Евгений Филенко - Вектор атаки

– Ну, за такое не грех и от папы получить что причитается, – философски заметил ефрейтор.

– Скотина ты, сержант, – сказал мичман и сплюнул на каменные плиты.

– Все мы немного скотины, – согласился тот. – Каждый из нас по-своему скот…

– Тоже, небось, из Сигнебарна? – ухмыльнулся ефрейтор Бангатахх.

– Почти угадал, – сказал сержант. – Мыслитель Спегурн, трактат «Сокровенное низкодушие и скотство всякой прямоходящей твари, неосновательно в любомудрие себя вверзающей». Издание Аквондакуррского университета, год от Великого Самопознания две тысячи девятьсот четвертый…

– Откуда ты, прямоходящая тварь, все это знаешь? – спросил Бангатахх недоуменно. – Ну вот откуда? На тебя глянешь бывало спросонья, так обделаешься с перепугу, а туда же… любомудр, мать твоя сладострастница…

Они вошли в вестибюль, и Нунгатау сразу понял: «Вот она. Рыжая, высокая, чрезвычайно недовольная происходящим. Высокородная сучка».

– Это она, – словно бы в подтверждение его мыслям, сказал сержант Аунгу и указал кивком, явно опасаясь, против обычного, тыкать пальцем. – Какие будут распоряжения?

– Взять под наблюдение периметр снаружи, – сказал мичман негромко. – И, в конце концов, не пускать никого, кто может помешать нашей беседе.

– Да всякий может помешать, кто соберется вот прямо сейчас отправиться в метрополию или тот же халифат, – заметил сержант вполголоса.

– Разговорчики! – лязгнул Нунгатау, и «болтуны» без большого рвения отправились выполнять приказание.

Сам же он стиснул зубы и, чеканя шаг, приблизился к стойке.

– Сударыня, – промолвил мичман, всевозможно умягчив голос.

– Сударь, – отозвалась она, не поднимая глаз от экрана со схемой какого-то рейса «Анаптинувика-Эллеск – К-черту-на-рога».

«Нужно было попросить в группу профессионального дознавателя, – подумал Нунгатау. – Хотя бы даже вместо того же рядового, все равно толку от него, как от кирпича – светлой радости. Я следопыт, а не переговорщик. Пустите меня в чистое поле, дайте след, и я приведу к тому, кто окажется на том конце тропинки. А правильно вести себя с этой рыжей змеюкой я не умею. Даже от грязной сволочи Аунгу на моем месте было бы больше проку, он же начитанный, гад… философов да стихоплетов цитирует». Тяжко вздохнув, мичман сказал:

– Уделите мне пару минут, осчастливьте солдата вниманием.

Наконец она соизволила оторваться от своей дурацкой схемы и смерить его взглядом. Хотя бы даже и таким, равнодушным.

– Я при исполнении…

– Я тоже, сударыня, – быстро сказал мичман.

– Здесь уже были какие-то… гм… солдаты.

– Это мои люди. Подозреваю, они не произвели на вас благоприятного впечатления.

«И сержант Аунгу явно пролетел со своей образованностью», – мысленно позлорадствовал Нунгатау.

– Отчего же, – промолвила дева с холодной учтивостью. – Они были вполне корректны. Хотя и не смогли ясно сформулировать суть своих претензий.

– Что вы хотите, – усмехнулся мичман и немного расслабился. – Быдло…

Она усмехнулась одними глазами.

– У вас есть желаемая пара минут.

– И тем самым вы окажете высокому военному командованию Черной Руки неоценимую услугу… – начал было мичман, но как-то сразу понял: Лысый Вьюрг и его сыскные мероприятия этой особе чистых зеленых [17] кровей столь же безразличны, как и мельтешение каких-нибудь микробов на невымытой посуде в подсобках портового бара. Вздохнув, он закончил: – И скрасите мою простую казенную жизнь.

– Вы неважный психолог, янрирр… м-мм… – она выждала его реакцию на свое неловко разыгранное замешательство, обнаружила, что он не поверил в ее наивность, и спокойно закончила: – Мичман.

– Мичман Нунгатау, к вашим услугам, – он коротко поклонился. – Как прикажете обращаться к вам?

– Алестегг Раахинга Силхарн, старший специалист сервисной службы космопорта.

Мичман скосил глаза на обвивавший ее смуглое запястье металлический браслет со сложным узором. Не тартег, конечно, а все же вещица знаковая… Что эта породистая стервочка делает за стойкой занюханного периферийного космопорта?

– Каждый развлекается как умеет, – сказала она, заметив его взгляд. – Если я здесь работаю, следовательно, на то есть причины.

– Вы чрезвычайно наблюдательны, сударыня.

– Благодарю. А вы весьма демонстративны.

– Что это значит?

– Не считаете нужным скрывать свое любопытство. Или не умеете.

– Скорее второе. Я никогда прежде не занимался тем, к чему меня склоняют обстоятельства и воля начальства.

– Оперативным сыском?

– Можно назвать и так.

– Так мы перейдем к делу? Скоро прибудет очередной рейс, и я буду занята.

– У вас нет желания продолжить нашу беседу в более подходящем для нее месте?

– Чем вам не нравится это?

Нунгатау не сдержался и насмешливо фыркнул.

– Кто кого допрашивает, госпожа Силхарн?

– Так это все же допрос?

– Вы снова ответили вопросом на вопрос…

– Но вы постоянно даете мне возможность уйти от прямого ответа.

– Я не лучший дознаватель. Учусь на лету. Как истинный кхэри, наблюдаю за эхайнами и стараюсь подражать…

– Тогда позвольте вам помочь, – сказала дева серьезно, не оценив его иронии.

– Буду признателен.

– Из сбивчивых объяснений ваших друзей… («Таких друзей – за хобот и в музей», – печально подумал Нунгатау) я поняла, что вас интересуют подробности небольшого инцидента, что приключился на этом самом месте.

– Да, мне поручено расследовать обстоятельства…

– Я немногое могу добавить к тому, что вы, верно, уже узнали у сотрудников службы безопасности, которые превратили безобидное затруднение в то, что вы называете «инцидентом».

– Сударыня, это вы назвали случившееся «инцидентом».

– Хорошо, я так назвала, а вы так расценили.

– Игры слов… Но продолжим.

– Да, продолжим. Это был очень молодой человек, безусловно эхайн – иначе я увидела бы это на своем мониторе, а служба безопасности объявилась бы намного раньше.

– Вы хотите сказать, что он беспрепятственно миновал сканирующие контуры?

– Так оно и было. В то же время он совсем не походил на эхайна в традиционном смысле. Он был растерян, даже напуган и совершенно дезориентирован.

– Все мы однажды бываем в описанных вами состояниях…

– Я сразу обратила внимание на его глаза.

– Что было не так в его глазах? Цвет? Выражение?

– Я неточно выразилась. Обычные эхайнские глаза, как у нас с вами. Несколько непривычный разрез – как у арарэйби или северных ксухегри , или…

– У келументари? – с усмешкой добавил мичман.

Она замолчала и на всем протяжении чрезмерно затянувшейся паузы старательно рисовала пальчиком одной ей понятные значки на панели монитора. Наконец спросила: