Юрий Никитин - Рассветники

– А помнишь, – произнесла она с расстановкой, – где бы мы ни появлялись, там все считали, что мы муж и жена?

Я пробормотал:

– Помню…

– Странно, да? – спросила она. – Про Володю и Нину никогда так не говорили, про Павла и Веру – тоже, даже про Валентина Васильевича и Талочку, хотя они уже лет десять вместе! А вот про нас сразу так думали.

Я буркнул:

– Наверное, потому, что ты мною командовала и вертела, как хотела.

Она ахнула:

– Я? Да никогда… Напротив, сама люблю, просто обожаю подчиняться, это же так здорово! Да только не находилось подчинителя.

Я подумал и сказал честно:

– Вообще-то, да, Вера Павлом командовала у всех на глазах, но на них никто никогда не подумал… Не знаю тогда. Наверное, ты делала такое лицо.

– Какое?

Я подумал, сдвинул плечами:

– Устатое семейной жизнью. Разочарованное. Брезгливое. Недовольное. Или глазками стреляла по сторонам, выискивая вариант, чтобы заменить этого вялого ботаника.

Она вкусно расхохоталась:

– Сам знаешь, я не отводила от тебя влюбленных глаз! Я еще как была влюблена… Только родители твердили, что я с ума сошла, у меня такие великолепные партии, а я, дура… Не говоря уж про подруг, те вообще стыдили меня за такой выбор. Это уже потом папа и мама сказали, что я сглупила, выпустив тебя на свободу. Вот я и поддалась, вернулась в свое так называемое высшее общество… Остановишь вон там, возле вон того здания, похожего на пику!

– Главного офиса трансгуманистов?

– Да.

– Хорошо, – сказал я с облегчением. – Ты что, стала трансгуманисткой?

– Я ею и была, – сообщила она с легким смешком. – Но тебе это было неинтересно тогда, верно?

– Прости, – сказал я с раскаянием. – Таким вот наглым дураком был. Интересовался только собой.

– Ты делал все правильно, – ободрила она. – Ты чувствовал, что обязан сделать многое. Или тебе сказано было…

– Кем? – спросил я настороженно.

– Тем, – повторила она загадочно, – кто говорит, но кого мало кто слышит.

Автомобиль проявил особую любезность и, съехав с шоссе, свернул к зданию, где остановился прямо перед входом. Эльвира чмокнула меня в щеку, рассмеялась и выпорхнула наружу.

Я посидел еще с минуту, прислушиваясь к бешено стучащему сердцу, потом плавно вкатились в поток этих блестящих металлических жуков. Я, как и Эльвира, откинулся на спинку сиденья, щека горит, будто там приклеен перцовый пластырь, уж и не знаю, как она это делает, а в ушах еще звучит ее загадочный смех.

До самого офиса Бюро Толерантности я вспоминал ее слова, что нас постоянно принимали за мужа и жену, такое помню лучше ее, еще бы, мне это ужасно льстило, я даже старался не отрицать, даже когда спрашивали в лоб.

И еще… что она говорила о своих твердых ощущениях, что мы с Энн не поженимся?

В одном месте пришлось не просто замедлить движение, но даже постоять в пробке: дорогу перегородили протестанты, я всмотрелся в блистающие плакаты, у многих из электронной бумаги, где вспыхивают яркие постинги с требованиями свернуть все программы, что грозят привести к бунту роботов, то есть страшатся разработок в области искусственного интеллекта.

– Энн, – сказал я в темный экран, – я чуть запоздаю…

Проступило ее милое лицо. Она спросила встревоженно:

– Что-то случилось?

– Митинг, – буркнул я. – Луддиты… Искусственный интеллект им, видите ли, жить мешает.

Она сказала с пониманием:

– Но ведь опасения, что им придется дать равные права с людьми… не беспочвенны, согласись?

Я сказал недовольно:

– Энн, это же дурь… И почему они все еще не поубивались о заборы? Вон моя мама разговаривает с пылесосом, ругает его, стыдит, что не там ползает, что где-то пыль оставляет… Как только в кофеварки и прочие бытовые штуки начали вставлять чипы, все с ними начали разговаривать, давать им имена, клички, наделять какими-то характерами! Мама говорит, что у нас семья из пяти человек: я, отец, она, наша собака и пылесос Мишка. Ты поняла, что у него уже есть права? Уже! А это всего лишь автоматический пылесос! И мама не даст тебе его пнуть совсем не потому, что испортится, а потому, что «ему будет больно»!

Энн расхохоталась:

– У тебя замечательная мама!

Я кивнул в сторону лобового стекла:

– Вон там замечательные перегородили улицу. Придется ждать, пока разгонят. Надеюсь, хоть кому-то дубинкой врежут по замечательной роже, из-за них к тебе опаздываю!

– Я не под дождем на улице, – возразила она, – а на работе. Ничего страшного, опаздывай, никуда не денусь!

Она отключилась, а я попробовал вслед за самыми нетерпеливыми протиснуться по тротуару, но и там нас вскоре заблокировали, к тому же одни женщины, какая-то организация вывела консервативных феминисток, все с детскими глупенькими личиками и большими, даже огромными сиськами, у всех круглые глаза дурочек, что так восхитительно по мнению мужчин.

Я хмуро подумал, что было время, когда силиконовых кукол делали похожими на женщин, а теперь уже женщины стараются походить на них, таких безупречных, послушных и безропотных, что так нравится мужчинам.

Насколько знаю, в противоположность таким «сдавшимся», часть женщин, которых раньше называли емким словом «бизнес-леди», хотя чаще всего там и не пахло ни бизнесом, ни ледьством, демонстративно избегают мужчин с их завышенными требованиями, предпочитая пользоваться широчайшим спектром всевозможных гаджетов, услужливо выброшенных на рынок предприимчивыми бизнесменами.

Те и другие сейчас одинаково потрясают плакатами и требуют прислушаться к их гласу общественности, они-де резко против разработок искусственного интеллекта, сейчас любые технические новинки все больше разводят мужчин и женщин в стороны, а это неправильно…

Неправильно, согласился я, но и тормозить прогресс – неправильно.

Прибыла полиция, начала оттеснять протестующих на тротуар, освобождая проезжую часть, но демонстранты уперлись, все поднимают над головами телекамеры с широким обзором, надеясь поймать хоть какой-то момент, который можно истолковать как «бесчинства силовых структур».

Полиция, как и водится, скисла, она ж гуманная, не какая-нибудь грубая милиция, пришлось вызвать жандармов. Эти ребята покруче и пожестче, в ход пошли дубинки, как бы ни уважали права личностей, но надо уважать и права общества, а я, пока там шум и крики, включил новостной канал, где специалисты по искусственной коже как раз сцепились в дискуссии друг с другом, одни доказывают, что помимо косметического эффекта она обладает еще и защитными свойствами, другие уверяют, что искусственная кожа, несмотря на ее красоту и востребованность из-за отсутствия морщин, «не дышит», и очень скоро прибегнувших к этой сомнительной новинке накроет волна тяжелых болезней.