Мэтт Хейг - Эхобой

— Почему он тебе не нравится? — спросила я. — Потому что обыграл тебя в шахматы?

Еще одно движение плечами.

— Он с самого первого дня какой-то странный.

— Что это значит?

— Да не знаю я, — ответил Яго. Для десятилетнего мальчишки у него был довольно низкий голос. — Просто чудной. Когда его только привезли, он вообще не разговаривал. Папа задавал вопросы, а он молчал. Тогда папа сказал ему, что если он не заговорит, то его отправят на утилизацию. И он заговорил! Папа был недоволен, потому что Дэниел должен был стать нашим лучшим Эхо. Самой продвинутой моделью!

Яго посмотрел в окно и улыбнулся. Это была странная улыбка, сулившая неприятности.

— Но он Эхо, и он исполняет приказы. Иногда получается забавно. Хотя нет, забавно было раньше, пока он не стал чересчур умным. Но в любом случае он фрик.

Самая продвинутая модель.

Я хотела еще кое-что спросить, но Яго уже открыл дверь капсулы.

— Что ты там будешь делать? — спросила я.

— Убивать, — ответил он и скрылся за дверью.

Ночью мне удалось заснуть, но меня снова разбудили.

Было, наверное, уже три часа, когда я проснулась от какого-то шума. Скрипнула половица за дверью. Я села в кровати и скомандовала:

— Свет!

Когда вспыхнул свет, я заметила, что дверь в мою комнату приоткрыта.

— Эй, кто здесь?

Испугаться по-настоящему я не могла, так как на мне были нейродетекторы, но понимала, что нужно выйти и посмотреть, в чем дело. Я встала и прошла через всю комнату, мимо фигур на картине, которые слушали музыку, но сейчас казались испуганными.

Не успев отворить дверь, я услышала чьи-то крики. Это был дядя Алекс.

— Отправляйся на свой этаж! — вопил он.

Я приоткрыла дверь, чтобы увидеть, что происходит на лестнице. Там стоял дядя Алекс в черной шелковой пижаме. Деревья на анимированных обоях раскачивались, словно вторили его гневу. Его загорелое лицо покраснело, глаза горели злобой. Выйдя, я успела только заметить затылок светловолосого Эхо. Парень спустился вниз по лестнице и исчез этажом ниже.

Дядя Алекс заметил меня. С его лица исчезло выражение слепой ярости, сменившись пониманием и грустью с такой скоростью, какую я и представить не могла.

— Одри, мне так жаль, что ты стала свидетелем этой сцены!

— Это опять был тот Эхо, который играл в шахматы?

— Да, — ответил дядя, нервно перебирая свои кольца. — С самыми продвинутыми экземплярами всегда возникают трудности. Но беспокоиться не о чем. Здесь для тебя самое безопасное место. А уж с тех пор, как незаконное вторжение предотвратили, — тем более. Сомневаюсь, что тебе удастся найти в Лондоне дом, который охраняли бы так же тщательно.

— Незаконное вторжение?

Дядя кивнул.

— Протестующие, анархисты, головорезы… В прошлом году одна из их группировок пыталась перелезть через стену. У них это почти получилось, но один Эхо заметил их и поднял тревогу. К счастью для нас, полиция уже села им на хвост. Но это повысило нашу бдительность. После того случая я усилил охрану, потому что они не оставили намерения сюда прорваться. Мягко говоря, они… настойчивы. Но сейчас тебя ничто не потревожит.

— Хорошо. — Я бы, конечно, ответила по-другому, если бы на мне не было нейродетекторов последнего поколения. Но даже с ними я почувствовала слабый укол беспокойства.

— Возвращайся в кровать, Одри, и не волнуйся. Я тоже пойду спать. Завтра я еду в Париж.

— Я хочу поехать с вами.

— Но я же сказал тебе, что еду туда, где полным-полно Эхо. Их там сотни. Ты же сказала, что не хочешь ехать.

Я сглотнула.

— Знаю, но, кажется, я передумала.

Я стояла достаточно близко к дяде Алексу и заметила, что на нем информационные линзы. Они были активизированы. В его глазах вспыхивали крошечные огоньки. Это были слова, которые мог прочитать он, но не я.

— Нет, — сказал он, прикрыв глаза и покачивая головой. — Это рабочая поездка. Не думаю, что она пойдет тебе на пользу. Это не тот Париж, к которому ты привыкла. Меня ждут на складе, где полно Эхо, которые только что сошли с конвейера. И находится он за чертой города. Это, прямо скажем, далеко не Лувр. Вряд ли тебе там понравится.

Конечно, он был прав. Совсем не похоже на то, что могло бы мне понравиться. Скорее уж, воплощение моего кошмара. Но я думала о двух вещах. Во-первых, я не хочу оставаться в доме с Яго, Дэниелом и другими Эхо. Во-вторых, мне нужна информация. На некоторое время нейродетекторам удавалось сдерживать это желание, но оно настойчиво пробивалось на поверхность моего сознания. Я хотела выяснить, что же произошло с моими родителями. Хотела знать, почему Алисса — серийная Эхо, а не прототип! — сделала то, что сделала. К тому же она была выпущена «Семпурой», а на их фабрику мы не поехали бы — в любом случае, попасть туда я вряд ли бы смогла.

— А вдруг это мне поможет? Ведь миссис Мацумото сказала, что я должна попробовать и…

Он поднял глаза и посмотрел на меня устало и сочувственно. Но на этот раз его голос прозвучал тверже:

— Нет. Извини, Одри, но нет. Ты не сможешь поехать со мной завтра. И хватит об этом. Теперь пора спать.

С этими словами он ушел к себе.

Я тоже отправилась в свою комнату, вот только уснуть удалось с трудом. Все думала о том, что дядя мог бы отреагировать и помягче. И сразу возникли вопросы. Что он скрывает? Что в Париже такого, чего я не должна видеть?

«Это паранойя, — думала я. — Он ведь спас мне жизнь в Клаудвилле. И жить к себе позвал, в свой дом — едва ли не лучший в Лондоне. Он ко мне добр».

Но чем больше он возражал против моей поездки в Париж, тем крепче становилась моя уверенность в том, что я должна туда поехать.

Наконец я уснула.

Очередной сон. На этот раз не кошмар. Точнее, не совсем кошмар.

Мне снился Дэниел. Он плакал. Эхо, плачущий человеческими слезами! И я обнимала его, а он дрожал в моих руках; его сильное тело внезапно ослабло под натиском эмоций. И он рассказывал мне что-то тихим голосом.

— Не обращай на меня внимания, я же просто Эхо…

Я гладила его по голове и повторяла:

— Все хорошо, все хорошо, все хорошо…

А потом я снова проснулась, и у меня возникла одна идея. Несмотря на глубокую ночь, я выбралась из постели и надела информационные линзы.

— Режим ночного видения, — скомандовала я. И меньше чем через секунду уже видела все как днем. Правда, предметы подсвечивались зеленым — так работал режим ночного видения.

Как можно тише я прошла через холл в комнату Яго, дверь в которую была приоткрыта. Наверное, чтобы в спальню попадал свет. Яго мог выпендриваться сколько угодно, но все же он был еще ребенком и, скорее всего, боялся темноты.

Я потянула на себя дверь и прокралась в комнату, осторожно ступая по плюшевому ковру, который поглощал звуки. Мне нужно было добраться до гардероба. Я знала, зачем пришла, и понимала: если мне удастся это найти, обратный путь будет куда более безопасным.