Рэй Брэдбери - И грянул гром: 100 рассказов

Посреди этого месива восседал — прямой и чистенький, одетый в хороший вельветовый пиджак, ярко-оранжевый галстук-бабочку и бутылочного цвета башмачки — не кто иной, как Шелли Капон. Который без тени удивления помахал мне рукой со стаканом и крикнул:

— Я знал , что это ты мне звонил. У меня абсолютные телепатические способности! Добро пожаловать, Раймундо!

Он всегда звал меня Раймундо. Имя Рэй было слишком плоско и обыденно. Раймундо делало меня доном, владельцем какой-нибудь животноводческой фермы с огромным стадом быков. Я не возражал — пусть будет Раймундо.

— Садись, Раймундо! Не так… развались в какой-нибудь интересной позе.

— Прости, — сказал я в самой дэшил-хэмметовской манере, [81] …в дэшил-хэмметовской манере… — Дэшил Хэммет (1894–1961) — американский писатель, основоположник, наряду с Раймондом Чандлером, жанра «крутого» детектива, автор романов «Красная жатва» (1929), «Мальтийский сокол» (1930), «Стеклянный ключ» (1931) и др. на какую только был способен, заострив подбородок и бросая холодно-стальной взгляд. Нет времени.

Я начал расхаживать по комнате среди его друзей: Гнойного, Рыхлого, Курчавого, Тихони-Безобидного и еще какого-то актера, который, насколько я помню, на вопрос о том, как он собирается играть роль в фильме, однажды сказал: «Сыграю, как трепетная лань».

Я выключил радио. В ответ на это многие из присутствующих зашевелились; тогда я вырвал радиоприемник с корнем из стены. Некоторые приподнялись и сели. Я поднял фрамугу окна и вышвырнул приемник вон. Тут они все закричали, как будто я только что спустил их собственных матерей в лифтовую шахту.

Радиоприемник с надлежащим звуком хлопнулся о бетонную дорожку внизу. С блаженной улыбкой на лице я обернулся к собравшимся. Многие из них уже вскочили на ноги и покачиваясь направлялись в мою сторону, несмело угрожая. Я вытащил из кармана двадцатидолларовую бумажку, не глядя сунул ее кому-то из них и сказал: «Пойди купи новый». Тот грузно помчался вон из комнаты. Дверь со стуком захлопнулась. Я услышал, как он скатился по ступеням вниз, как будто гнался за своей утренней дозой.

— Ладно, Шелли, — сказал я, — где он?

— О чем ты, дорогуша? — спросил он, широко раскрыв невинные глаза.

— Ты знаешь о чем, — сказал я, в упор глядя на стакан в его тонкой руке.

Это был напиток Папы, особая смесь папайи, лайма, лимона и рома, какую готовили только в «Куба либре». И, словно желая уничтожить улику, он быстро допил его до дна.

Я направился к стене, в которой были три двери, и коснулся одной из них.

— Это туалет, милый.

Я положил руку на вторую дверь.

— Не входи туда. Ты пожалеешь, что увидел это.

Я не стал входить.

Тогда я протянул руку к третьей двери.

— Ну что ж, дорогой, входи, — раздраженно сказал Шелли.

Я открыл дверь.

За ней оказалась небольшая комнатушка с простецкой кроватью и столиком у окна.

На столе стояла птичья клетка, накрытая платком. Из-под платка слышался шорох перьев и царапанье клюва о железные прутья.

Шелли Капон подошел и скромно встал рядом со мной, поглядывая на клетку и держа в своих миниатюрных пальцах новую порцию напитка.

— Как жаль, что ты пришел сегодня не в семь вечера, — произнес он.

— Почему в семь?

— А потому, Раймундо, что к тому времени мы бы как раз разделались с нашей дичью в соусе карри, нашпигованной диким рисом. Интересно, много ли белого мяса под перьями у попугая или совсем ничего?

— Ты сделал бы это?! — вскричал я.

И посмотрел на него.

— Ты бы сделал, — сказал я, отвечая сам себе.

Я постоял еще немного у двери. Затем медленно прошел через небольшую комнату и остановился возле клетки с накинутым на нее платком. Я увидел одно-единственное слово, вышитое поверх платка: МАМА.

Я бросил взгляд на Шелли. Тот пожал плечами и стыдливо потупился. Я протянул руку к платку. Шелли вдруг сказал:

— Нет. Прежде чем снимешь его… спроси о чем-нибудь.

— О чем, например?

— О Ди Маджо. [82] Ди Маджо, Джо (1914–1999) — знаменитый американский бейсболист, в 1954 г. был женат на Мэрилин Монро. Спроси о Ди Маджо.

Тут словно маленькая десятиваттная лампочка щелкнула у меня в мозгу. Я кивнул. Наклонившись к спрятанной под платком клетке, я прошептал:

— Ди Маджо, тысяча девятьсот тридцать девятый.

Живой компьютер словно задумался на минутку. Под словом МАМА зашуршали перья, клюв застучал о прутья клетки. Затем тоненький голосок произнес:

— Полных пробежек тридцать. Отбитых в среднем — триста восемьдесят один.

Я был ошеломлен. Но затем шепнул:

— Бейб Рут, [83] Бейб Рут (Джордж Герман Рут, 1895–1948) — знаменитый американский бейсболист. Прозвище Бейб («малыш») ироническое: Рут весил 98 кг при росте 188 см. тысяча девятьсот двадцать девятый.

Снова пауза, шорох перьев, стук клюва и:

— Полных пробежек шестьдесят. Отбитых в среднем — триста пятьдесят шесть. Мазила.

— Боже мой, — сказал я.

— Боже мой, — эхом отозвался Шелли Капон.

— Это он, попугай, который знал Папу.

— Он самый.

Я снял платок.

Не знаю, что я ожидал увидеть под вышитой тканью. Быть может, миниатюрного охотника в лесных сапогах, куртке и широкополой шляпе. А может, симпатичного крохотного рыболова с бородой и в свитере с воротником, сидящего на деревянной жердочке. Что-нибудь маленькое, что-нибудь литературное, что-нибудь человекоподобное, что-нибудь фантастическое, но только не попугая.

Но там был всего лишь попугай.

И даже не самый красивый из попугаев. Вид у него был такой, будто он годами не спал по ночам; одна из тех неряшливых птиц, которая никогда не чистит перышки и не полирует свой клюв. У него был зеленовато-черный порыжевший окрас, тускло-желтый горбатый нос и круги под глазами, как у скрытого пьяницы. Такие обычно, ковыляя, выпархивают из бара в три утра. Отбросы попугайного общества.

Шелли Капон словно угадал мои мысли.

— Если накрыть клетку платком, — сказал он, впечатление сильнее.

Я положил платок обратно на решетку.

Мысли мелькали в моей голове. Потом потекли совсем медленно. Я наклонился к клетке и прошептал:

— Норман Мейлер. [84] Норман Мейлер (р. 1923) — видный американский писатель, экспериментировавший с разными стилями, от жесткого натурализма с социальным подтекстом («Нагие и мертвые», 1948) до масштабной историко-мифологической фабуляции («Древние вечера», 1983); стоял у истоков литературного направления «новая журналистика».

— Не мог вспомнить алфавит, — произнес голос из-под платка.

— Гертруда Стайн, — сказал я.

— Страдала крипторхизмом, [85] Крипторхизм — аномалия развития плода, при которой к моменту рождения одно или оба яичка не опускаются из забрюшинного пространства в мошонку. — отозвался голос.