану» и пыхтел ею, с разрешения Алексея, всю дорогу до самого хутора.