Крис Бекетт - Во тьме Эдема

— Можно я скажу? — спросила Белла Красносвет.

Каролина повернулась к ней.

— Говори, — холодно бросила она.

— Я не знала, что он задумал. Мы с ним этого не обсуждали, — произнесла Белла, — но Джон — очень пылкий мальчик. Он горячо переживает за будущее Семьи. Я не до конца понимаю, почему он так поступил, но, вероятно, он хотел нам помочь.

— Помочь? — переспросила Каролина. — Помочь?

Она скептически оглядела нас, ожидая, как мы отреагируем. Кто-то рассмеялся, кто-то закричал: «Как тебе не стыдно, Белла? Позор!» Этого-то и ждала Каролина.

— Я, наверно, старею, — проговорила она, — и не понимаю самых простых вещей. Но взять и втихомолку уничтожить нечто важное и ценное для всех — какая же это помощь?

Ответа Каролина и не ждала.

— Кто еще хочет высказаться?

— Пусть вернет Круг на место! — закричала глупая толстуха Джела Синегорка.

— Но он уже никогда не станет прежним! — возразила Каролина. — Сами посудите. Мы, конечно, можем выложить новый круг. Измерим веревкой, сделаем все так, что и не отличишь от прежнего. И я полагаю, что так мы и сделаем. Но это будут уже не те камни, которые Томми с Анджелой выбрали и уложили на место своими собственными руками.

Джела Синегорка расплакалась, как будто это ее ругали.

— И я скажу вам еще кое-что, — продолжала Каролина. — Если и когда мы восстановим Круг, этого негодного мальчишку мы даже близко к нему не подпустим.

— Дэвид прав! — выкрикнул Гарри, высокий черный угрюмый детина из Звездоцветов. — Прибейте его к дереву, как Гитлер — Иисуса. Так мы отомстим за оскорбление, которое он нанес Матери Анджеле. Или нам всем придется нести на себе это бремя.

— Вот-вот, — поддакнула толстая коротышка Люси Рыбозер. — Если он не поплатится за свой поступок, нам всем несдобровать. И нам, и нашим детям, и детям наших детей.

— Точно, — важно согласилась Джули, вожак Лондонцев и член Совета, — это истинная правда. Он опозорил нас всех, не только себя.

— Анджела плачет! — возопила придурочная слезливая Люси Лу из группы Красных Огней. — Анджела умоляет нас о помощи!

Член Гарри, подумала я, а ведь это и правда может случиться. Им ничего не стоит прибить Джона к дереву, как Иисуса.

Но Кэнди, вожак Рыбозеров, прошептала:

— Вспомните Законы, вспомните Законы на деревьях. Мы не должны никого убивать.

Каролина кивнула.

— Кто еще из близких Джона хочет высказаться? Кажется, у него нет ни братьев, ни сестер? А двоюродные?

Тут встал Джерри. Бедняга. Бледный-бледный, в лице ни кровинки, и все равно рвется защищать своего кумира Джона.

— Джон храбрый, не забывайте об этом. Он способен на то, что другим не под силу. Вспомните, как он убил леопарда!

У Джерри выступили слезы. Каким прекрасным все казалось ему тогда, когда он был единственным, кто видел, как Джон убил леопарда. Как радовался он за брата, когда вся Семья его нахваливала.

— Он смелее многих в Семье, — продолжал Джерри. — Может, он самый смелый из всех нас.

Джерри оглянулся на младшего братишку, странного клешненогого Джеффа, который хоть и родился позже него, но в каком-то смысле был гораздо старше. Наверно, Джерри надеялся, что Джефф придумает более убедительные доводы в защиту Джона. И Джефф заговорил, но сказал лишь свою излюбленную фразу, которую то и дело повторял невпопад и безо всякой причины.

— Мы здесь, — произнес он. — Мы и правда здесь.

В толпе послышался смех. Кто-то крикнул Джеффу, мол, нечего пороть чепуху, заткнись.

— Он хотел сказать, что это не сон, — попытался объяснить Джерри, — и не выдумка.

— Да что ты говоришь! — съязвил кто-то. — Никогда бы не подумал.

Но это все же был сон: пустая поляна и туман, спрятавший нас от леса и неба. Как в кошмаре. Или же все остальное — сон, а это — реальность: Семья, наша несчастная, жалкая, одинокая Семья, в которой полно дураков, озлобившихся, разочарованных людей, мрачных типов и невежд, которым даже думать лень.

— Почему бы вам не выслушать Джона ? — выкрикнула я.

Дэвид обернулся ко мне. Он по-прежнему в одиночку стоял посреди поляны, отдельно от Совета и Каролины, так словно он — еще один глава семьи. Злобный негодяй. Я частенько замечала, как он украдкой поглядывает на меня с вожделением, прекрасно понимая, что я в жизни его к себе не подпущу. Теперь же он почувствовал свою силу.

— Ого! Я-то думал, когда же эта шлюшка подаст голос?

— Белла права, — продолжала я. — У Джона явно была какая-то причина, и вы должны его выслушать.

Каролина нахмурилась.

— И мы должны выслушивать его бредни лишь потому, что он провинился перед нами?

Но видно было, что она колебалась, и в толпе раздались голоса:

— Да, пусть скажет!

— Так будет честно.

Каролина кивнула.

— Ладно, Джон. У тебя две минуты.

Она оглянулась на Секретарь-Шу. Та кивнула, отложила кору, на которой писала, и прижала пальцы к запястью, чтобы отсчитать сто двадцать ударов пульса.

— Вы говорите, я оскорбил Мать Анджелу, — начал Джон. — Но это не так. Да, она желала нам всем добра. Но мы все знаем, что иногда она чувствовала себя здесь как в ловушке, она тут задыхалась и мечтала вырваться отсюда. Помните историю про Кольцо Анджелы? Как она плакала девять спячек и дней напролет? Как она кричала, что ненавидит Эдем и даже своих собственных…

— Ты призываешь Анджелу себе на защиту? — в ярости перебила Каролина. — Да как ты смеешь? Если Анджела плакала девять дней и спячек, когда потеряла кольцо, то представь, как она плачет сейчас!

— Анджела плачет, — подхватила Люси Лу своим фальшивым мечтательным голоском. — Рыдает, как никогда в жизни.

— Вы же обещали дать ему две минуты! — завопила я.

— Я вот что хочу сказать, — продолжал Джон. — Анджела велела нам ждать возле камней, потому что не знала, сколько времени пройдет, пока за нами прилетят с Земли. Едва ли она хотела, чтобы мы все время торчали тут, голодали, утомились, надоели друг другу до смерти и прокляли все на свете. Она была бы только рада, если бы мы открывали новые места, новые горы и долины, расселились по планете, исследовали ее и радовались жизни. Поэтому…

— Две минуты истекли! — оборвала Каролина, хотя я видела, что Секретарь-Ша еще считает. — Ты сказал, что хотел, и Совет услышал все, что нужно. Теперь мы посовещаемся и примем решение. Но без тебя, Белла: ты иди в группу.

И Белле, к собственному позору, пришлось пересечь поляну и вернуться к Красным Огням. Она села на корточки, как самый обычный человек, и стала ждать вместе со всеми, а Совет тем временем сбился в кучу и шепотом принялся обсуждать, что делать с Джоном. Казалось, мы столпились под деревьями и смотрим какую-то пьесу. Посередине расположился Совет, неподалеку от него, ни на кого не глядя, стоял Джон, один-одинешенек, с бледным непроницаемым лицом, а чуть подальше маячил Дэвид. Сложив руки на груди и широко расставив ноги, он обводил толпу тяжелым взглядом, словно оценивал, кто из нас за него, а кто — против.