Рик Янси - Бесконечное море

– Он знает, что, пока она у него, я не сбегу.

– О боже! Да что она для тебя значит? Она важнее твоей жизни? Как может один человек быть важнее всей твоей жизни? – Он уже знает ответ на этот вопрос. – Хорошо. Делай что хочешь. Чего мне-то волноваться. Как будто это имеет значение.

Он забрасывает винтовку на плечо и целует меня в лоб. Молитва. Благословение. Потом он поднимает с пола лампу и идет к двери. Охранник и защитник, тот, кто не отдыхает, не устает и никогда не дрогнет. Он прислоняется к косяку и смотрит в ночь. В небе над ним холодный свет десяти тысяч погребальных костров отсчитывает уходящее время.

Я слышу, как он говорит:

– Беги.

Но я не думаю, что он говорит это мне.

На восьмой день за нами прилетает вертолет. Я позволяю Бритве помочь мне одеться. Но если не считать боли в ребрах и легкой слабости в ногах, двенадцать команд под коллективным именем Рингер находятся в полной боевой готовности. Лицо зажило, даже шрама не осталось. Когда возвращаемся на базу, Бритва садится напротив и устремляет взгляд в пол. Только раз посмотрел на меня и одними губами снова сказал: «Беги».

Белая земля, черная река; вертолет резко накреняется и огибает вышку стартового командного пункта. Он пролетает так близко, что я успеваю разглядеть одинокую фигуру за тонированными окнами. Мы приземляемся в том же месте, откуда взлетели во время побега. Еще один круг замкнулся. Бритва берет меня за локоть и ведет к вышке. По пути наверх коротко пожимает мою руку и говорит:

– Я знаю, что важно.

Вош стоит в противоположном конце комнаты спиной к нам, но я вижу в окне отражение его лица. Рядом с ним крепкий рекрут. Парень прижимает винтовку к груди, вцепился в нее, как будто это шнурок, на котором его подвесили над пропастью глубиной в десять миль. Рядом с рекрутом сидит в стандартном белом комбинезоне та, из-за кого я здесь, – моя жертва, мой крест, та, перед кем я в ответе.

Чашка видит меня и пытается встать. Здоровенный рекрут кладет руку ей на плечо и возвращает на стул.

Я качаю головой и одними губами говорю ей: «Нет».

В комнате тихо. Бритва стоит справа и чуть позади меня. Я его не вижу, но он достаточно близко, и я слышу его дыхание.

– Итак, – не спеша начинает Вош, – ты решила задачу с камнями?

– Да.

Я вижу, как его отражение в темном стекле натянуто улыбается.

– И?..

– Бросив большой камень, вы поразите цель.

– И какова же цель?

– Цель в том, чтобы кое-кто оставался жив.

– Это влечет за собой следующий вопрос, и лучше бы тебе на него ответить.

– Вы способны убить всех нас, но не делаете этого. Вы сжигаете деревню, чтобы спасти ее.

– Спаситель. Значит, вот кто я такой? – Он поворачивается ко мне лицом. – Уточни ответ. Может ли быть так: все или ничего? Если цель – спасти деревню от жителей, этого результата можно было бы добиться с помощью камня размером поменьше. Зачем нужна серия атак? К чему все эти хитрости и уловки? Для чего служат техническим образом усовершенствованные марионетки, такие как Эван Уокер? Камень настолько проще.

– Не уверена, – признаюсь я, – но думаю, что тут имеет место случайность.

Вош долго смотрит на меня, потом кивает. Кажется, он доволен:

– И что же будет дальше, Марика?

– Вы отвезете меня к месту его последней дислокации, – отвечаю я. – Оставите там, чтобы я его выследила. Он аномалия, изъян в системе, а это недопустимо.

– Неужели? И что за опасность может представлять собой какая-то пешка?

– Он влюбился, а любовь – единственное слабое место.

– Почему?

Я слышу рядом дыхание Бритвы. Напротив меня Чашка вскинула голову и слушает.

– Потому что любовь иррациональна, – говорю я Вошу. – Она не следует правилам, даже своим собственным. Любовь – единственная вещь во Вселенной, которую нельзя предсказать.

– Тут, при всем уважении, я с тобой не соглашусь, – говорит Вош и смотрит на Чашку. – Траектория любви очень даже предсказуема.

Он подходит и нависает надо мной. Колосс из плоти и костей, с глазами как горные озера. Он смотрит мне в самую душу:

– Зачем мне выслеживать его или кого бы то ни было еще?

– Вы потеряли дронов, которые за ним наблюдали. И других, таких как он. Он выпал из решетки. Он не знает правды, но знает достаточно, чтобы причинить вам вред, если его не остановить.

Вош поднимает руку. Я вздрагиваю, но он кладет руку мне на плечо и крепко сжимает. Его лицо светится от удовлетворения.

– Очень хорошо, Марика. Очень-очень хорошо.

Бритва рядом со мной шепчет:

– Беги.

Рядом с моим ухом раздается выстрел. Вош шарахается назад, но пуля в него не попадает. Здоровяк-рекрут опускается на колено и вскидывает винтовку. Но пуля и в него не попадает.

Цель Бритвы – маленькая девочка, которая была суммой всех слагаемых. Его пуля – меч, разрубивший сковывающие меня цепи.

Пуля отбрасывает Чашку назад. Ее голова ударяется о столешницу, тоненькие ручки взлетают. Я резко поворачиваюсь вправо, к Бритве, и вижу, как пуля рекрута разрывает ему грудь.

Инстинктивно протягиваю к нему руки, но он падает слишком быстро. Я не могу удержать его.

Его нежные печальные глаза встречаются с моими в конце траектории, которую даже Вош не смог просчитать.

– Ты свободна, – шепчет Алекс. – Беги.

Рекрут нацеливает винтовку на меня. Вош становится между нами, из его груди исторгается яростный вопль.

Хаб подключает мышечную команду, я мчусь к окну, которое выходит на летное поле, прыгаю с расстояния в шесть футов и поворачиваюсь правым плечом к стеклу.

А дальше – я в воздухе, падаю, падаю, падаю.

«Ты свободна».

Падаю.

На рассвете пять покрытых пылью и пеплом призраков устраиваются в лесу.

Меган и Сэм наконец засыпают, хотя вернее будет сказать – вырубаются. Меган прижимает к груди мишку.

«Если кому-то станет плохо, – сказал мне мишка, – я к нему приду».

Бен сидит, положив винтовку на колени, и смотрит, как встает солнце. Он молчит в коконе злости и скорби. Но больше – скорби. Дамбо, самый практичный, роется в рюкзаке в поисках съестного. А я тоже в коконе злости и скорби, но больше злости. Привет – прощай. Привет – прощай. Сколько раз я должна проживать этот круг? То, что случилось, трудно было просчитать. Почти невозможно. Эван нашел пакетик, который выронил Сэм, и (буквально) сдул себя и Грейс с лица Земли, отправил в светло-зеленое забвение. Это и было с самого начала его планом. Помешанный на самопожертвовании идеалист, безмозглый гибрид человека и пришельца.

Дамбо подошел и спросил, не хочу ли я, чтобы он взглянул на мой нос. Я спросила, как он мог о нем забыть. Дамбо засмеялся.

– Позаботься о Бене, – сказала я ему.