Олег Дивов - Война миров

– Зачем вы это говорите мне?

– Затем, что я сам желаю ему другой карьеры. Долорес, будь он в самом деле мой сын… Он очень похож на своего биологического отца. Только тот был бездарностью, а Энрике – талантлив. И получил все, что необходимо для развития. Тем не менее его отец не выдерживал ни малейшего испытания трудностями. Энрике покрепче. Но тоже сломается.

– Я сообщу командованию.

– Даете слово?

– Я обязана это сделать.

Я позволила себе слабую улыбку. И генерал ответил мне.

Разговаривать было, в сущности, больше не о чем. Я не ожидала такого благородства от генерала Вальдеса. И не хотела расстраивать старика какими-то словами. Ему сейчас любое слово отзовется болью.

На космодроме машина подъехала к стартовому столу. Генерал пошел к кораблю, не оглядываясь. Капитан Лопес выпустил меня из машины. И я едва ли не впервые заметила в его рыбьих глазах какие-то эмоции.

– Не ожидал от вас, Долорес Кастро.

– Что поделать, капитан Лопес.

– Раз уж вас вскрыли… Я знаю, вы ездили на Заячий плес.

Я бросила один косой взгляд на генерала. Тот был достаточно далеко. Что ж, его можно понять. Не уследил, мол, как земной разведчик сболтнул кое-что начальнику охраны.

– Тони Карбон. Живет напротив лавки зеленщика, она там одна. Жена и двое детей, старая прислуга в доме. Не работает. Ему когда-то сказали, что на том берегу видели выход жилы с зелеными камнями, и в гальке тоже попадались ярко-зеленые камни. С тех пор он каждое утро ходит в руины. У него лодка, сам не гребет, нанимает пацанят. К сиесте возвращается и больше из дома не выходит. До полусмерти боится пауков. В чужую машину больше ни под каким предлогом не сядет.

– Спасибо, Долорес. А что за зеленые камни?

– Ювелира в деревне нет, а местные считают, что это галька. Мол, не бывает таких изумрудов. Хотите обеспечить свою старость?

– Все-то вам надо знать. И что такого? Не грех, между прочим. Земля-то там ничейная.

– Совсем не грех, капитан Лопес. Но все-таки сначала гляньте на них. У зеленщика есть горсть такой гальки. Показывали ее какому-то заезжему знатоку, тот сказал, что это не изумруды. Через неделю он утонул на реке, его лодку разбило на порогах.

– Переправлялся на тот берег?

– Местные сказали, что он брал лодку порыбачить. Я бы советовала вам, если заинтересуетесь, не обращать внимания на руины. Вся цветная галька в действительности найдена на тех самых порогах.

Капитан Лопес кивнул, потом указал на корабль:

– Вас ждут, сеньорита Кастро. Надеюсь, вы доберетесь благополучно и я никогда вас больше не увижу.

– Надеюсь, вы найдете свою золотую жилу и мы никогда не встретимся.

Я догнала генерала, он проводил меня на борт.

– Прощайте, Долорес Кастро.

– Прощайте, генерал Вальдес.

Он внезапно обнял меня:

– Ты чуть не стала моей дочерью. Брось армию, Долорес. Возвращайся домой и живи долго.

Он ушел, не оборачиваясь.

Меня отвели в маленькую каютку.

Через сутки я перешла на другой борт. Пираты, которые ходят в Эльдорадо, – особый тип людей, я ни капельки не боялась остаться с ними наедине на целых три дня. По большей части мы резались в покер.

Через семь суток после бегства из Мехико я прибыла на базу.

Настроение было паршивей некуда. Я проснулась с чувством осознанной горечи, словно меня обманули. Август так близко, всего-то на Луне, но притом совершенно недоступен, потому что арестован. Луна – это, конечно, не Эдинбург, но по сравнению с расстоянием от Земли до Саттанга – рукой подать. Четыре часа – и Август может быть дома. Если, конечно, повезет с рейсовым лайнером, чтобы он садился не на Байконуре или еще где, а во Франции. Там коспопорт маленький, но активный.

Я все утро проходила с этой мыслью: если бы Августа отпустили прямо сейчас, он успел бы домой к ленчу. Как было бы здорово. Мы успели бы обсудить все-все.

Позавтракать мне не удалось, кусок в горло не лез, поэтому я отправилась в Эдинбург наращивать волосы. Поехала наобум, запоздало думая, что надо было записаться с вечера, а то по закону подлости наверняка съезжу напрасно.

Конечно, угадала. У моего постоянного мастера не было ни одного свободного «окошка». Я вздохнула и вспомнила другого мастера, которого в свое время рекомендовал господин Тан. О чудо – у него открыты два часа с десяти до полудня. На часах была половина восьмого, но меня это нисколько не огорчило. Погуляю по Эдинбургу. Утренний Эдинбург в конце июня – сказочный город. Может быть, аппетит нагуляю.

Я попросила Кера высадить меня около кладбища Грейфрайерс, давно превращенного в литературный музей, привычно погладила памятник Бобби, немного прошла пешком. Напротив собора Святого Джайльса открылось новое кафе. Я зашла, попросила кофе. Несмотря на будний день и ранний час, кафе было заполнено наполовину, и мне достался не самый удобный столик – в центре зала.

Я честно пыталась отвлечься от навязчивых мыслей об Августе. Сама себе удивлялась: никогда такого не было. Ну, вспомню его, вздохну, отмечу, что начинаю скучать, – и переключаюсь на повседневные заботы. А сегодня не получилось. Я рассеянно скользила взглядом по старинным зданиям, по прохожим, но ловила себя на том, что не могу вспомнить, куда смотрела еще секунду назад.

Ладно, с этим безобразием надо что-то делать. Поэтому я открыла наладонник и попыталась узнать, за что арестовали Августа. В новостях, естественно, ни полслова. Ничего, зайдем с другого боку… Я ввела свой код допуска и запросила список арестованных полицией и федералами на Луне за последнюю неделю. Августа не было и там. Еще интересней.

Мне принесли кофе, я машинально поблагодарила, тупо пялясь в монитор и борясь с желанием проверить, хватит ли моего допуска, чтобы увидеть подозреваемых в военных преступлениях. Но тут меня осенило, что есть путь легче и проще: можно связаться с диспетчерской. Августа держат фактически под домашним арестом – на борту яхты. Но тогда полиция должна знать, почему такому-то кораблю закрыт старт, а его экипажу запрещена высадка.

Я запросила коды дежурных, мне вывалился список.

И тут я поверила, что сегодня мне повезет. Крупно. Начальником текущей смены транспортной полиции значился некий Рональд Слоун. Недолго думая, я набила сообщение: прошу сказать, когда господину Слоуну будет удобно поговорить со мной. Подписалась «майор специальной разведки Офелия ван ден Берг». Могла бы и просто именем. Не сомневаюсь, что Ронни в курсе всех новостей нашей семьи. Хотя и делает вид, будто его это больше не касается.

Ронни был старшим из моих братьев. И самым чудаковатым. Родители гадали, какую стезю он выберет, потому что Ронни с детства был помешан на животных. Положим, мы все обожали тетешкаться с живностью, и в доме кого только не было. Братья словно соревновались, кто из них притащит в дом самое невозможное существо. Когда я росла, у нас весь первый этаж был в птичьих клетках, по полу шныряли хорьки, иногда с ними играли кошки, потом появился спаниель с обкусанным кем-то ухом… Были черепахи, крысы, мини-свинки, кролики… Ронни перещеголял всех. Он долго копил деньги и наконец приобрел облезлую мартышку. Мама увидела этот кошмар и сказала, что с нее довольно. Разумеется, мартышку сначала отдали в клинику, где вылечили от десятка болячек. А потом мама отвезла ее в школьный зоопарк.