Олег Дивов - Война миров

– Август, если тебе надо спрятать чип, то есть куда более надежные способы.

– Камень в перстне – искусственный. Делла, на Кларионе выстроена уникальная, не имеющая аналогов система приема кораблей. Фактически это атмосферный космодром. Полное развертывание занимает полтора часа, и в развернутом состоянии система может принять до миллиарда человек за сутки.

– Нич-че себе…

– Я исходил из расчета, что в случае катастрофы надо эвакуировать людей с Земли за двенадцать часов. Всех. Часть кораблей я приму сразу, часть временно остановится на Сивилле и Большом Йорке, но в течение недели я обязан разместить всех землян на Кларионе. Перстень – ключ для развертывания системы. Можно вводить коды вручную, я все их, естественно, знаю, но процесс ввода займет порядка десяти минут. Не то чтобы эти десять минут были критичны, просто с перстнем намного удобнее. Кроме того, коды известны только мне. И на случай, если я далеко от Клариона, систему можно развернуть с помощью ключа-перстня. Он всегда хранится здесь, в Пиблс, и мне достаточно сообщить Скотту код от сейфа, чтобы задача была решена.

– Но ты же был с перстнем в Пекине.

– У меня их два. В том – обычный камень.

– И почему ты хочешь оставить перстень мне, а не Скотту?

– Потому что, Делла, не стоит класть все яйца в одну корзину. У нас, кажется, сегодня вечер поговорок? Пусть будет так. Если я ошибусь и нас всех выбьют, должен остаться кто-то, кто откроет Кларион. Коды доступа восстановить невозможно, но при развернутой системе их можно задать заново. Это долго, но несложно. А на чипе, соответственно, ключ управления автоматической обороной. Со всеми инструкциями.

– Ашен очень хотел заполучить этот перстень.

– Не отдавай.

– Не сомневалась, что ты это скажешь.

– Ашен – патологический трус, – резко ответил Август. – Это его вина, что сейчас действовать приходится мне. Он до последнего будет выгадывать, кто победит. Он хитер, но его хитрость – следствие трусости. И его шикарные мозги заняты обслуживанием его трусости. Делла, он знал об этом заговоре еще два года назад. Но все пытался решить проблему «дипломатическими методами». Искал компромисс, менял местами фигуры на шахматной доске. А результат – галактика на пороге гражданской войны. Потому что заговор устроили дилетанты, и вместо переворота получится братоубийственная война. Часть армии подчинится заговорщикам, а часть откажется выполнять приказы командования. Ты понимаешь, к чему это приведет.

Я понимала. Лучше, может быть, чем даже Август.

– Кларион, – сказал он. – Я никогда не играл в солдатики и в войнушку. Потому что с шести лет я – герцог Кларийский. И я не играл, я учился. Системы внешней обороны, системы жизнеобеспечения, связь, транспортные узлы, волонтерский полк и части специального назначения… Ты знаешь, я же зануда. У меня нет чувства юмора. А все потому, что с шести лет на мне лежит чудовищная ответственность. И я сознавал ее. Я знал, что в любую секунду может наступить черный день, и мне, именно мне придется дать землянам новый дом. И я строил этот дом. Я перестарался. Ничего удивительного, если знать мой характер. Пять лет назад Кларион был полностью готов к переселению. Там есть абсолютно все для нормальной, полноценной жизни четырех миллиардов человек. И не только. Система снаряжена так, что первые полгода – пока будет депрессия и растерянность – люди могут вообще ничего не делать. Я даже позаботился, чтобы у землян сохранился кусочек дома. Там множество заказников, где сохраняются земные виды флоры и фауны. Не все. Мало кто будет скучать без паразитарной фауны, например. А крупные, узнаваемые, любимые виды есть все. Я построил музеи, в которых хранятся реплики наших сокровищ культуры, а кое-где есть и оригиналы. Ресурсы системы таковы, что люди могут жить автономно тысячу лет, сохраняя сегодняшний уровень жизни. При том, что я учел: через сто лет их будет не четыре, а десять миллиардов. А если не автономно, то за полтора часа Кларион превращается в крупнейший транспортный узел галактики. Он превосходно защищен, лучше, чем Земля. С него контролируется весь первый радиус и две трети второго.

– И если Кларион превратится в пиратское гнездо…

– Взять его штурмом можно. Но! В системе шестнадцать больших планет. У каждой есть сателлиты. Окончательное покорение Клариона встанет государству в несколько лет непрестанных боев. При этом изолировать систему – нереально. Кларион ведь не зря выбран как основной претендент на роль Земли-2. Но таким он стал за двадцать пять лет моего правления. И уже пару лет ко мне подъезжают разные люди и намекают – мол, отдай Кларион. Кто-то с детским простодушием полагает, что я просто должен самоустраниться по первому намеку государственных людей. Да-да, забыв условие возвращения Клариона – государство компенсирует мне все затраты за все годы частного управления либо обменяет Кларион на равноценную колонию, находящуюся в федеральной собственности. Поскольку равноценных нет, будет две или три системы попроще… Кто-то похитрее намекает, мол, договоримся – мы там будем делать что хотим, а ты останешься формальным хозяином, и мы тебе еще что-нибудь вкусное подгоним. Кто-то откровенно требует поделиться – ну а чего это я такой богатый? А кто-то поделиться не требует, а предлагает, то бишь берет меня в партнеры. Помнишь, что мне после Саттанга разрешили частичное заселение?

– Которое так и не началось.

– Вот именно. Потому что мне загорелось лично познакомиться с переселенцами. С этими пенсионерами, сиротами, инвалидами, которые для Земли – обуза. Я встретил их на Сивилле. И увидел двадцать тысяч молодых мужчин и женщин с военной выправкой. Они были очень недовольны тем, что их завернули, а кое-кто в Сенате потерял свое кресло. А два месяца назад, когда мы еще были в Шанхае, мне приходит предписание из сенатской комиссии по Золотому Фонду. Я обязан передать Кларион и мое частное владение на Саттанге во временное управление государству.

– Нормально… И Саттанг? Ничего, что это вообще-то внешняя территория?

Август пожал плечами и пригубил коньяк.

– А кого это волнует? Предполагалось, что я сам попрошу забрать у меня космодром. Делла, я говорил уже, что меня есть чем шантажировать.

– Даже интересно, чего ты натворил.

– Ничего. Шантажируют не тех, кто натворил, а тех, кто боится потерять – репутацию, статус, расположение людей. Я устойчив к психологическому давлению. Я мог бы опрокинуть планы шантажистов. Но я прикинул, что сильнее ударит по мне, – и в паре ситуаций согласился выполнить требования. Кое-кто решил, что так будет всегда. И напоролся на то, что есть вещи, которые мне дороже личного комфорта. Кое-кто сильно недооценил мое упрямство.