Евгений Филенко - Вектор атаки

– Что это с вами нынче, капитан? Вы никогда не были столь откровенны!

– Говорю же вам: прекрасное настроение. А вы сейчас начнете мне его портить своими победами…

– Как психолог, даже военный… даже неудавшийся… вы давно должны сами себе дать ответ, почему я всегда выигрываю.

– С этим просто. Вы холодны, расчетливы. Несмотря на то что находитесь на вражеской территории, всегда леденяще спокойны. Кстати, почему вы всегда спокойны? Небось, лелеете некие коварные замыслы?

– Ночами не сплю! – засмеялся Оберт.

– Общеизвестно: люди более психологически устойчивы, нежели эхайны. В ситуации, когда мы теряем голову от бешенства и лезем на рожон, вы хладнодушно изучаете диспозицию и размеренным шагом отправляетесь за главным призом. Не так ли случилось пятьдесят тысяч лет тому назад?..

– Вы же не питаете опасений, что однажды ночью все мы соберемся вокруг вашего лагеря и забьем вас каменными топорами, как в старые добрые времена.

– Смею надеяться, в гастрономическом аспекте мы вас не интересуем. В конце концов, вам грешно жаловаться на качество пищи…

– Вот только кофе у вас дерьмовый.

– Это вообще не кофе, если вы не знали. И, коли уж на то пошло, сей факт не стоит того, чтобы сызнова разыгрывать здесь репризы эпохи среднего палеолита… Однако же поставим вопрос иначе: почему я всегда проигрываю?

– Потому что вы не умеете этого делать. Для вас каждая игра словно смертельный поединок, от которого зависит все на свете. Для меня же с одним поражением жизнь не заканчивается. Я отнесусь к нему с философским спокойствием и подготовлюсь к следующей партии более тщательно. В конце концов, это всего лишь игра.

– Люди, – сказал Ктелларн с непонятной усмешкой. – Вы можете себе позволить проигрывать. Ваш век долог. А мы, эхайны, живем недолго. Часто наш срок отмерен длиной клинка противника на поле Справедливости и Силы. Поэтому каждая партия для меня решающая, любая игра – поединок со смертью…

Когда спустя час с небольшим эхайн, содрогаясь от трудно сдерживаемого негодования, проигравшийся в пух и прах, подчеркнуто аккуратно закрыл за собой дверь, Оберт смахнул оба кристаллика себе в ладонь. Подошел к жерлу утилизатора. «Они ведь больше не понадобятся, верно? – подумал Оберт, стараясь быть спокойным. – Мне даже не слишком интересно, что там было. Игры закончились, коварные замыслы взлелеяны. Дело за малым: за каменным топором».

…Спустя мгновение он понял: ни черта подобного, все это лишь неуклюжая поза и пижонство, на самом деле ему невыносимо интересно, что хранят эти несчастные кристаллики, и, конечно же, он их не выбросит, а изучит содержимое со всем вниманием, на какое только способен, потому что воля ваша, господа и янрирры, но информацией приличные люди отродясь не разбрасывались и впредь не намерены…

Дези Вифстранд явилась в пассажирский терминал космопорта Стокгольм – Спонга точно в назначенный час. На сей раз она избрала для себя облик любопытной девчонки-подростка, впервые в жизни отправляющейся из дому в дальнее путешествие, сулящее массу новых впечатлений и нестрашных приключений. Наряд ее состоял из искусно потертых в нужных местах джинсовых капри, просторной ковбойки и гигантской шляпы, напоминающей британский колониальный шлем. Шлемом она обмахивалась, а большую походную сумку за ней тащил мрачноватый немолодой джентльмен, несколько старомодный, длинный, как колодезный журавль, в деловом костюме, в тщательно подобранном галстуке и с благородной сединой в короткой стрижке и ухоженных усах. Судя по всему, шлем был заимствован именно из его гардероба. Кратов успел выстроить в воображении лишь одну гипотезу о том, что могло связывать этих двоих, по его мнению – самую очевидную, и тут же постарался изгнать ее из головы: кто знает, вдруг эта ведьма могла не только навевать иллюзии, но и читать мысли… Нынче Дези своему прозвищу «Ледяная» никак не соответствовала, а выглядела возбужденно и с живым интересом озиралась по сторонам, между тем как ее добровольный носильщик всем своим видом выражал неудовольствие от происходящего. Завидя Кратова, Дези кинулась ему навстречу так резво и радостно, словно собиралась повиснуть на шее. «Было бы неплохо», – мечтательно подумал Кратов и немедленно устыдился своего неподобающего любострастия.

– Как мило, что вы не опоздали! – воскликнула Дези. – Я могла заблудиться.

– С моей стороны было бы бесчестно поставить вас в такое положение, – сказал тот. – Ведь вы даже не представляете, куда мы отправляемся.

– Я готова ко всему! – объявила Дези и показала взглядом на сумку.

– Такое количество багажа нам вряд ли понадобится.

– Но это лишь малая часть вещей этого мира, без каких я не мыслю своего существования!

– Позвольте мне, – сказал Кратов и отобрал сумку у джентльмена.

Тот с явным облегчением избавился от ноши и принялся украдкой разминать ладони.

– Кажется, я вас не представила, – встрепенулась Дези. – Доктор Константин Кратов… инженер Отто Андерссон, мой отец.

«Ах вот оно что», – подумал Кратов и укорил себя за непонимание женской природы.

– Я очень беспокоюсь, – сказал инженер Андерссон значительным голосом. – Дезидерия нечасто покидает дом, не говоря уж о пределах Земли…

– Будем честны, папа, – сказала Дези. – Пределы Земли я покидаю впервые в жизни.

– Все когда-то случается впервые, – сказал Кратов. – Смею вас уверить, наш путь лежит в очень дружелюбный и красивый мир, где все опасности сведены к разумному минимуму. Обещаю, я буду очень внимательно и ответственно присматривать за фрекен Дези. – А мысленно прибавил: «Сдувать пылинки с хрустального сосуда». – У меня есть в этом вопросе значительный опыт.

– Надеюсь, там нет хищных животных, – проворчал Андерссон, которого слова Кратова не слишком убедили.

– Есть, – с готовностью сообщил тот. – Но в силу особенностей своего генезиса они не воспринимают людей как звено пищевой цепи. Достаточно соблюдать стандартные меры предосторожности, и все будет хорошо. Не гулять без присмотра старших, не пихать конечности в разверстые пасти, не тыкать палкой в нечто большое, многокрасочное и мирно загорающее на солнышке, если не знаешь его названия…

Лицо Андерссона потемнело.

– Доктор Кратов шутит, папа, – с нажимом произнесла Дези.

– Разумеется, шучу, – сказал Кратов. И едва сдержался, чтобы не присовокупить со всей искренностью: «Почти».

– Как называется планета, куда вы сопровождаете Дезидерию? – осведомился Андерссон траурным голосом.

– Сиринга, – ответил Кратов.

– Я наведу справки, – насупившись, обещал Андерссон.

Дези встала на цыпочки и поцеловала отца.