Кейити Сигусава - Путешествие Кино

«Да, да, конечно, конечно».

Так он сказал, кивая головой.

Он высморкался, снова надел очки, медленно и глубоко вздохнул и начал:

«Ну, если в двух словах, то в этой стране мы чувствуем боль друг друга. Поэтому мы не встречаемся лицом к лицу. То есть, мы не можем друг с другом встречаться».

«Вы чувствуете… чужую боль? Что это значит?»

Так спросила Кино, вскинув голову.

Хозяин отпил из своей чашки.

«Разве ваши родители не говорили вам, что вы должны стараться понять чувства других людей, чтобы не причинить им боль? Наверняка они вам это говорили, все родители говорят. А вы когда — нибудь думали о том, как было бы здорово, если бы вы знали, о чём думают другие люди? Как было бы хорошо обладать таким умением? И как было бы прекрасно, если бы и остальные тоже знали, когда их слова или действия причиняют вам боль?»

«Точно! Я думал об этом!»

Так воскликнул Гермес, встряв прежде, чем Кино успела ответить.

«Прямо по дороге сюда Кино была…»

Кино одарила Гермеса гневным взглядом. Киёши продолжил:

«Люди в этой стране тоже думали, что это хорошо. Должен сказать, что уже очень давно всю работу в этой стране стали выполнять машины, поэтому мы жили в своё удовольствие. Пищи было в изобилии, основные потребности всех и каждого были удовлетворены, это была страна мира и процветания. В результате у людей появилось очень много свободного времени, и они стали заниматься творчеством. Разрабатывать новые лекарства, заниматься научными исследованиями, писать книги, рисовать картины, сочинять музыку. Я научился делать мебель».

Так он сказал и показал на стулья и столик, которыми Кино недавно восхищалась.

«И посреди этого… возрождения… группа учёных, изучавших мозг человека, сделала революционное открытие. Они сказали, что если мы разовьём скрытые возможности нашего мозга, то сможем знать мысли и чувства друг друга».

«И как это должно работать?»

Так спросил Гермес. Киёши продолжил:

«Ну, предположим, что я сформировал в своей голове слово „привет“. Все вокруг меня не услышат слова, но поймут, что я поприветствовал их. Они почувствуют эмоцию, скрытую в приветствии. Фактически, всё ещё тоньше. Если я почему — то грущу — никаких слов, только грусть — то моя грусть передастся всем окружающим меня людям. В теории, эти люди должны почувствовать мою грусть и стать добрее ко мне, и мы вместе должны найти способ преодолеть её. Таким же способом мать может узнать наверняка, почему плачет её ребёнок, даже если он ещё не умеет говорить. Я думаю, что это называется сопереживанием, или даже телепатией».

«Понятно».

Так сказала Кино. Гермес промолчал.

«Все восхваляли это удивительное открытие. С ним мы могли заглянуть в сердца друг другу. Мы на самом деле смогли бы понимать друг друга. Так долго мы общались этими небольшими клочками шума, которые называли словами, без какой — либо гарантии, что нас понимают. Теперь мы сможем полностью от них отказаться! Так мы думали. Учёные стали искать простой способ, как можно наделить всех людей этой способностью и разработали лекарство. Мы все приняли его».

«Все?»

Так спросил Гермес.

«Все. Мы все хотели быть на одном уровне друг с другом. Чтобы вместе эволюционировать. Никто не хотел остаться в стороне. И, в какой — то степени, мы эволюционировали».

«И что произошло? Вы сказали — в теории. Ведь ясно, что всегда всё происходит не так, как задумывалось».

Так сказала Кино и, сама того не замечая, сдвинулась на край стула.

Киёши опустил голову, но продолжил обычным голосом:

«С этого момента я могу рассказывать только о том, что случилось со мной. Я выпил лекарство. Когда я проснулся на следующий день, вопрос „Ты меня слышишь?“ скакал в моей голове. В комнате никого не было. Я был несколько удивлён, что получил сообщение от того, кто не находится со мной даже в одной комнате. Конечно же, собственно слова в мою голову не передались, мой мозг просто интересовался чувствами того, кто передал мне вопрос „Ты меня слышишь?“ Естественно, я ответил — „Я слышу тебя!“ — и в ответ услышал — „Я тоже тебя слышу! Это невероятно!“ Через некоторое время я услышал „Я у твоей двери“, бросился открывать и обнаружил свою любимую, стоящую перед дверью. Она тоже стала телепатом. Мы были вне себя от счастья и провели кучу времени, разделяя чувство… единства. Теперь я могу только посмеяться над этим».

Не похоже было, что он собирается смеяться. Он замолчал и на мгновение напрягся.

«Мы были самыми счастливыми людьми на всём белом свете… какое — то время».

Так он сказал.

«Мы стали жить вместе, дни проходили в полной гармонии. Но однажды я увидел, как она поливает мои цветы. Простое действие. Обычная забота. Но она давала им слишком много воды. И я подумал „Эй! Я же говорил ей не поливать каждый день. Сколько можно…“ В то же время я постарался ласково, вслух, поправить её. Но прежде, чем нежные слова вылетели у меня изо рта, она почувствовала эмоцию раздражения. Следующее, что я помню — она смотрела на меня. И в голове я почувствовал её неожиданную боль, раздражение и уверенность, что я считаю её дурой».

Кино сидела и смотрела в чашку, чувствуя неловкость.

«Ох».

Так пробормотал Гермес.

«Точно. Она почувствовала эмоции, которые стояли за словами, прежде, чем я успел отсеять, объяснить их. Я моментально получил её ответ и подумал: „Что? Что происходит? Почему она рассердилась из — за такого пустяка?“ А она ответила — „Пустяка? Пустяка?! Может быть для тебя это и пустяк, но для меня это очень важно!“ Или, скорее, так она чувствовала».

Слабая, ироничная улыбка появилась на лице их нового знакомого.

«А затем началась война мыслей. У неё был комплекс неполноценности, она считала, что не так умна или образована, как я. Мы были вместе несколько лет, а я даже не знал об этом. Но она считала, что я так думаю, и никакими словами я не мог её разубедить в этом. Что касается моих чувств, то я старался спрятать их от неё. Контролировать их».

Он замолчал и провёл пальцем по краю чашки.

«Когда она уходила от меня, последнее, что она подумала, было — „Как я вообще могла жить с таким бесчувственным человеком?“ Потрясённый, я стоял и смотрел, как она уходит… Какая ирония, правда? Именно потому, что мы могли заглянуть в сердца друг друга — мы не могли быть вместе».

«Это… трагично».

Так сказала Кино и почувствовала себя немного глупо, поскольку слов было недостаточно.

«Не так трагично, как то, что случилось в других местах. Где — то в городе человек попал в аварию, и чувства умирающего передались тем, кто спешил к нему на помощь. Они все сошли с ума. Два политика, работавших бок о бок долгие годы, вдруг поняли, что коллега собирается предать его. Они попытались убить друг друга. У обоих ничего не вышло, но они ранили друг друга. И всё снова закончилось безумием. Драки начинались спонтанно и без предупреждения. Появились люди, которых арестовали по обвинению в изнасиловании и публичном сквернословии, хотя всё, что они сделали, это прошли мимо женщины и опрометчиво не придержали свои мысли».