Вероника Рот - Инсургент

Мы сидим в одном из залов штаба Искренности, названном «Местом сбора», Бесстрашные насмехаются над ним при всяком удобном случае. Это большое открытое помещение с черно-белой драпировкой на каждой стене и круглым подиумом в центре. Подиум, в свою очередь, окружен большими круглыми столами. Линн поведала, что здесь проходят ежемесячные развлекательные дебаты и еженедельные религиозные обряды. Но даже без каких-либо событий комната полна людей.

Час назад Зик был оправдан во время допроса. Он вышел не таким мрачным, как наш с Тобиасом, так как изначально не имелось никакой подозрительной и компрометирующей Зика, видеозаписи. Ну, и потому, что Зик забавен даже под сывороткой правды. В любом случае, на Место сбора мы пришли, чтобы отпраздновать: «Эй, ты не грязный предатель!», как выразился Юрай.

— Да, но мы оскорбляли тебя, начиная с атаки моделирования, — признается Линн. — И теперь я чувствую себя идиоткой.

Зик обнимает Шону:

— Ты и есть идиотка, Линн. Это часть твоего обаяния.

Линн запускает в него пластмассовой чашкой, но он её отбивает. Вода разлетается в разные стороны, попадая ему в глаза.

— Так или иначе, как я и говорил, — начинает Зик, вытираясь, — большая часть моей работы заключалась в безопасном выводе Эрудитов-перебежчиков. Именно поэтому одна их группа здесь, а другая — поменьше — в штабе Дружелюбных. Но Тори… понятия не имею, чем она занималась. Она так яростно рвалась вперед, что, казалось, того гляди взорвется. Неудивительно, что в итоге нас раскрыли.

— Как ты получил работу? — спрашивает Линн. — В тебе ведь нет ничего особенного.

— Так вышло из-за того, где я оказался после атаки на моделирование. Прямиком в Бесстрашных предателях. И я решил пойти с ними, — говорит он. — Всё же я не был уверен в Тори.

— Она перешла из Эрудиции, — напоминаю я.

Уверена, ей бы не хотелось, чтобы каждый об этом знал, поэтому стараюсь не распространяться об истиной причине вспыльчивости Тори в центре Эрудиции — они убили её брата за то, что он был Дивергентом. Она говорила мне однажды, что ждет возможности отомстить.

— О, — восклицает Зик. — Откуда ты знаешь?

— В каждой фракции есть свой секретный клуб, — улыбаюсь я, откидываясь на спинку стула. — Встречаемся каждый третий четверг.

Зик фыркает.

— Ну, где же Четвертый? — нетерпеливо интересуется Юрай, глядя на часы. — Может, начнем без него?

— Нет, — возражает Зик. — У него имеется кое-какая информация.

Юрай кивает, будто понимает, о чем речь, выдерживает паузу и спрашивает:

— Что за информация?

— О маленьком миротворческом заседании Кана с Джанин, — говорит Зик. — Это же очевидно.

В другом конце комнаты вижу Кристину, сидящую за столом вместе с сестрой. Обе что-то читают.

Я напрягаюсь: Кара, старшая сестра Уилла, подходит к их столу. Я быстро отворачиваюсь.

— Что? — спрашивает Юрай, глядя через плечо.

Мне хочется его стукнуть.

— Прекрати! — велю я. — Разве нельзя быть более понятливым?

Я наклоняюсь вперёд, сложив руки на столе:

— Здесь сестра Уилла.

— Ага, однажды я говорил с ней о выходе из Эрудиции, пока ещё был там, — говорит Зик. — Сказала, что видела женщину Отреченную, которую убили, когда она была на задании у Джанин и хотела от него отказаться.

— Мы уверены, что она не шпион Эрудитов? — спрашивает Линн.

— Линн, она спасла половину нашей фракции от этой дряни, — говорит Марлен, демонстрируя повязку на руке на том месте, куда выстрелили предатели Бесстрашные. — Ну, точнее половину половины нашей фракции.

— Вообще-то, Мар, принято говорить четверть, — замечает Линн.

— В любом случае, кого это волнует? — отмахивается Зик. — Мы не планируем ничего, о чем она могла бы доложить. А, если бы планировали, то, конечно, не допустили бы её участия.

— Она может собрать здесь кучу информации, — говорит Линн. — Например, о нашей численности и о тех из нас, кто не подключен к моделированию.

— Вы не видели её, говорящей о причинах своего ухода, — говорит Зик. — Я верю ей.

Кара и Кристина встают и выходят из комнаты.

— Я сейчас, — бросаю я. — Мне нужно в туалет.

Жду, пока девушки пройдут через двери, затем следую за ними — то шагом, то переходя на бег. Медленно открываю одну из дверей, так осторожно, что она не издает ни единого звука, затем также медленно закрываю её за собой. Я оказываюсь в плохо освещенной прихожей, в которой пахнет мусором, должно быть, Искренние хранят здесь всякий хлам.

Из-за угла раздаются женские голоса, чтобы лучше слышать, крадусь к концу коридора:

— …её присутствие выводит меня из равновесия, — рыдает одна из девушек.

Кристина.

— Не могу не думать о том, что она сделала… Не понимаю, как она могла?!

Кристина заставляет меня чувствовать себя по-настоящему сломленной.

Теперь говорит Кара, отвечая ей.

— Ну, а я могу, — говорит она.

— Что? — заикаясь, переспрашивает Кристина.

— Ты должна понять. Нас учат во всем видеть логику, насколько это вообще возможно, — признается Кара. — Поэтому не думай, что я ничего не чувствую. Но эта девушка, скорее всего, потеряла голову от страха, безусловно она не была способна трезво оценивать происходящее, если решилась на подобный поступок.

Мои глаза расширяются. Что за… — я мысленно пробегаюсь по короткому списку выпадов в собственный адрес, прежде чем продолжить слушать.

— Моделирование помешало ей здраво мыслить в ситуации с Уиллом, поэтому, столкнувшись с угрозой, она отреагировала так, как её обучали в Бесстрашии: стреляла на поражение.

— Что ты такое говоришь? — резко произносит Кристина. — Мы должны забыть об этом просто потому, что всему есть логичное объяснение?

— Конечно, нет, — возражает Кара. Её голос немного дрожит, так что она повторяет уже более уверенно. — Конечно, нет.

Девушка откашливается.

— Просто тебе всё равно придется находиться в её обществе, я лишь хочу облегчить тебе задачу. Ты не должна прощать её, я не знаю, почему ты дружила с ней с самого начала, она всегда казалась мне немного эксцентричной.

Я напрягаюсь, ожидая, что Кристина с ней согласиться, но к моему удивлению — и облегчению — этого не происходит.

Кара продолжает.

— В любом случае, ты не должна прощать её, но должна попытаться понять, что ею двигал страх, а не злой умысел. Ну что, сможешь смотреть на неё без желания заехать по её длиннющему носу?

Машинально касаюсь своего носа. Кристина издаёт смешок, который для меня подобен сильному удару в живот. Я возвращаюсь к Месту Сбора. Хотя Кара и была груба — её комментарий про нос был ударом ниже пояса — но я всё равно благодарна ей за то, что она сказала.

Тобиас входит через дверь, скрытую белым тряпичным полотнищем. Парень раздражённо откидывает ткань, подходит к нам и садится рядом со мной за стол.