Ольга Онойко - Полудённое море [сетевая публикация]

Древний трамвай мчался с грохотом. На поворотах его слегка заносило. Сосед Леты нервно хватался за поручень — наверное, был не местный.

Лета убрала мобильник в сумку и откинулась на спинку сиденья.

С одной стороны от путей бледное солнце поднималось над бледным лиманом. С другой мелькнуло здание санатория, ветхое и вросшее в землю. Свистел ветер. Донёсся и растаял детский смех. Наконец трамвай влетел в камыши, и всё скрылось за их зелёной стеной. Стебли хлестали по бокам вагона, переплёты и стёкла открытых окон срезали ближние листья. Один лист упал на пол.

Лета достала мобильник и посмотрела на часы.

Она не опаздывала, но всё равно волновалась. Первый в жизни рабочий день… Лета хотела искать работу ещё год назад, но мама была против. Лета тогда только поступила в институт, мама считала, что она должна «войти в ритм». И мама была против того, чтобы она работала официанткой или курьером. Со второго семестра Лета пыталась репетиторствовать, писала рефераты на заказ, но дела не клеились. Тогда мама поспрашивала знакомых и устроила её на работу сама — временно, на два летних месяца.

На конечной остановке тётушка в фартуке продавщицы кормила стайку вислоухих щенков. Улыбнувшись щенкам, Лета побежала по улице. Перекрёсток, переулок… Задыхаясь, она не сразу смогла открыть тяжёлые двери.

Бронзой мелькнула табличка: «Институт биологии полудённых морей».

В фойе оказалось неожиданно темно. Пышная зелень не пускала свет к панорамным окнам. Дальние углы тонули в сумерках. Озираясь, Лета прошла вперёд. Было слишком рано, и так тихо и пусто, что шаги её отдавались едва слышным эхом. Возле стойки администратора на широком столе лежали журналы и книги. Лета остановилась над ними. Дотронулась до роскошного фотоальманаха — на его обложке сверкало Полудённое Море под куполом чёрных грозовых туч.

Неспешно вышла дама-администратор.

— Вы к кому?

Лета отдёрнула руку.

— Я в службу каталога, — выговорила она, вмиг оробев. — Я… на работу. Временно… секретарь.

Дама улыбнулась с неожиданной теплотой.

— Помню, помню. Дочка Марины. Сейчас позову Павла Григорьича.

Дама сняла трубку рабочего телефона, а Лета замерла над фотоальбомом, не решаясь раскрыть его. Альбом выглядел слишком дорогим. «Неужели институтское издательство?» — думала она.

Послышалось шарканье.

— Паша, это Маринина дочка, — сказала дама как-то совсем по-родственному, и робость Леты прошла. — Будет оформлять нам каталог.

— Да-да…

Павел Григорьевич щурился и улыбался. Он снял очки, посмотрел на Лету, с усилием моргая, снова нацепил очки на нос. Лета улыбнулась в ответ. Дедушка был забавный — одновременно домашний и нездешний, в костюме с галстуком и стоптанных тапочках. Седая бородка делала его похожим на учёного из какого-то старого фильма.

— Тут сейчас и нет никого, — сказал он, — все в отпуска разъехались, только я и Лида, — он кивнул на даму-администратора и спохватился: — Простите. Я Павел Григорьевич, а вы?..

— Лета.

— Это что же за имя?

— Виолетта, — объяснила Лета и почему-то смутилась.

— Да-да… Леточка, а вы компьютером владеете? — с надеждой спросил он.

Лета сдержала хихиканье.

— Конечно.

— А… английский знаете?

— Говорить не могу, — привычно отчиталась Лета, — а так — да.

— Замечательно, — Павел Григорьевич покивал. — Оформите нам обзор статей для сайта. Вы не бойтесь, сами статьи переводить не надо, только аннотации. А, да что я! Вы только пришли, а я сразу быка за рога… Хотите, я вам музей покажу? Он наш внутренний, маленький, не очень интересный. Но я побуду экскурсоводом. Идёмте!

Лета моргнула. Она уже успела внутренне подготовиться ко дню за словарём. Невежливо было отказываться, но…

— А как же… обзор?

Павел Григорьевич засмеялся и махнул рукой.

— Обзор не убежит.

Он взял ключи у дамы-администратора и поманил Лету за собой. Даму звали Лидия Григорьевна. Лету одолевало любопытство — не сестра ли она ему? Может, и нет: лет двадцать разницы в возрасте… Спрашивать было неловко. Следом за Павлом Григорьевичем Лета прошла по узкому коридору и спустилась по лестнице. Тут даже свет не горел, и по пути дедушка, насвистывая, щёлкал выключателями.

Музей помещался в двух маленьких, как чуланы, комнатах без окон. Заморгали и загудели под потолком лампы. Смущённая Лета переступила порог. На первый взгляд тут и правда не было ничего интересного. Какие-то грамоты, памятные значки и медали в коробках под стеклом. Незнакомые люди на чёрно-белых поблёкших фото. Рядом на стенах висели рисунки рыб и моллюсков, выполненные в манере старых натуралистов, с хитроумной штриховкой. Лета осторожно заглянула во вторую комнатку. Там на паре сдвинутых тумб стояла большущая модель корабля, который она не могла не узнать. Его знали все горожане. А Лета, к тому же, была знакома с его капитаном…

— Океанографическое исследовательское судно «Адмирал Зубарев», — торжественно сказал Павел Григорьевич ей в спину. — Вы, Леточка, знаете, чем славен Зубарев, Алексей Петрович?

Лета неопределённо повела рукой в воздухе.

— Ну, он первый… Ещё училище основал.

— Отнюдь не он первым осуществил успешный вход в сферу Полудённого Моря, — с прежней торжественностью объявил Павел Григорьевич, — зато он первым осуществил успешный последующий выход. А спустя пять лет ввёл в штурманском училище курс соответствующей направленности…

Лета сдержала вздох. Как бы поскорей закончить с экскурсией? Скоро добрый дедушка станет рассказывать, что лошади кушают овёс и сено… Она подошла к стенду — под стеклом лежали пустые коробки от лекарств и образцы сырья, из которого эти лекарства производились: блок прессованных водорослей размером с мизинец и такого же размера сушёная рыбка. Рядом с ними были пришпилены несколько листков из дорогого глянца — с рекламой чудодейственных средств. Оздоровление, омоложение…

— Продавцы обещают порошок жемчуга, — вставил Павел Григорьевич, — но, конечно, никакого жемчуга там нет. Да и смысла бы в этом не было никакого. Искомыми свойствами обладает любой биологический материал полудённых морей.

…Дедушка говорил чуть странно — слишком длинными словами, слишком сложными фразами, не запинаясь и не экая. Разве что изредка вставлял своё «да-да». Самое удивительное, что он и дыхание менял точно на границе фраз. Ни разу не вдохнул на середине. «Может, он диктором раньше работал? — предположила Лета. — Нормальные люди так не разговаривают». Чудилось, что именно эта манера речи была для него естественной. Он как будто то и дело на неё срывался. А потом вспоминал, как говорят люди, и старался сделать речь не такой гладкой…