Ольга Онойко - Море имен

Нет. Способ один. Служебное пространство обязательно, будь то величественная Река Имен или жалкий «плавательный пузырь» проксидемона. Просто иногда этим пространством может оказаться Интернет. Вася сказал, что это баг интернета как явления, который когда-нибудь, лет через сто, пофиксят вселенские админы высшего уровня…

«Ясно», – удовлетворенно подумал Алей и нашел соль на полке. Помешивая пельмени в кастрюльке, он вдруг подумал о Мириаде – о том, как она может выглядеть в пространстве идей. Почему-то представилось звездное небо, такое, каким его рисуют для детей: с огромными косматыми светилами, с тонкими серебряными тросиками, стягивающими фигуры созвездий. Звезды Мириады блестели полупрозрачной сладостью, как сахарные фигурки… А символический Инфокот, должно быть, гулял сам по себе по бесконечным переплетающимся дорожкам. Всего лишь сайты, всего лишь онлайн-сервисы, но даже у самого скромного символа есть воплощение… «Ну и бедная же у меня фантазия, – заметил Алей с улыбкой. – Думаю о компаниях. Даже в голову не пришло спросить, как выглядит здесь Листва или Роса». И тотчас же вызолотилась, как паутинка в солнечном луче, очевидная связь. Нет нужды фантазировать о великих воплощениях. Они – не тайна. «Домен второго уровня применительно к реальности, – сказал вселенский админ Вася, – это не страна и не народ, а язык». Язык, речь… река. Человек мыслит на определенном языке, и Река Имен всегда предстанет ему воплощением его языка… Транснациональная Мириада, интернет-поисковик англоязычного мира и его сателлитов – звездное небо, обещание многих миров и многих возможностей, она огромна, но не заключает в себе намека на что-то большее. «А китайская Байду? – предположил Алей. – На что она похожа?» Вообразился огромный красный терем, императорский Запретный город с бесчисленным множеством коридоров, залов, комнаток, галерей. Байду подцензурна и очень сильно фильтрует контент. Ялик – маленькая зеленая лодка, и Старица – маленький закольцованный мирок, но вода течет, а на лодке можно уплыть… «И все-таки, – вспомнил Алей, – к Реке можно попасть отовсюду. Или не попасть. Домен первого уровня для всех один».

Потом он подумал о том, что есть еще домен нулевого уровня. И он невидим.

А потом – что символ есть не только у бренда, общества, страны, но и у любого существа. Каждый из людей – символ. И в качестве этого символа каждый всегда пребывает каплей в водах Реки.

У Алея перехватило дыхание.

Все оказалось так просто. Так до чудесного хорошо и до смешного понятно. Ты человек, не ведающий ни о чем – и ты капля в водах Реки. Только пойми это. Не нужно стремиться к ее берегам, потому что ты уже там.

Прекрасная Минамото Дейрдре, маленький, добрый Металл Майоров сказал когда-то: «Если бы мы поняли, как работает наш собственный ассоциативный поиск, мы разобрались бы и в природе Предела». Да что здесь понимать-то? Алей помотал головой и даже рассмеялся. Просто как дважды два! Ассоциативный поиск – это поток имен. Лайфхакер в поиске частично осознает себя частью речной стремнины, вливается в течение воды тайн. Отсюда и происходят все «чудесные» озарения, открытие неизвестного, постижение того, что поисковик, казалось бы, не мог знать. Неопытному нужны подсказки, опорные точки, которые обычно находят в Интернете или еще каком-нибудь источнике информации. Но это не подсказки как таковые. Сами они не дают новой информации, а только резонируют с потоком в Реке. Можно обходиться вовсе без них – только откройся для этого потока.

Тонкая, тонкая струйка воды в большой стремнине не может быть отдельной от прочей воды: рано или поздно она смешивается с ней и раскрывается, растворяясь в Реке. Река движется к Морю. Каждый преодоленный Предел – это маленький шаг к великому Морю Имен.

И Алей сделал шаг.

Он стоял на кухне своей малогабаритной квартиры, перед самой плитой, и не хватало здесь места ступить вперед.

Но шаг был сделан.

Алей стоял на вершине обрыва.

Над головой его по светлой пелене облачного океана плыли, как корабли, более темные и низкие облака. Солнце все еще скрывалось за тончайшей туманной поволокой, но сама каменная чаша долины излучала горячий свет. Вздымались белые и золотые откосы меловых скал, сверкающие, будто выточенные из слоновой кости. Осыпи темнели, как чернь на серебре. С обрывов низвергались грохочущие водопады, окутанные миллионами бледных радуг. Напоенный влагой свежий ветер освежал и ласкал. В упругом, влекущем его дыхании пело и радовалось обещание невероятной свободы.

А внизу простиралось бушующее зеленое море, охваченное пламенем вечной весны. Молодая листва – озаренная, тающая, каплющая и струящаяся светом.

По горной долине, среди лесов и лугов несла свои могучие воды Река Имен.

Казалось, самые стихии не враждовали тут: жидкое, прохладное, живое, одушевленное пламя и искристая, бликующая, пылающая вода, росная и талая, горячая и ледяная. Ими можно было дышать. В их формате можно было хранить информацию.

Справа серо-голубую ленту Реки пересекал ажурный железнодорожный мост. Он был настолько высоким и легким, что казался сплетенным из серебряной проволоки. Опоры не столько поддерживали полотно, сколько не давали ему воспарить в воздухе над блистающей прекрасной долиной, подняться и унестись, подхваченному ветром, как паутинка.

Нефритовая Электричка еще не показалась, но уже чувствовалось ее приближение – как приближение некой разумной воли, исполненной мудрости и доброты.

Алея переполнял восторг. Невольно он старался дышать глубже, чтобы причаститься света этой долины, впустить его внутрь себя. Ветер вышибал слезы из глаз, но зрение не туманилось, оставалось четким. Минута ли прошла, час ли перед тем, как донесся неторопливый стук колес Электрички? Текла вода, и текло время, но всегда можно было подняться по течению немного выше.

На мосту появилась Нефритовая Электричка, совершающая свой вечный рейс. Она сбросила скорость. Ни с чем нельзя было сравнить ее – живую, осторожную, трепетно скользящую над Рекой в хрустальном воздухе, пронизанном огнистым светом. Зрение Алея так обострилось, что он видел белые занавески единственного плацкартного вагона. «Где-то там едет дядя Семен, – вспомнилось ему, – Иней про него рассказывал… Странный дядя. Научил папу стольким вещам, а сам сидит в Электричке и ни гу-гу. А еще там спят проводницы. И когда они проснутся, в Электричке нельзя будет оставаться… Она такая красивая. Она идет к Морю. Но доехать на ней нельзя».

Тогда как? Как достичь Моря Имен?

Все так просто.

Алей отступил на шаг, сойдя с камня, и сел на мягкую траву. Помедлил, огладил ладонью зеленый ковер и улегся на него навзничь, закинул руки за голову. Сияние небосвода не слепило глаз. Можно было смотреть на него и пытаться угадать, где сейчас солнце. Это Старица застыла в бесконечном полдне, а здесь сменяются времена суток, Река течет сквозь ночи и дни. «А время года одно и то же, – подумал вдруг Алей. – Вечная весна. Время года меняется только у Моря Имен». Ему представилось зимнее Море – тихое-тихое, темное, окованное холодом, едва посылающее прибой к заснеженному берегу. А снег падает большими мягкими хлопьями, ложится тяжелыми шапками на кроны деревьев, доверху засыпает молодые ели. И через сугробы, вся осыпанная искристыми льдинками, идет Нефритовая Электричка… А осенью над Морем идет дождь, и поверхность его рябит от капель, и вздымается шторм, чтобы принести на белый песчаный берег новые чудные раковины и пахучие водоросли.