Array Коллектив авторов - Фантум 2012. Локальный экстремум (сборник)

Максим продолжал твердить, что мы очень ошибаемся, отказываясь от его участия в разведке, но Виктор отмахнулся и направился в шлюзовой отсек.

Необходимо отметить, что на Луне мы пользуемся двумя типами серийных скафандров: «Чеглок» и «Сапсан». Первый создан для аварийных ситуаций – это простой и сравнительно легкий костюм с долгохранимым ресурсом на шесть часов. В нем можно работать в помещениях базы при разгерметизации или эвакуироваться на орбитальную станцию «Ядро-Л». Полужесткий «Сапсан» рассчитан на многократные продолжительные выходы во внешнюю среду и во избежание заноса пыли пристыковывается к шлюзу спиной по внешнему контуру. Для наблюдения за выходом создан специальный пункт, поблизости от шлюзового отсека, в складском модуле. Поэтому нам пришлось покинуть пост управления группы «Кентавр» и перейти туда.

На подготовку к выходу Виктор Скобелев потратил около двадцати минут. Я сел за пульт контроля и прогнал тесты, убедившись, что скафандр полностью функционален. Время от времени я искоса посматривал на Максима Левина. Нужды в его присутствии на пункте не было никакой, но остаться вне ситуации он, разумеется, не мог. Выглядел наш «стажер» слегка злым, переминался с ноги на ногу. И это тоже вполне вписывалось в мои представления о мотивах Левина-младшего.

Наконец командир Скобелев отстыковался от шлюза. Он походил вокруг модуля, привыкая к скафандру, а я через наружные видеокамеры осмотрел костюм и сообщил Виктору, что всё в порядке. Солнце находилось в созвездии Близнецов и достаточно высоко над горизонтом – всё было прекрасно видно. Мы сверили показания систем жизнеобеспечения скафандра, и я дал добро на продолжение выхода.

Не мешкая, Виктор зашагал в сторону ракетодрома. Кроме корабля возвращения и эвакуационной платформы, там находились два «кузнечика». Это пассажирские суборбитальные аппараты «Katydid», которые поставляет нам Локхид-Мартин и которые позволяют делать невысокие прыжки с дальностью два десятка километров. Поскольку эти машины прожорливы, а ресурсы базы в части топлива ограничены, использовать их мы имеем право исключительно по согласованию с Землей. Но ЦУП оставался безучастным к нашим проблемам, и командир Скобелев постановил, что такое право у него есть. Когда он встал на пилотскую площадку «кузнечика», я ожидал какой-то реакции от Максима Левина. Не мог же в самом деле инспектор спокойно смотреть, как катятся к чертям хитроумные планы Аркады. Однако Максим оставался безучастным, хмуро смотрел на мерцающий экран нашлемного видео. Я ощутил укол смутного беспокойства. Стройная и кажущаяся столь логичной версия начинала пробуксовывать. А если я не прав? Что если Максим – не инспектор? Что если харвестеры и впрямь ушли из района добычи?.. Признавать свою ошибку не хотелось. Потому что если бы версия оказалась ложной, это имело бы серьезные последствия. И дело не закончилось бы эвакуацией.

Я отогнал сомнения. Реальность подтвердит мою правоту. Как говорится, alea jacta est!   [15] Жребий брошен! (лат.)

Виктор Скобелев включил панель управления «кузнечика», проверил навигационное оборудование, радиосвязь и наполнение топливных баков. Потом закрыл замок на ограждении, прицепил страховочные ремни к карабинам скафандра. И прыгнул. Аппарат отработал безупречно. Под главным соплом чуть полыхнуло, взлетела пыль, и «кузнечик» исчез с экранов наружных камер.

«Вижу группу», – после небольшой паузы сообщил командир.

«Где они? – спросил я. – Показать можешь?»

Скобелев чуть повернулся, чтобы харвестеры оказались в поле зрения его нашлемной видеокамеры. На темном, почти черном, морском ложе, стояли пять аккуратных и более светлых по цвету параллелепипедов, выстроенных один за другим в колонну.

Это был шок! Частота пульса у меня резко возросла. В висках застучало от прилива крови. Я мгновенно вспотел. Проявились психосоматические ноющие боли в области solar plexus   [16] Солнечное сплетение (лат.). . Подобное случается перед космическим стартом или при выходе на орбиту, когда до конца не знаешь, пройдет циклограмма штатно или весь рейс закончится зубодробительным падением в Тихий океан. Моя версия разлетелась вдребезги, как цветной витраж под ударом кирпича. Но самое угнетающее – я пока не мог сложить отдельные осколки в новую картинку. Получалось, Максим Левин прав: мы имеем дело с аномальным явлением. Вся подготовка в Аркаде пошла прахом. Я сидел за пультом и тупо пялился на экраны, не в силах произнести ни слова.

«Иду на спуск, – докладывал Скобелев. – Позиционирование завершено. Сажусь в пятнадцати метрах западнее “Хирона”. Высота – пятнадцать метров… Десять… Пять… Стою на Луне… Всё в норме… Жду квитанцию…»

Нашлемная видеокамера расположена не слишком удачно, а разрешение не позволяет разглядеть мелкие детали, но и ее трансляции хватило, чтобы понять и наконец-то признать: мои гипотетические построения ничтожны и противоречат реальности. Перед Виктором Скобелевым, ярко светя навигационно-габаритными огнями, высился харвестер «Хирон», который не мог там находиться ни при каких обстоятельствах. Ни при каких!..

И меня осенило. Разноцветные осколки вдруг снова сложились в ясную, хотя и очень страшную картинку. «Белая трость»!

Тут же пришло понимание, что нужно делать. Я наклонился к микрофону и крикнул:

«Виктор! Взлетай! Я приказываю: взлетай!»

Максим Левин, номер шестой (расшифровка аудиозаписи)

Так и получилось, что командир взял инициативу на себя. И сам отправился в полет к «кентаврам»… Обиделся ли я, получив отказ на инициативу?.. Знаете, немного было обидно. Но я не строю целые миры из своих обидок, как некоторые. И пословицу про водоносов помню, да… Кроме того, правота была всё-таки на стороне Скобелева. Он старше. И технически более подкован. А еще, думаю, он и молодость мою учитывал. Наверное, исходил из того, что посылать, условно говоря, необстрелянного юнца под пули неэтично. Да и просто не по-мужски… В общем, я признал его выбор. И отстранение от контроля за ВВС тоже принял без звука. Иначе и быть не могло после моей заявы…

Самое интересное началось дальше. Скобелев под контролем Ореха покинул базу, проверился и стартовал с ракетодрома на «кузнечике». Знаете, наверное?.. Это такая ракетная платформа на двух пилотов. В земных условиях она была бы бессмысленна, сопротивление среды велико. На Луне – нормальное такое транспортное средство. Самое подходящее для прыжков по баллистике… И вот стартовал он, а я вижу, что Орех явно нервничает. Ерзает на табурете. Не придал, конечно, значения. Я и сам нервничал. Жестокие чудеса космоса. Кто мог предсказать, что случится через минуту? И если случится, что мы будем делать без командира и связи с Землей?.. Инструкций на счет встречи с непознанным не существует, да. Точнее, они есть и как раз требуют беспрекословно слушаться командира и ЦУП… И Орех, по всему, тоже понимал, думал об этом…