Нил Бастард - Африканское бешенство

Лицо Джамбо на удивление спокойно – когда он ощутил, что я незаметно для похитителей развязываю узел на его запястье, то ни выдал удивления ничем.

И вот руки моего товарища освобождены от пут, как и мои.

Но что делать дальше? Оружия у нас нет. Даже если мы сейчас бросимся на громил с голыми руками, используя эффект неожиданности, они, конечно, очень удивятся, но ненадолго, потому как спустя секунд пять изрубят нас в капусту, и салона не пожалеют. Выпрыгнуть через задние дверцы, выбив их ногами? Далеко не убежим. Да и не факт, что поблизости не ошиваются такие же обезумевшие от вседозволенности подонки.

Ситуация кажется безысходной, так как оставаться здесь и ждать, пока они придумывают для нас одну казнь «веселее» другой, – глупее глупого. Нужно что-то предпринять.

– Ладно, уговорили, – после бурного спора с соучастниками соглашается главарь. – Не будет никакого обмена. Не факт, что взамен этих типов нам выдадут патроны, воду и еду. У них у самих еды и патронов, наверное, уже в обрез. Да и от белых дьяволов из их гостиницы можно еще какую-нибудь заразу подхватить!..

Фургон резко тормозит. Один из громил открывает заднюю дверцу и пинком выталкивает нас наружу. Не успев сгруппироваться, вываливаемся с Джамбо на пыльную дорогу. Заметив, что мы сумели освободить руки, бандиты в бешенстве принимаются пинать нас ногами.

– Эти дьяволы хотели сбежать! – беснуется тип с мачете.

– Точно – дьяволы! – подхватывает подросток-наркоман. – Я сам завязывал им руки самым сложным узлом… Разве обычный человек сумел бы самостоятельно развязать такие путы?.. А ты еще собирался обменивать их. Вспороть животы – и дело с концом. Пусть тут и подохнут!..

Нас тащат к обочине под высокую пальму.

– На колени! Кому сказал, становитесь на колени!

– Да пошел ты… – шепчу в ответ, но тут же получаю прикладом по задней части бедра, и ноги подкашиваются сами собой.

Боль просто невыносимая – подонок вложил в удар всю свою злобу. Закрываю глаза, стискиваю зубы, чтобы не завыть от этой острой боли и не доставлять удовольствия своим мучителям.

– Вот так-то лучше. – Бандит размахивает мачете, приплясывая от нетерпения, и красочно живописует, как именно будет нас убивать. Я вижу лишь тонкие черные ноги в стоптанных дырявых кедах.

Метрах в пятидесяти от нас начинается пологий песчаный пляж. Белопенный океан ритмично вгрызается в берег. Легкий ветерок перебирает листья на пальмах, гонит по берегу песок. Далекая полоска горизонта уже окрасилась утренним багрянцем. Воздух свеж и почти прозрачен.

Мы с Джамбо стоим на коленях перед пятью чернокожими ублюдками. Шестой, громила со шрамом, возвышается за нами, понося и обвиняя во всех тяжких грехах. Похоже, он тоже вошел в роль и решил произнести речь.

– Именем нашей многострадальной Африки, нашей страны и нашего родного Оранжвилля, – прокурорским тоном говорит он, – этот белый пособник дьявола… Как тебя зовут? Да это и неважно… и его друг, гнусный предатель, продавший Родину и свой народ, приговариваются к смерти. Что скажет прокурор? – Громила с комичной учтивостью оборачивается к типу с мачете.

– Разорвать на части, чего тут еще думать! – лыбится тот.

– Каково мнение адвоката? – Кивок в сторону подростка-наркомана.

– А давайте отрежем им головы и будем играть ими в футбол! – звучит в ответ дурашливое.

Громила выдерживает выразительную паузу, почесывает свой отвратительный шрам и, оглядывая нас, продолжает:

– Итак, это тот редкий случай, когда мнения обвинения, адвоката и судьи, то есть меня, полностью совпадают. Каково будет последнее желание приговоренных к смерти?

Поднимаю голову и смотрю убийцам прямо в глаза. Они не отводят взгляд, для них мы уже трупы, законная добыча падальщиков и мародеров. Словно шакалы, они нетерпеливо топчутся в предвкушении расправы.

Мы молчим – слишком много чести для этих мерзавцев подыгрывать в этом гнусном спектакле. Главарь похлопывает лезвием мачете по широкой ладони и испытующе переводит взгляд с меня на Джамбо. Видимо, никак не решит, кому первому отрубить голову.

– Бросьте жребий, – наконец предлагаю ему.

– А ты смелый! – отвечает тот. – Что ж, тогда с тебя и начнем.

Закрываю глаза и впервые в жизни пытаюсь прочитать хоть какую-нибудь молитву. Я никогда не верил во все эти штуки: Бог, рай, загробная жизнь… Но сейчас, за мгновение до смерти, все это воспринимается совсем иначе. Почему-то в памяти всплывает лицо Миленки. Неужели ее тоже убили, так же, как сейчас убьют и меня? Возможно, даже эти самые бандиты. Хотя нет, ей наверняка пришлось намного хуже. Лучше не думать о том, что делают с красивыми девушками отмороженные бандиты вроде этих. В том, что Миленка мертва, у меня нет никаких сомнений. Если даже мы, двое взрослых вооруженных мужчин, не смогли себя защитить, то как могла выжить хрупкая медсестра? Ноль шансов.

Подросток-наркоман уже тренируется – рубит своим жутким мачете ствол ближайшей пальмы, приплясывая, словно безумный. Наверняка собирается срубить мне голову с одного удара.

– А ты, урод, будешь долго мучиться! – кричит отморозок и смачно плюет Джамбо в лицо. – За то, что связался с белыми, получишь смерть мучительную и медленную. Эй, принесите кто-нибудь веревку. Знаешь что я с тобой сейчас сделаю? Вспорю тебе живот, привяжу один конец к твоим кишкам, а второй к заднему бамперу. А потом мы с тобой прокатимся – пока ты окончательно не «размотаешься».

Он все время пританцовывает и жестикулирует – наверное, считает себя королем гангста-репа. Выпалив последнюю фразу, ублюдок оглядывается на товарищей в поисках одобрения, и первым же заливается идиотским смехом. От этих звуков с соседних деревьев испуганно вспархивают сонные птицы, и, громко хлопая крыльями, улетают прочь.

Я часто думал о смерти. В детстве, в школе. Да и врачом стал, чтобы наконец прояснить для себя это странное свойство каждого организма переходить из живого в неживое. Уже в институте, на практике в морге, наш профессор любил повторять: «Не бойся, молодежь. Живой человек намного опаснее мертвого».

Открываю глаза. Словно в замедленной съемке наблюдаю, как подросток с мачете в правой руке подходит ко мне. Останавливается в двух шагах. Ехидно улыбаясь, замахивается…

И тут воздух незримо сотрясается вибрацией, гулко бьет автоматная очередь, и на голой груди подростка словно взрываются алые фонтанчики. Улыбка на лице бандита сменяется мгновенной растерянностью, мачете вываливается из ослабевших пальцев. Я падаю, откатываюсь к ближайшей пальме и прячусь за ее волосатым стволом. Следующая очередь выбивает из него ошметки мяса.

Вжимаюсь лицом в сухую колючую траву и спустя мгновение оглядываюсь. Со стороны приморского парка в нашу сторону мчится тот самый грузовик с мятой кабиной, с которым мы разминулись в парке совсем недавно. С криками и улюлюканьем бандиты начинают беспорядочно палить из кузова. Наши истязатели бросаются врассыпную, ища укрытия за деревьями. Тела троих из них, включая громилу с мачете, валяются в самых нелепых позах, изрешеченные пулями.