Олег Ростислав - Закон Дарвина

– А он где? – слегка ошарашенно спросил Сашка.

– Ну… у чумы он – крысы. А так, по жизни… – Петька покривил губы. – По жизни он все то, что нам сейчас пытаются подать как нормальный ход событий. В нашем мире крысы не просто заражают людей – они нами правят. Да еще и напоказ эти бубоны залечивают и кричат: «Во, смотрите, как мы с болезнью боремся! Ух как строго боремся!» А могут еще от насморка начать лечить, когда человек от чумы умирает… И тоже кричать, что они больного спасают.

Сашка молчал, представляя себе каких-то мутантов-крыс в деловых костюмах, хотя отлично понимал, что Петька, как это говорится, фигурально выражается. А Петька вдруг зло добавил:

– Вот это оно и есть – собачье счастье. Когда все сидят по будкам и радуются, что есть миска, цепь и подстилка. И даже если тошно от этого, и помыслить не могут, что ошейник – не неотъемлемая часть шеи… А что «Мир» [12]утопили – так и палец с ним, его в микроволновку не сунешь… Саш, хочешь в космос? – спросил он. Сашка помотал головой:

– Что я там забыл… Я хочу, чтобы здесь жить было интересно, – добавил он, и ядовито напрягшийся было Петька обмяк. Тихо сказал:

– Да. Это ты правильно… ну ладно. Обратно не пойдешь? – Сашка угрюмо помотал головой. – Точно? – Мотание повторилось. – Саш… я могу тебя с собой взять. А уж там ты сам решишь. Это у человека единственное право: решать. Пойдешь? – Сашка кивнул и поднялся вслед за Петькой.

Летнее солнце за окном обрушилось в улицу.

– День, – сказал Петька тоскливо, подходя к окну. – Знаешь… наша страна… она такая красивая и большая… посмотри, какая она у нас красивая и большая… здесь всем хватит всего просто так… бесплатно… – Он не смотрел на Сашку, но говорил с ним. – А я… я даже не могу… – Он подмигнул Сашке и сказал весело: – Что ты плачешь, дурачок?! Смейся! Косорукая пока спит!

Потом перекинул гитару на плечо и вышел, не оглядываясь, наружу.

Сашка подождал несколько секунд. Посмотрел вокруг пустым взглядом. Наткнулся на ответный взгляд девушки за стойкой – она, глядя так же бессмысленно, подкрашивала губы, уставившись не на Сашку, он только сейчас догадался, – а в витрину.

Криво усмехнулся.

И вышел следом за Петькой.

Из Самары ехали долго, даже очень. А Васька вообще не любил на автобусах ездить, укачивало его. Пришлось спасаться пивом….

Вот именно поэтому он приехал в этот городишко Сарань пьяный. И задержался у того парня, который вел их к бараку. И в свою очередь услышал, что тот пробурчал: « Ну-ну… Больно нужны вы в США пьяные да обдолбанные… »

Он не преминул рассказать об этом сестре:

– Да что ты веришь всякой швали? Неужели не видишь, что он нам просто завидует?

Васька предпочел ей поверить. Она была умнее.

Однако сейчас, ворочаясь на жестком матрасе, он никак не мог отделаться от мысли, что пацан-то вовсе им не завидовал.

В этой гребаной РТН [13]было очень жарко – Васька никак не мог привыкнуть к постоянно мокрой от пота постели.

Послышался кашель за грубой деревянной переборкой. Это у девчонок.

Кровать Васькиного соседа глухо скрипнула. Мускулистый парень с крашенными в красный цвет волосами неслышно поднялся и начал красться к перегородке.

– Э-э-э, – прошипел Васька, приподнимаясь на локтях. – Ты че мутишь, чудило? Ну-ка, ляг назад – и не надо тут!

Тот съежился и побрел обратно. Насколько тяжелы кулаки у Васьки, он уже знал.

Захотелось курить. Поднимаясь с кровати и натягивая на себя дырявые джинсы, Васька буркнул, обращаясь к крашеному:

– Узнаю, что подсматривал или туда шастал, – ур-рою!

Сигареты остались в автобусе, пришлось идти туда. Парень старался шагать как можно тише, чтобы не всполошить солдат. Именно поэтому его передернуло, когда будто бы из ниоткуда перед ним появился водитель, словно куда-то кравшийся. Выслушав сбивчивую просьбу открыть автобус, он кивнул и пошел к стоянке. Васька пошел за ним.

– А ты кто? – спросил, уже будучи внутри, темный силуэт, пропахший по́том и табаком. – Аааа, вспомнил. Обретидомовец. Тот, который тому красноголовому петушку по щщам дал. За дело дал. Хм….

Вот и первая затяжка… пальцы начало приятно покалывать.

– Слушай, а чего ты, эт самое, ну, уехать-то решил?

Васька усмехнулся и затянулся еще раз:

– Да так…. Отец у меня в Чечне по контракту служил. Наступил на мину – домой прислали цинковый гроб. Мамка пить начала – за полгода сгорела. В детдом я Машку не отпустил, пришлось немного побродяжничать. А тут этот самый «Обрети дом». Оказалось, что какая-то семейка в Канзасе хочет двух детей. 16 лет. Пацана и девчонку. Ну вот и едем….

Водила достал пачку сигарет, выбил щелчком одну. Закурил. Сделал глубокую, как глоток воды, затяжку. Провел рукой по усам и только потом глухо расхохотался.

– Мужик, ты чего? – недоуменно покосился Васька.

– Ой не могу… надо же, в Канзас… господи боже ж ты мой….

– Не понял! – Сигарета кончилась.

– Короче, парень. Можешь мне, конечно, не верить, но я бы на вашем месте драпал.

– Но…

– Хотя куда тебе, придурку, понять….

Кулак сжался сам собой.

– Это с какого хера?

– А вот с такого. Ты что, реально думаешь, будто вы, два великовозрастных дитяти, нужны кому-то в пиндостане? А вот х….

– А на х… тогда вся эта по…бень с «Обрети дом»?

Водила прокашлялся и пронзительно поглядел на Ваську.

– Да продают вас, долбо…бов. Кого на органы, кого богатому буратине – чтоб он таким, как ты, очко рвал. И кулачок-то разожми, а то так двину – назад не вернешься! И лучше послушай меня – на самом деле мы сейчас следуем в Турцию. В клинику какую-то. Там вам якобы проведут медосмотр и оставят маленьких и чуть постарше. Типа они больны чем-то там. Клиника это трансплантологическая – разберут тех, кто остался, на органы.

– Мужик, ты чего, серьезно? – У Васьки отвисла челюсть.

– Нет, бля, шучу! Конечно серьезно! Вот вас, из моего автобуса, – девчонок продадут какому-то турецкому шейху, большой шишке в какой-то там организации, лижущих святой зад тралляляха. Некоторых из пацанов по борделям распределят. Остальных – отправят горбатиться на рудники в качестве дешевой рабсилы.

– Бля….

Можно было бы не верить, но водила говорил так горячо и так убедительно, что неверие исчезло само собой. Даже не так. Почему-то показалось, что он не просто так все это говорит. Что он поможет. Что этот непонятный мужик с прокуренными усами не такой уж и обычный водитель.

– И че делать?

– Пройдись по баракам, только тихо, кипеша не поднимай! Перетри там с пацанвой и девчонками – уговори их свалить. Давай пробежись прям сейчас, я буду ждать тут.

– А на х…й?