Любовь и свобода

Мы обыскали всю заставу чтобы, найти оружие хоть какое. Всё обыскали до нас но, мы нашли. На кухне. В поварской в сундуке лежали два охотничьи ружья старые, и патроны. И ещё порох и капсуля. И там же нож потом топорик-лопатка потом старый штык от шкендера это, такая императорская винтовка даже с гербом на ложе. Штык очень хороший. Жалко что один штык я, давно хотел шкендер себе. В гараже не осталось машин а должны. И лыжы пропали все. И мы похоронили Эмина и пошли обратно.

На ночь пришлос разбить палатку. Деревья тут низкие и широкие называются стланцы. Очень сильный запах. Потому что на этой высоте только идёт весна и растут шишки. Я проснулса сильно болела голова ещё, было темно. Рядом кто то шол какие то звери. Очень тижело. Всё хрустело и дрожжало. Я сидел с ружьём не уснул до утра. Когда зажогся Мировой Свет я вылес и увидил что, все кусты и деревья вокруг изломанные но, ни кого нет. Кто ходил? Не знаю. Потом мы сняли палатку побежали в нис. Нашли домик. В нём была кровь и рвота. Вожатого Трампа не было ни где. И следов. Я не знаю что, могло случитса. Маркис сказал что, что угодно. Я с ним, согласный. Мы долго сидели у домика и думали куда, теперь итти. Маркис сказал надо итти к Пороху. Но не через город. А если не через город то, по горам через речки к санаторию потом дальше. И мы пошли.

Конец соченения № 9

Глава восемнадцатая.

Первую машину пришлось пропустить, над кабиной торчали головы, и когда она поехала мимо, Лимон насчитал в ней семь человек, а Зее – восемь. Зато вторая была небольшим пикапом, в котором явно ехали только двое. Лимон махнул рукой, и молчаливая девочка – Эрта, - волоча за собой обоих третьеклассников, выбежала на дорогу. Они кричали и размахивали руками. Пикап притормозил и пополз небыстро, однако не останавливаясь совсем; водитель и пассажир энергично озирались, не без основания предполагая засаду, да где там – Лимон кое-что смыслил в маскировке. Наконец машина остановилась на самой осевой напротив детишек, пассажирская дверь приоткрылась, там завязался какой-то разговор. Лимон не слушал – он считал до десяти.

На счёт «восемь» один из третьеклассников – это был полный джакч, но Лимон так и не мог запомнить их имена: Прек и Резар? Перт и Ренор? – в общем, что-то из древней истории… - и уж тем более научиться различать их (вы что, братья? – нет, раньше даже не знали друг друга…) – так вот, один из Прека-Ренора завопил, показывая рукой вверх по склону. Конечно, оба в машине уставились на невидимую угрозу…

Девять… десять.

Лимон выскользнул из-под травяной накидки, метнулся к кабине и сунул ствол ружья под рёбра пассажиру. Тут же раздался глухой удар: Зее стволом своего ружья пробила боковое стекло со стороны водителя, прохрипела:

- Руки!

- Вылезай! - в свою очередь рявкнул Лимон.

Пассажир – костлявый прыщавый парнишка лет шестнадцати, одетый в слишком просторную для него дорогую жёлтую кожаную куртку, - посмотрел на водителя – водительницу – и начал медленно выбираться наружу.

- На колени, потом мордой вниз, - сказал Лимон.

- Что вы делаете? – воскликнула водительница. Лимон мельком взглянул не неё. Взрослая тётка в очках, цветастом платке и меховой жилетке, светлые волосы стянуты назад в косичку или хвостик…

- Руки! – повторила Зее. – Руки на руль, джакч, смотреть перед собой, не шевелиться. Я психованная, поняла?! И молчать!

Лимон наскоро ощупал парнишку. Вроде бы пустой.

- Лежать, - повторил он. – Народ, быстро помогли Дину.

Дину уже плёлся, болтаясь вокруг толстого дрына.

Ребятня бросилась помогать.

- Отполз в кювет, - сказал Лимон парнишке. – Лёг, руки на голову, замер. Имей в виду – мне тебя пристрелить легче, чем так оставлять. Понял?

Тот ухитрился кивнуть.

Лимон не сдвигаясь с места, проследил, чтобы Дину погрузили в кузов. Туда же забрались и третьеклассники.

- Эрта!

Молчаливая девочка выросла перед ним.

- Гранату. Положи ему на спину.

Гранат у них, конечно, не было, но у Эрты в карманах была припасена пара булыжников – ровно на этот случай. Она наклонилась над лежащим, примостила булыжник у него между лопаток, выбралась из кювета.

- В кузов, - сказал Лимон.

Сам он достал из-за пояса пистолет, демонстративно передёрнул затвор, забрался в кабину, поставил ружьё между колен, сунул пистолетный ствол в бок водительнице.

- Зее, заходи с моей стороны.

Дождался, пока она села и захлопнула дверь.

- Поехали.

- Я никуда!.. – в голосе водительницы попёрли истерические нотки. – Без сына я никуда!..

- Ничего с ним не случится, - сказал Лимон. – Это просто камень. Поехали - быстро. У нас раненый. Или я пристрелю тебя и поведу сам. Доступно? До трёх. Раз… два…

Тётка газанула. От нервов – чересчур сильно, завизжали покрышки.

- Полегче. Раненого везёшь.

- Куда мы едем? Нигде никого… никаких врачей…

- Молча – вперёд. Когда надо будет, я скажу, что делать.

На самом деле он по-настоящему не знал, что будет дальше. Нельзя «засвечивать» санаторий. И что? Убить потом эту дурную тётку? Или высадить её где-то возле города, а дальше постараться вести машину самому? Не по ровному шоссе, а по крутому горному серпантину?

- Давай её здесь выкинем, - сказала Зее. – Я поведу.

- Нет, - сказал Лимон, поняв смысл сказанного. – Подальше. Около поворота на башню.

- Почему?

- Да просто так. Час топать обратно…

- Твоё слово, командир.

Некоторое время ехали молча.

- Дети, - сказала наконец тётка. – Почему вы такие жестокие?

- Э-э… - подавился словами Лимон.

- Подожди, - сказала ему Зее. – Жестокие. Потому что. За нас некому заступиться, кроме нас самих. Это жестокость? Мы жили и никого не трогали. Это жестокость? Нас захватили, связали, избили. Кого-то изнасиловали, кого-то убили. Просто так. Но это ведь не жестокость, потому что это же ваши сделали, не мы…

- Какие ещё наши? – испуганно спросила тётка.

- Деревенские. Ваши – это деревенские.

- Но мы никакие не деревенские! Я работаю в Передвижной школе, преподаю…

- Всё равно, - сказал Лимон. – Живёте среди них… Зачем едете в город, а?

Тётка испуганно посмотрела на него и промолчала.

- Вот и всё, - сказал Лимон. – Главное сказано.

- Но ведь…

- Там наши дома, - медленно и как-то в сторону сказала Зее. – Наши вещи. Наши родные. Наши, понимаете? Наши мёртвые. Вы ведь едете, чтобы пограбить нас? Порыться в могилах? Думаете, это легко и безопасно, да?

- Не пугай её, - попросил Лимон.

- Как скажешь, - и Зее, отвернувшись, стала смотреть в окно. – Только…

- Что?

- Мародёров всегда ставили к стенке, - сказала Зее.

- Хорошо, - сказал Лимон и ткнул тётку стволом в рёбра. – Останови.

Он никогда не видел, чтобы человек бледнел настолько быстро и до такой степени. Даже тот, без подбородка… впрочем, он, кажется, так до конца и не поверил…