Михаил Исаков - Телепупс

« …Америка вновь протестует против процесса воссоединения братских народов Восточной Украины и России, забывая, что недавнее воссоединение Китая и Тайваня прошло без всяких споров о легитимности… ».

Кофе остыл, но Франка забыла капнуть молока. Пришлось вставать и брести на кухню, к холодильнику, который настойчиво напоминал теплым мужским голосом:

— Франческа, купи яиц. Франческа у тебя кончается масло. Франческа…

— Да заткнись ты!

— Простите, голос не идентифицирован… Франческа, купи яиц…

Молоко стояло рядом с открытой упаковкой морских гребешков. Упаковка была в форме фаллоса: «Наши гребешки — Ваша потенция», группа компаний «Ледово».

— У тебя кругом члены!

— Для таких как ты у меня еще и рапаны есть! Третий раз за год мы с тобой встречаемся, но только в этот раз ты меня здорово удивил!

— Да? — изумился я, пытаясь представить, чем же можно ее удивить в постели.

— Ты заснул! Даже не разделся! Просто упал. Я и сделать ничего не успела.

Оставалось только догадываться, что бы со мной произошло, не будь ее дома. Повезло.

А вот жителям Ярославля повезло гораздо меньше. Интернет информировал о том, что для взрыва школы и обрушения нескольких панельных домов вокруг нее (кадры взрыва с патрульного вертолета), потребовалось очень, очень, ну просто очень много тротила. Дети-террористы, которые таким образом отомстили своим одноклассникам и нелюбимым учителям (кадры с общешкольного праздника: директор с трибунки поздравляет детишек с 1 сентября), не могли самостоятельно достать столько взрывчатки. Сообщалось, что производятся аресты родителей, которых сразу везут в тюремную больницу, где им оказывается психпомощь и ведутся допросы.

« …Мировая практика показывает, что посттравматический синдром после глобальных террористических актов может охватить до 7 % населения страны и продлиться от нескольких месяцев до десятков лет… ».

Франка по-прежнему лежала в окружении цепей, зажимов и кожно-латексных приспособлений на безразмерной кровати в виде сердца. Резиновых членов было действительно много. Несколько полок и целая тумбочка. И что самое удивительное она не была girl from the FUCKtory, она была любительницей. Хобби у нее такое.

— И как тебя налоговая еще не замела? Обычно подобные услуги хороших бабок стоят.

— Они так и думают. Приходили как-то гаврики. Типа у вас незарегистрированный секс-станок, который облагается не помню сколько там МРОТ. Я им и говорю, что имитаторы для меня, а все остальное не для людей, а для собаки. Для дога английского, который сейчас на даче и представлен быть не может.

— Поверили?

— Дала на лапу, поверили. А про собаку в отчет о посещении написали. Видел бы ты их рожи. Ур-р-роды!

Я посмотрел вокруг. Кроме многочисленных цепей, красные стены украшали фотографии Франки без собаки, но с мужчинами. Судя по всему, дать налоговикам пришлось много. Даже несмотря на справку из свинг-клуба, где я с ней и познакомился.

— В Генерал-губернаторстве с тобой бы не церемонились.

— Брось. Все фотографии оттуда. Еще из Минска. На последних курсах университета сподобилась. Лучший профи-фотограф Белоруссии делал. А лучший у нас тот, кто на самого пожизненного Батьку генерал-губернатора работает.

— Ничего в мире не меняется. Присоединили мы вас, а все то же, — посетовал я и решил, что надо попытаться сменить места для знакомств. Сходить в театр, на балет или еще лучше во Всероссийскую библиотеку имени царя-печатника И.В. Грозного. Там, говорят, в залах сидят студентки еще не порченные фотографами.

— Правильно, — согласилась Франка, — И раз все так старо и нудно, то давай выметайся. Я на работу опаздываю.

Когда хочется сбежать, лучше бежать сразу и далеко. Туда, где можно успокоиться и собраться с мыслями. Первое особенно важно, потому что если сначала начать думать о последствиях и медлить, можно не сомневаться, неизбежность тебя все-таки настигнет. Это, конечно, не откровение и не всечеловеческая мудрость, но все же очень даже истина выстраданная и неоднократно проверенная.

Именно поэтому я сбежал из студии. Совсем. Телефон выбросил и Федю потерял.

Помню, когда петлял по коридорам, по улицам, а потом ехал на такси, постоянно молился. Очень хотелось жить и, заметьте, жить хорошо. А еще одолевало желание избавиться от злополучных дисков с записями досуга Шуры и… и еще одного знакомого.

Это ж надо так вляпаться!

Никогда не думал о себе, что трус. Оказалось, правда. И еще какой!

Зато устроиться могу с удобствами. Не всякий такое умеет.

Франка подбросила меня до остановки, чмокнула в щечку и уехала. А я остался стоять под огромным экраном, на котором крутилась свеженькая реклама. В ярких красках и с динамичным саунд-треком народ извещался о том, что вот-вот в эфире шоу ВЕРХОВНЫЙ СУД:

« Самый Справедливый Суд Страны. СТАНЬ СУДЬЕЙ на СТС! Скоро ».

Спешащие на работу граждане судьями становиться не хотели и, в отличие от меня, на рекламу не реагировали. Налички осталось только на автобус, я об этом знал и был жутко раздражен неприкрытой звуковой агрессией. Вокруг стояли зевающие люди, работали биометрические сканеры, камеры наблюдения и сплошные идентификаторы отпечатков пальцев. Открытое общество, мать его!

Надо было как-то выбираться.

Водитель маршрутки, что удивительно, оказался русскими. Слушал он неизменную блатату, что удивления как раз не вызывало. Хриплый голос напоминал пассажирам о существовании очень ветреного Владимирского централа. Большинство путешествующих из точки А в точку В старательно делали вид, что уголовная тоска льется мимо их законопослушных ушей. Карманные компьютеры, телефоны, мини-журналы, утренние газеты и даже книжки (!) скрашивали музыкально оформленное передвижение.

— Это у тебя диск? — спросил я водилу, проигнорировав его многочисленные наколки на волосатых руках и табличку «Водителя не отвлекать!»

— Да, — отвлекся он, тоже не обратив внимания на строгую табличную надпись.

— Продай, а?

— Что?

— Продай, говорю!

— Да ты че? — удивился автобусовожатый и даже глянул на меня в зеркало обзора, когда мы встали на светофоре. — Да в любом ларьке…

— Мне твой нужен, — просил я, рассматривая бесхитростную рожу водилы в то же самое зеркало.

— Не продается.

— Ну, сколько он стоит? 50? 100?

— Отвали! — Он уже начал злиться.

— Давай дам 150, - настаивал я, хотя прекрасно знал, что в кармане у меня ни копья. — 200!

— Нет!

— 250! … 300!

К нашей торговле уже начали прислушиваться пассажиры. Чтобы понимать друг друга, мы вынуждены были орать так, что перебивали завывания классического народного хита. По одобрительным флюидам я понял, что моя позиция разделяется разношерстным коллективом потребителей автотранспортных услуг.