Иван Апраксин - Родитель номер два

И что еще? А, да. Однополые связи, когда все могут заниматься любовью со всеми. Это хорошо, это способствует наиболее полной самореализации личности. А если ты не желаешь этого – ты враг свободы и прогресса.

Какого прогресса? Такого, при котором все меньше детей, семей не существует, а люди все большее время проводят в электронном Царстве, заменяющем реальную жизнь…

И главный лозунг человечества: «Больше веселья – меньше забот», под которым победила на выборах милая девушка Розалия М-Боту. Конечно, она симпатичная, и при ее правлении свобод станет еще больше, и права личности будут всегда защищены.

Но ведь если взглянуть на вещи трезво, то разве под таким лозунгом человечество добилось своих главных успехов?

«То, что мы имеем сейчас, чем мы пользуемся, – смятенно впервые в жизни думал Марк, – было создано, стало достоянием человечества, когда оно жило по совсем другим законам. Даже отцы-основатели идей о правах личности и ее свободном развитии: Мартин Лютер, Джордж Вашингтон, Бенджамин Франклин, Лев Толстой – все они на самом деле являлись выходцами совсем другой цивилизации. Они верили в Бога, что теперь высмеивается и выхолащивается. Они имели крепкие семьи, много детей и были весьма строги в вопросах морали. Те, кто сейчас пользуется их идеями и превозносит их, на самом деле – совсем другие люди. Стоит ли удивляться тому, что и плоды их деятельности – совсем иные?

Может быть, фундаменталисты правы?

От этой дикой мысли у Марка едва не зашевелились волосы на голове. Разве может приходить в голову такая мысль любому добропорядочному человеку? Тем более – полицейскому, в чьи обязанности входит борьба с фундаменталистами – врагами свободы и прогресса?

И все же… все же… Может быть, в словах фундаменталистов о том, что человечество должно вернуться к старинным традициям, к старинной системе ценностей, к старинной морали, есть что-то разумное? Может быть, они подсказывают правильный путь?

В лесных поселках, через которые проходили Марк и провожатые, их принимали спокойно, дружелюбно, но без всякой помпы. Давали кров на ночь, еду. Вечером Марку непременно предлагали девушку для проведения ночи и даже показывали ее лицо, но теперь Марк неизменно отказывался – его коробила мысль о том, чтобы воспользоваться такого рода услугами.

Он спал с Алисией, он спал с Шарк, но ему казалось при этом, что все происходит добровольно, по взаимному влечению, как это и принято в мире, к которому он привык. В городе никому не может прийти в голову мысль заставить, принудить кого-то к сексу. Во-первых, потому, что в этом нет никакой необходимости: желающих предостаточно, и если кто-то не хочет тебя, всегда можно найти кучу тех, кто хочет. А во-вторых, принуждение к сексу – это насилие, а нет преступления страшнее, чем насилие над личностью в любых формах. Уж Марк, как полицейский, очень хорошо знал, какая суровая кара и всеобщее осуждение ждут любого, кто осмелится не то чтобы совершить насилие над личностью, но даже намекнуть о такой возможности…

Теперь же, после слов Никиты, он совсем не был уверен в том, что Алисия и Шарк действовали по собственной инициативе, а не под нажимом того же Захарии. Воспользоваться же подневольным положением человека – это позор.

Обидно было и то, что ни он, ни Аякс не догадались о том, что обе девушки – бывшие горожанки, а вовсе не постоянные жительницы внешнего пространства. Надо бы узнать, при каких обстоятельствах обе они покинули город…

Об отношении здешних жителей к женщинам Марк уже успел догадаться по многим признакам. Закрытые лица, закутанные фигуры в бесформенных комбинезонах – все это слишком напоминало исторические картинки о жизни в незапамятные времена. В исторических программах о далеком прошлом Земли, по которым в свое время Марк получал образование, было немало сказано о том, что примитивные сообщества склонны держать женщин в униженном положении, считать их хуже мужчин. Этот культ грубой мужской силы и связанные с ним предрассудки давно ушли в прошлое. И вот, надо же, он существует до сих пор среди жителей внешнего пространства.

Марку вспоминались картинки из курса истории, где женщины были изображены в черных одеяниях, закутанные с ног до головы. Или в платках на голове, закрывающих почти все до самых глаз, в длинных платьях.

Все это он увидел теперь среди лесных жителей. То ли они сохранили эти обычаи с давних времен, то ли примитивный образ жизни заставил возродить их вновь…

Закрытое лицо, закутанная фигура – символы чистоты и непорочности. Здешние жители сохраняют себя от соблазна, своих женщин – от искушения, потому что они боятся греха и хотят быть непорочными. Что ж, доброе дело. Правда, без разврата им все равно не обойтись: Никита ведь прямо сказал, что развратные женщины все равно иногда бывают нужны.

Для чего нужны? Наверное, не для себя: зачем таким моральным и целомудренным людям развратные женщины? Они нужны для того, чтобы радовать ими гостей – устраивать для них этакое пиршество плоти. Что ж, очень щедро…

Но своих женщин отдавать на это никто не хочет – грех. Для этого используются чужачки, пришлые женщины, которых не жалко и на которых правила морали не распространяются. Все равно они – распутницы…

Это морально? В каком-то смысле да, морально. Если племя ощущает себя замкнутым сообществом, а весь окружающий мир – враждебной пустыней, то естественно его стремление защитить себя за счет какого угодно, пусть даже самого плохого отношения к чужакам.

Пусть так, но пользоваться этой первобытной дикостью Марк не собирался и поэтому неизменно благодарил за гостеприимство и отказывался от услуг приводимых к нему тихих и ласковых девушек. Теперь он уже знал, кто они: специально предназначенные для утех гостей специалистки. Вот бы знать об этом заранее и вот бы иметь твердую уверенность в том, что они занимаются этим добровольно!

В конце четвертого дня пути они вышли на широкий и отлогий берег реки, где между нею и лесом стоял окруженный высоким бетонным забором автоматический завод. Несколько огромных серых корпусов и взлетно-посадочная площадка – все это скрывалось за трехметровой оградой с вышками, на которых торчали камеры наблюдения.

– Дальше нам нет смысла идти, – сказал Никита. – Оставшиеся метры пути ты преодолеешь сам. Вот впереди ворота – иди туда и скажи, что ты много дней бродил по лесу и чудом набрел сюда.

Внезапно он обнял Марка за плечи и привлек к себе так, что их груди прижались друг к другу.

– Помни: мы – твои братья, – сказал бородатый гигант. – Боги любят нас, а мы любим вас. Знай, что здесь – в свободном открытом мире – тебя всегда ждут и всегда тебе рады.