Юрий Никитин - Alouette, little Alouette…

Подошел с чашкой в руке Евген, покачал головой.

– А меня достает это ее постоянное «Уберите отходы», как будто роботы уже захватили мир! Вы все столько жрете кофе, жмых приходится удалять пять раз в день.

Георгий сказал успокаивающе:

– Воду могу подключить напрямую, с этим проблем нет. И даже емкость для кофе пристрою побольше. Правда, будет не слишком эстетично, но будущим сингулярам внешний вид не важен?

– А «уберите отходы»? – спросил Евген сварливо.

– Это сложнее, – признался Георгий, – но если кто-то возьмется за меня сделать мою завтрашнюю работу, я за пару суток проблему решу.

Максим, не ввязываясь в дискуссию, засыпал зерен, в самом деле прожорливая на кофе у него команда, а за спиной Георгий сказал с тоскливым раздражением:

– Блин, все равно это не те решения, что ждем! Пора бы уже эти зерна синтезировать прямо там, внутри, а потом и молоть!

– Если синтезировать, – сказал Евген, – то зачем зерна? Лучше сразу размолотое…

– Нет, – уточнил Георгий, – готовый кофе!

Евген сказал задумчиво:

– Тогда можно и от кофе отказаться в его прежнем виде… Или сразу в вену кофеин или что там в кофе взбадривающее?

– А зачем в вену, – сказал, загораясь, Георгий, – можно в мозгу задействовать необходимые центры!

Максим сказал предостерегающе:

– Эй-эй, заткнитесь оба!.. А то договоритесь, что и жить не обязательно.

За спиной наступила мертвая тишина. Он оглянулся и увидел по их очень серьезным и вытянувшимся лицам, что оба стараются хоть чуточку вообразить, как это – быть сингулярами..

Вернувшись к своему столу, некоторое время занимался делом, стараясь не вспоминать про ее обрезанные волосы, то ли в самом деле такая дура, то ли хочет заставить его чувствовать вину, и это у нее почти получилось…

Френсис подошел сзади, некоторое время молча смотрел через плечо на экран монитора, где медленно поворачивается двойная спираль ДНК, расцвеченная тысячью крохотных искорок.

– И что?

Максим огрызнулся:

– Ты о чем?

– Сам знаешь. Пойдешь на обед с нашим дружным коллективом?

Максим покачал головой:

– Идите без меня.

– Что так?

– Не могу, – признался Максим, – видеть ее обрезанные волосы. Твержу себе, что не виноват, это же поговорка такая: волос долог – ум короток, но все равно что-то грызет…

– Не поддавайся, – деловито сказал Френсис. – Они хитрые-е-е… Специально, чтобы ты терзался и проникался.

Максим покачал головой:

– Хуже.

– А что хуже?

– А если она искренне? Она же дура, а дуры разве хитрят?.. Дуры все искренние, за что их и любят и женятся на них, оставляя умных за бортом.

– Да, – согласился Френсис, – с дурами комфортнее. С другой стороны – где же вызов? Где преодоление?

Максим посмотрел на него угрюмо.

– Тебе мало вызовов и борьбы на работе?.. Хорошо, подкину еще.

Френсис сказал испуганно:

– Нет-нет, я тоже буду искать дуру для создания здоровой семьи. Да только где найдешь, сейчас все хитрые, прожженные, опытные… Дуры нынче редкость, на вес золота. Это тебе повезло!

– Чем же? – спросил Максим.

– Аллуэтта умная, – объяснил Френсис, – но дура. Это самое лучшее, что есть на свете!..

Максим посмотрел исподлобья:

– Это… как?

– Влюбленный, – пояснил Френсис, – всегда дурак, каким бы умным ни был. Аллуэтта влюблена, а влюбленность может оглупить кого угодно.

– Она не влюблена, – возразил Максим с ожесточением. – Эта красивая богатая стерва привыкла все получать без всяких усилий. Наследница, видите ли, семисот миллиардов долларов!.. И сейчас ее просто задело, что я занимаюсь какой-то сраной наукой, а не прыгаю перед нею на задних лапках.

Френсис сдвинул плечами.

– Пока что вижу, как она прыгает перед тобой на задних лапках. А потом тайком плачет, что ты ее не замечаешь.

– Крокодилы тоже плачут, – отрезал Максим.

– Она не крокодил, – сказал Френсис рассудительно. – По крайней мере, не совсем крокодил. А если и крокодил, то всякий хотел бы заполучить такую крокодилу.

– Ну и бери ее себе, – сказал Максим.

– Что, – спросил Френсис, – правда?.. А то я бы взял.

– Ну и бери.

– Да что-то голос у тебя, – сказал Френсис обвиняюще, – будто говоришь «попробуй взять – убью!». Ладно-ладно, не оправдывайся. Вообще-то, ее взять не просто. Пока я знаю только одного человека, который ее может взять.

– Заткнись, – ответил Максим. – И вообще, скоро обед.

– Пойдем?

– Нет.

– Это поражение, – сказал Френсис серьезно. – Потом превратится в фобию. Пойдем. Держись как ни в чем не бывало. Ты не виноват, что она дура.

– Правда?

Френсис пожал плечами:

– Ну, вообще-то, виноват… мы все виноваты в бедах наших женщин. Должны решать их проблемы еще до того, как те у них возникнут. Но сейчас удобно ссылаться на равноправие полов. Они сами постоянно об этом твердят, так что при невыполнении наших обязанностей защитников всегда есть отмазка.

Максим тяжело поднялся, чувствуя свое разом отяжелевшее тело.

– Ладно, пойдем. Там кухню уже наладили?

– Евген колдует, – сообщил Френсис. – Очень уж навороченную штуку привезли!.. Легко испечет крякоберн из ста сорока ингредиентов, но не знает, как поджарить простые гренки. А как без них жить?

– И как?

– Пока что Анечка печет их в установке для очистки образцов, – сообщил Френсис.

– Ну и времена, – сказал Максим сердито. – В установке за полтора миллиона долларов печь гренки?

– А что, – сказал Френсис. – Я уже попробовал! Хорошо получаются.

Максим оглянулся в нерешительности. Один из лабораторных столов приспособили под обеденный, а тризейлы, пришедшие на смену устаревшим принтерам трехмерной печати, в считаные секунды выдают на широкий лоток любые блюда, будь это экзотичные фрукты, еще темные от южного солнца, или холодная семга, только что выловленная в Баренцевом море.

Аллуэтту Анечка заботливо усадила с собой рядом, с другой стороны от дочери магната оказался Евген, он сразу начал ухаживать за красивой женщиной, что все равно красивая, хоть и лишилась таких волос, убить того, кто такое посоветовал.

Френсис сказал довольно:

– Хорошо сидим!.. И ничего, что халат старый и в дырках, зато хлебцы жарим на установке в полтора миллиона долларов!.. Мы, так сказать, можем по факту считаться зажиточным слоем.

– Даже зажравшимся, – подсказал Георгий.

– Вконец зажравшимся, – согласился Френсис. – Как раз в то время, когда разрыв между зажиточными и незажиточными слоями населения стал еще глыбже и ширше. Зажиточные живут на пятнадцать-двадцать лет дольше, выглядят моложе и здоровее… только посмотрите на меня, правда красавец?.. чем те, кто получает меньше.

Джордж уточнил:

– При нынешних возможностях любой может стать зажиточным.