Юрий Никитин - Рассветники

Я насторожился:

– Даже объяснила? Так-так, давай с этого места подробнее.

В офисе, когда я пришел на следующий день грозным и карающим, шла вялая дискуссия, кому быть сингуляром, а кому нет. Вообще эта тема стала популярной, правда, пока еще только среди высоколобых, простой народ сингуляры абсолютно не интересуют, раз там точно нет футбола и пива.

Эльвира, как мне сообщили, улетела в Штаты, там создают какое-то оборудование, позволяющее поднять чувствительность замера темной материи человеков на небывалую высоту. Я порычал бессильно, но смирился, сейчас не достать, а когда вернется, мой державный гнев уляжется. Хотя, если честно, гнева нет, а только имитация, потому что реагировать на подобное так положено по шаблону, а я все-таки человек, как и все, достаточно лицемерный. В том смысле, что эта милая куколка, что умеет готовить даже яичницу-глазунью, в постели оказалась просто чудо… ну не мог же я отказаться, когда никто не видит?.. однако положено повозмущаться и сказать гордо, что я не такой, как вы думаете!

Я, знаете ли, повторил я про себя, нравственный и все такое. Хотя, возможно, нравственнее именно воспользоваться вот такой штукой… хотя едва сумел вот назвать ее так, чем иметь дело с реальной женщиной…

Кириченко подошел ко мне тихонько, на лице сочувствие.

– Что, хотел Эльвиру вздернуть?

– Есть за что, – рыкнул я.

Он потоптался на месте, вежливый такой, всегда обходящий острые углы, посмотрел на меня робко, повздыхал.

– Вообще-то, она, – сказал он почти просительно, – все время о тебе заботится. Три раза в день проверяет твой индекс здоровья, с врачами консультируется.

– Господи, – простонал я, – приедет – убью!

– Не надо, – попросил он. – Она хорошая. А что свидолку тебе завезла, так это тоже… забота. С женщинами хорошо, но в сравнении с ними… слишком уж… самостоятельные.

– И что?

– Это значит, – объяснил он неуклюже, – у них эти… запросы. Даже в постели. И я должен им соответствовать. Так и должно, так и правильно, но когда появились вот эти, с которыми все то же, но намного проще… Нет-нет, со мной все в порядке, однако оргазм абсолютно тот же и при мастурбации, но там мы всегда соответствуем, согласны? А с женщиной не так сидишь, не то говоришь, а потом еще и в постели должен соблюдать какие-то правила…

Я поморщился:

– Ну да, с женщиной хоть что-то да соблюдаешь, хотя на словах расслабляешься по полной, а вот с куклой можно быть любой свиньей?

Он кивнул, лицо смущенное, но глаза очень серьезные.

– Шеф, этика не успевает за хай-теком. Мы знаем, что с куклами нехорошо, но в то же время видим, что еще как хорошо, даже замечательно и без всяких выпендренов… Оргазм тот же, а с женщинами занимались раньше потому, что без вариантов, братан! К тому же нам важен сам момент доминирования. Догнал, завалил, трахнул… А теперь, когда и не понимаешь, ты ее трахаешь или она тебя, то порой думаешь: а стоит ли? Не лучше ли сбросить лишнее в ванной, да засесть в онлайновую войнушку…

Я поморщился:

– Ну, не знаю, не знаю. Пока этика не решит что-то, я пока на свидолс переходить не буду. Постарорежимничаю. И скажу, что теперь так модно. В стиле ретро, так сказать.

Он сказал несчастным голосом:

– С этой их раскрепощенностью теперь только и думаешь, как бы «удовлетворить» женщину в постели, а утром просыпаешься с тревожной мыслью: а удовлетворил ли, а получила ли весь кайф, что могла бы, а все ли делал правильно… да на хрен мне такая жизнь? Что, мне больше не о чем думать?

– Тебе надо в Средневековье, – сказал я. – Тогда женщинами просто пользовались, их мнения не спрашивали.

– Зачем? – возразил он. – Я с женщинами очень хорошо общаюсь. А совокупляюсь со свидолами. Каждому свое, в обществе полная гармония!

– А детей зачинать в пробирке, – сказал я, – дальше выращивать в колбе?

– Точно, шеф!

Я отмахнулся, пошел было к себе, но у стола Люцифера, где собрался наш народ, особенно яростный спор о все тех же сингулярах. Корнилов орет, что все фигня насчет всенародной дискуссии, не простому народу определять, кого пускать за Грань, а кого нет, а мудрый Вертиков заметил неспешно:

– Да, но… те, кто будет решать, спихнули на всех нас выработку принципов. Пока вообще непонятно, все ли перейдут, пускать ли избранных, тащить ли силой… Если только за заслуги, то за какие? Сперва формируется общественное мнение, а потом на его основе принимаются законы. И уже шаг вправо или влево будет считаться нарушением, а то и преступлением.

– Они и сейчас могут принимать, – буркнул Урланис.

– Что? – спросил Корнилов грозно. – Им надо знать мнение большинства вовсе не потому, что так уж считаются с его мнением. А потому, что большинство гарантирует исполнение законов. А меньшинство всегда можно принудить, опираясь на большинство. Потому сейчас так важно выяснить, что же хочет большинство…

Люцифер скривился, словно откусил редьки вместо персика.

– Халявы оно хочет!.. Не знал?

Вертиков сказал мирно:

– То, что они кладут на мнение большинства, абсолютно правильно. Но знать надо как его мнение, так и всякие индексы сопротивления или неприятия. А для принятия законов будут вылавливать формулировки, которые выгранивают в дискуссиях умные люди, как вот я. Ну еще и вы с большой натяжкой…

Люцифер фыркнул:

– Если ты умный, то мы разоримся уже в этом квартале. А Урланис вообще хрюкт… Кто лазил голым купаться в городском фонтане?

– Было жарко, – сообщил Урланис. – А гениям свойственно некоторое простодушие.

– Это ты называешь простодушием?

– Тогда прямодушие, – поправил себя Урланис. – Иначе, искренность. И предельная честность, несмотря на.

– Ладно, – сказал Люцифер зловещим голосом. – Вот выйдет «Омега», тебе первому имплантируем! И посмотрим, насколько ты честный.

– Мне он не нужен, – заявил Урланис и объяснил сразу: – Я человек компанейский, а одному быть таким умным и красивым просто скучно. Я ж уверен, что вы все, морды немытые, Барьер не пройдете, я останусь во всей вселенной такой один-одинешенек.

Кириченко, самый скрупулезный из нашей команды и не упускающий возможности указать на неточность, сразу же уточнил:

– Беда в том, что сингуляру вовсе не будет «скучно одному». Даже если он по натуре душа компаний и не мыслит себя без общества, может понаделать своих копий, изменить их данные так, что будут абсолютно непредсказуемыми личностями. Да и себе может сколько угодно и как угодно менять характер, привычки, вовсе убирать какие-то черты и свойства, создавать новые…

Урланис сказал невесело:

– Я понял, понял…

– Что ты понял, существо?

– Да тут и понимать нечего. Можно даже не слушать, а посмотреть на твою постную харю. Ты всегда гнешь к тому, что все просто обязаны будут воссоединиться в единую мысленную цепь. Вернее, включиться в одном общее поле. Из соображений безопасности. Какую бы пакостную штуку ни задумал любой сингуляр – это хочешь сказать? – тысячи других остановит нахала одним движением брови.