Борис Миловзоров - Рок

– Понял.

– Ну, тогда двинулись.

Через насколько часов спуск закончился, сосны стали перемежаться низкорослым кустарником, на котором виднелись какие-то белые гроздья. Белоус бодро шагал впереди своего ученика, размеренно помахивая посохом. У одного из кустов он остановился и пригнул несколько веток.

– Георг, – позвал он, – срывай плоды и складывай в котомку. Это наш с тобой обед, так что не ленись.

Проквуст ощупывал гроздья, они были очень твердыми, хотя и пахли хорошо. «Как же их едят?» – подумал он, набивая ими котомку.

– Учитель, это ягоды, из которых делают вино?

– Нет. Это орехи, их съедобные плоды скрыты внутри твердой скорлупы. Ядра у спелого ореха вкусные, богатые белком и витаминами. Запомни, как они выглядят, это часть нашего питания.

– Их много в Горной Стране?

– Много, Георг. И растут они практически круглый год. Тысячи людей питаются ими. На привале я покажу тебе, как с ними обращаться.

Склон стал совсем пологим, видимо, они почти спустились в какую-то долину. Вокруг лес, стволы сосен да кустарник. Под ногами стали попадаться камни, впереди показались просветы. На этих крохотных полянках солнце слепило глаза ярчайшим светом.

– Георг, берегись солнца! – предупредил Белоус. – Оно здесь в горах за пять минут кожу спалить может. Хорошо, что кепку прихватил.

– Да я машинально, – смущенно объяснил Проквуст, – случайно схватил со стула, когда Страж за мной пришел.

– Всякая случайность несет в себе закономерный смысл или неизбежные последствия, – изрек старик.

Георг не понял до конца этого поучения, но переспрашивать не стал. Зато он уже начал понимать, что всему будет свое объяснение с течением времени, а времени у него было много – целая жизнь!

Они шли вдоль лесного озера. В его зеркальной поверхности отражались облака и вершины гор. Вдали виднелась блестящая ниточка горной речки. Рядом с местом, где талая вода с гор вливалась в озеро, берег зарос небольшими деревцами. Стволы у них были белыми с черными крапинками. Издалека они выглядели изумительно красиво, Георг даже застыл от восхищения. Старик одобрительно посмотрел на него.

– Нравится?

– Очень!

– Это березы, Георг. Деревья философов и поэтов.

– Я никогда не слышал о таких.

– Это не удивительно, – грустно отозвался Белоус, поднял посох и протянул его чуть в сторону от рощи. – Смотри, Георг. Видишь, там, за деревьями крыша?

Проквуст всмотрелся: и действительно, над зеленым облаком листвы возвышался острый конек крыши. До него оставалось не более километра.

– Это ваш дом?

Почему-то Белоус молчал, хотя не слышать вопроса не мог. Может быть, у них не принято говорить о своем жилище с посторонними, подумал Проквуст.

– Учитель, простите, может быть, я опять спросил что-то не то?

– Да нет. – Белоус остановился и оперся обеими руками на посох. Положив подбородок на сомкнутые на древке ладони, он задумчиво смотрел на поверхность озера. – Я просто думаю, что тебе ответить. Ты наделен статусом Ищущего, – заговорил негромко старик, продолжая смотреть вдаль, – а понимаешь ли ты, что это значит?

– Нет, не понимаю, – честно признался Проквуст.

– Вот ты спросил о доме, а теперь стоишь и думаешь, чего это старик мудрит? Не красней, парень, нет в твоем вопросе ничего сложного, зато в ответе есть трудности. Ты здесь чужой, пришлый, в твоем мире дом – это стены квартиры или комнаты, так ведь?

– Да, именно так, Учитель.

– А здесь по-другому. Постарайся представить, что вся эта долина – мой дом: лес, камни у озера, горы над ним, березы, сосны, все вокруг. А дом? Дом – это всего лишь кладовка для моего тела на время его вынужденного отдыха. – Белоус скосил глаза на своего ученика. – А теперь и для тебя, Георг, – он выпрямился и добавил: – на некоторое время.

Проквуст не стал спрашивать, на какое время, чему его должны учить, он стал терпелив и чувствовал, что ведет себя правильно, взросло, весомо…

– Георг! – прервал его размышления старик. – Только не думай, что молчание – это всегда золото: мудрость без слов умирает, мой дорогой ученик. Оставайся самим собой. И пошли, у нас с тобой еще масса дел.

Проквуст шагал за Белоусом и думал: может, они все тут мысли друг у друга читают? Или дело в нем самом, в его примитивном, предсказуемом поведении? Это было неприятно, потому что Георг всегда думал о себе как об умном человеке с живым, пытливым разумом.

Вблизи дом не казался большим. Проквуст был человеком городским, мог ли его удивить двухэтажный домишко, срубленный из больших круглых стволов? За скрипучей, склепанной из жердей дверью их встретил полумрак, стол со скамьями и очаг в правом дальнем углу. Он был сложен из крупных валунов, которые, наверное, долго держали тепло, если их хорошенько прогреть. Левый угол был отделен высокой дощатой перегородкой. Там была спальня, догадался Проквуст. Белоус прошел к столу и устало опустился на скамью.

– Доставай орехи, ученик. Сыпь в миску. Аккуратнее, – ворчал старик. – Так. Теперь возьми ковш и зачерпни воды, вон в углу бочонок стоит. И стаканы с полки возьми.

Белоус приказал принести две пары плоских камней и показал, как чистить орехи. Они доставали ядра и запивали их водой. Проквуст сначала принялся складывать очищенные ядрышки перед собой горочкой, чтобы отправить их скопом в рот. Но потом заметил, что Учитель делает все по-другому. Он не спеша брал орех, разбивал и медленно пережевывал ядрышко, иногда делал глоток воды. Георг несколько минут смотрел за размеренными движениями Белоуса, а потом стал подражать ему. Зачем? Он точно не мог себе объяснить, но старик ел так красиво, степенно, что невольно думалось: это не просто привычка, а часть ритуала.

После обеда Белоус поднялся и направился к отгороженной части дома, поманив за собой Проквуста. В комнате стояли четыре деревянных топчана, на одном из них лежало одеяло, из-под которого торчал березовый чурбачок. Старик подошел к шкафу у стены и достал еще одно одеяло.

– Спать будешь здесь, – он кинул одеяло на ближайший топчан. – Подушку подберешь себе сам. – Под седыми усами Учителя мелькнула лукавая улыбка. – Теперь пошли, будешь принимать хозяйство.

Сначала они подошли к очагу. Белоус показал, где находится посуда, спички, кучка дров. Рядом висела полка, на ней лежали два каравая хлеба. Георг втянул носом чудесный пшеничный дух и даже глаза закрыл от удовольствия: это был настоящий хлеб! В его мире такой продукт был доступен только людям, имеющим ранг не ниже пятого-шестого. Он обернулся и увидел пристальный взгляд Учителя. Проквуст смутился.