Владимир Карандашев - Йоля или про то, что всё – не так, как на самом деле…

– Ходят туда только с благими намерениями, да с благими пожеланиями.

– А мы, собственно, другими и не располагаем…, – улыбнулся он в ответ, – И камень там поблизости должен быть какой-то священный…

– У нас тут все камни священные, – уже как-то нехотя ответил дед Ёшка, которого явно напрягал снисходительно-покровительственный тон любителя экзотики.

– И тем не менее… ?

– Есть там одно место, – неопределённо пробурчал дед Ёшка, – Ладно, покажу…

– Вот и славно, – подытожил заметно повеселевший Эдуард Викентьевич, – Мы пошли собираться. Ведь, так, дорогая Эм?

– Да, Эдик. Я практически готова, – подтвердила Эмма Петровна, на которой уже был вчерашний наряд, за исключением лайковых перчаток.

Через некоторое время супружеская пара вышла из гостевого домика. За плечами у них были кожаные ранцы, а в руках, как упоминалось ранее, что-то наподобие тубуса и шляпной коробки.

– Друзья мои, не удивляйтесь нашему необычному снаряжению, – как бы в оправдание произнёс Эдуард Викентьевич, – Многочисленные путешествия по разным уголкам мира приучили нас предвидеть разные ситуации. А потому: «Омниа меа мекум порто»…

– Мы тоже всё своё носим с собой, – одобрительно тряхнув своим вещмешком, перевёл с древне-итальянского дед Ёшка, – Хотя, впрочем, автор изречения другое имел ввиду…

– Замечательно! – восхитились супруги, – Мы с таким провожатым точно никуда не пропадём!

– Когда вас ждать? – спросила Ольга, когда туристы с проводником уже выходили с подворья. Она, прежде всего, переживала за свою обязанность вовремя накормить гостей.

– Не извольте беспокоиться, Оленька, – успокоил её Эдуард Викентьевич, – Специально нас не ждите. Мы, ведь, можем и задержаться… И, ради Бога, не принимайте близко к сердцу наши странности.

Последнюю фразу он произносил уже на приличном удалении от гостеприимного хутора, бодро шагая за дедом Ёшкой и похлопывая своей изящной тростью по голенищу высокого ботинка.

Старый охотник хоть и испытывал некоторую неприязнь к своим подопечным, всё же старался выбрать самую удобную дорогу до назначенного места. Путь предстоял неблизкий. Он ушёл немного вперёд под предлогом выбора оптимального маршрута, а скорее из-за того, чтобы «Эдик» не докучал своими разговорами.

– А этот туземец не так прост, как может показаться на первый взгляд, – уже совсем другим озабоченно-тревожным тоном произнёс Эдуард Викентьевич.

– Не усложняй, Эдик. Всё и так гораздо удачнее выходит, чем мы предполагали. Этот проходимец Семён нам все карты спутал. А теперь, кажется, всё складывается, как нельзя лучше.

– Да-да, дорогая. Только вот задача: как от него теперь избавиться?

– Какая проблема. С местными – один способ. Надеюсь, ты фляжку не забыл?

– Обижаешь. Как можно…

– Только не переусердствуй. Не забывай, нам, возможно, придётся ещё раз сюда возвращаться.

– Да, помню я, помню…

– Теперь, дай Бог, чтобы наверху всё гладко прошло, – уже начала беспокоиться Эмма Петровна.

– Всё будет «о,кей», – начинал входить в раж Эдуард Викентьевич, – Цель поставлена! Я всех порву, кто встанет на пути, – и уже смягчившись, добавил, – Дорогая, не беспокойся! Туда только бы попасть. А остальное – дело техники. Да, за мою «гавану» эти черти куда хочешь доставят: и засунут, и высунут… А потом ещё в задницу расцелуют…

– Эдик! Можно выражаться поприличнее? И, кажется, у тебя не «гавана», а «доминикана»…

– Пардон, дорогая… Ты, как всегда права!

В просветах между деревьями появился дед Ёшка:

– Господа, извольте сюда, – картинно произнёс он, да ещё поклонился в придачу, то ли подыгрывая, то ли издеваясь над своими подопечными. «Господа» проследовали в указанном направлении.

Когда проходили очередным лугом, и не было надобности проводнику уходить вперёд, Эдуард Викентьевич попросил:

– А что, милейший друг-Ёшка? Может быть, нам пока не стоит ходить к тому дереву, а сразу пойдём к камню?

– Что, усомнились в благости своих намерений? – с ехидным прищуром спросил проницательный телеут, хотя куда уж дальше было прищуриваться с его и так раскосыми глазами…

– Отнюдь, – слегка смущённый неожиданным вопросом, ответил Эдуард Викентьевич, – Просто, я смотрю, путь оказался неблизкий – чего не ожидали. И Эмма Петровна подустала. Так, я думаю, будет благоразумнее сократить сегодняшнюю программу. А к дереву сходим в следующий раз.

– Что ж, воля ваша. Как скажете…

– Вот и договорились. А что, милейший, это действительно святое место?

– Что значит «действительно»? А вы сомневаетесь?

– Что ты, что ты. Вовсе нет. Просто нам хотелось поподробнее узнать, почему оно святое. Ну, скажем, может быть, это в чём-то проявляется?

– Оно всегда святое было. Молиться туда ходим.

– А ещё? – не унимался Эдуард Викентьевич.

– А ещё? Ну, духи там появляются иногда.

– Вот любопытно! А что, их, и правда, кто-то видел?

– Видели, конечно. И я пару раз наблюдал…

– Ой, как интересно! – подключилась к разговору Эмма Петровна, – А как это происходит?

– Как-как. Известно как, – уже с раздражением начал отвечать дед Ёшка, – Снисходят с небес.

– Ух, ты! А какие они, расскажи, пожалуйста, – не унимались назойливые подопечные.

Дед чувствовал, что не отвяжутся, и продолжил:

– Ну, какие-какие… Такие… Большие и добрые… Вы что думаете, там есть время разглядывать? Как только появляется, сразу требуется помолиться, однако. Башка вниз и … И на том спасибо.

– Замечательно! – восторгалась Эмма Петровна, – Дедушка, а вы именно то место сможете показать, где они… ну, это… снисходят?

– А вам-то это зачем?

– Ну, как же. Интересно!

– Странные вы люди. Вообще-то, мы туда молиться ходим, а им «интересно»…

– Ну, миленький!

– Ладно. Так и быть. Покажу…

– Вот и славно, – обрадовались «господа».

Остаток пути гости уже не отставали и шли заметно бодрее. Дошли до места к полудню. Путники оказались зачарованными открывшимся видом. Они оба подумали, что и без д ухов можно было принять это место, как святое. А дед Ёшка принялся что-то бормотать.

Солнце находилось в зените, насколько это позволяла местная широта, и камень, тот самый камень, почти не отбрасывал тени. Стоял он как-то особняком. Вокруг него не было ни кустов, ни деревьев, ни, тем более, других камней. Имея характерную продольную ложбинку, издалека по форме и по цвету камень походил на исполинское пшеничное зерно, которое то ли вросло, то ли выросло из земли.

Туристы перевели дух после первых впечатлений. Поснимали свои рюкзаки и топтались, чуть не подпрыгивая, освободившись от увесистой поклажи.

Осмотрелись по сторонам. Эдуард Викентьевич ходил в зад вперёд и, как бы про себя, произнёс: