Максим Кораблев - Плацдарм. Изгнание из рая

В красках.

– А ты молодец – имя все-таки не стал называть, иначе оно имело шанс получить над нами власть, – совершенно серьезно проговорил Эллор.

– Думаешь? – Ник недоверчиво обернулся.

– Почти уверен. Видишь, здесь может приключиться все что угодно. Я ничему не удивлюсь. А значит, при общении со всякой нечистью надо следовать древним рецептам. Так-то, Призрак родом из ингерманландских финнов…

– Сколько раз тебе говорить – не называй меня так! И потом, я и взаправду из обрусевших ингерманландцев.

Эллор усмехнулся:

– Что-то на молчаливого финна ты не тянешь.

– А я такой… разговорчивый финн…

Оба рассмеялись.

– И вдобавок теперь от твоего вида разбежится вся нечисть! – сказал, отсмеявшись, Эллор. – Да и от моего, наверное, тоже…

Что верно, то верно – оба выглядели, мягко говоря, странно. Хорошо, что Нику опалило лишь волосы, а не кожу. Зато опалило капитально – ему бы теперь подстричься наголо, да вот беда – ножниц нету. Поэтому придется походить этаким обгорелым панком. Эллору повезло чуть больше – огонь не тронул ни волос, ни гитары, зато одежда менестреля пришла в совершеннейшую негодность: когда они вернутся, прожженные до дыр брюки и куртку придется тут же и выкинуть.

Но тем временем кошмар, мучивший и людей, и собаку, и дракончика, начал потихоньку отступать. Все остались живы и почти целы – чего еще желать?! Черт с ними, с волосами – отрастут. Главное, голова на месте!

И только когда над болотом наступил хмурый рассвет, они наконец смогли заснуть.

Меньше всего Сигурду хотелось бывать на Совете.

Пускай бы Кор представлял там дружину – и все в порядке. Однако ж есть такое слово – должен. Если он не появится на своем месте за Круглым Столом, это будет означать, что он более не лидер, что ранение сделало из него калеку.

Если бы не Эвелина… Ему никогда и ни с кем не было так легко. У нее и в самом деле колдовской дар – лечить не только раны, но и душу…

…В «горячей точке», где пришлось в свое время служить Сигурду, жизнь человека не стоила ровно ничего. Ни жизнь своих, ни тем более «чужих». Особенно если эти чужие не могли отомстить.

Часть, где оказался Сигурд, в «зачистках» участия не принимала. Зато их результаты… Он закрывал глаза – и перед ним возникали разграбленные и сожженные дотла дома, обгорелые и окровавленные трупы людей и животных.

А еще – взгляды.

Те, кто выжил, смотрели на него, солдата чужого им режима. Смотрели устало, даже без ненависти, скорее с надеждой, что им придется скоро умирать и тогда весь этот кошмар наверняка закончится.

Ему повезло: не подорвался на мине, не был искалечен «дедами», не попал под пулю снайпера, его не похитили враги и не заморили голодом «свои» интенданты.

Прошли годы.

«Горячая точка» успела остыть. Но он выключал телевизор, когда там показывали новости. Он с головой ушел в новое дело, которому отдавал каждую свободную минуту. Историческая реконструкция: стрельба из лука, фехтование, грамотно сработанная военная форма – он мгновенно погрузился во все это.

Сигурд верил: когда-то войны на Земле были иными, и солдат мог убивать только солдата – никак иначе.

Если не было этого – что ж, тем хуже для земной истории!.

А «гражданское население», с усталыми, ожидающими смерти взглядами, не желало уходить из его снов…

Потом было знакомство с Георгием, и подготовка к экспедиции, и первые стычки с местной фауной. Месяцы летели так, что он перестал замечать время. Время отсчитывали только сны, никак не желавшие навсегда оставить его. Сны последовали на Плацдарм с ярлом дружинников – таких же, как он, исторических реконструкторов.

Никто из дружинников не знал о его слабости. Да и не могло у него быть никаких слабостей.

А теперь тяжелые сны исчезли, растворились, будто и не было их. По чьей воле это случилось – Сигурд отлично знал. Эвелина. Лучшая из целительниц – и…

«И единственная на свете», – подумал он.

Он вспомнил, как ярл, когда он впервые после ранения, морщась от боли, попробовал взять в руки меч, едва не встал на дыбы: «Да как ты решился, еще не время, да неизвестно, сумеешь ли ты вернуть былую подвижность!.. Все лечение насмарку пойдет!»

«Сигурд сумеет! – сказала тогда Эвелина. – Можешь даже не сомневаться».

Конечно, сумеет.

Сколько времени для этого потребуется – вот вопрос. Всех этих монстров из Сиреневых Скал перебьют до той поры или все-таки что-то на его долю останется?

Или вернется Ник со своего особого задания – и тогда войне с «нетопырями» точно настанет конец.

Ник, неразговорчивый мальчишка, Мастер зверей при дружине (не конюх, заметим, и уж тем более не псарь – там были иные звания). Где-то он сейчас?

Жив ли?

Самое противное в его положении – то, что он не ходит в дозоры вместе со всеми, не может работать мечом в полную силу. Что поделать – над этим не властна даже Эвелина с ее Даром целителя-мага. Тренировки, только тренировки – и через пару месяцев он будет здоров…

Остальные участники, сидевшие под огромным навесом за Круглым Столом, который с трудами превеликими был водружен едва ли не в центре поселения, были в не столь мрачном настроении, как Сигурд. Весь штаб занимал за Столом гораздо меньше места, чем оставалось. Но – так решил Георгий (кстати, его всегдашнее место находилось рядом с Ингваром, но не за Столом, а поодаль). Значит, так тому и быть.

«И вечно все решает он. Точнее, не решает, а узнает. У какой такой великой мировой силы, хотелось бы знать?» – Отчего-то Сигурд посмотрел на Георгия, который когда-то был его если не другом, то все же старинным приятелем, почти враждебно.

Меняет людей Плацдарм.

И его, Сигурда, и друзей прежних.

И кое-кого меняет не в лучшую сторону. Вот Олли, например.

Сигурд сидел, слегка покачивая ногой в такт своим невеселым мыслям, и почти не прислушивался к тому, о чем говорили Георгий и Ингвар, однако же одно из произнесенных слов заставило его насторожиться.

И слово было – «турнир».

– …Правильно ты говоришь. – Ингвар одобрительно посмотрел на Георгия. – «Вампиров» не станет, народ заскучает, а расслабляться не след. Турнир – самое то. Выборы прекрасной дамы, бой – разумеется, пеший. Все-таки наши лошадки к битве не приучены, разве только мой Кентавр. Да, я, конечно, поучаствую сам, тряхну стариной, – он улыбнулся в бороду. – А судьей…

Ингвар оглядел собравшихся и закончил:

– Судьей, наверное, сможет стать Сигурд. Правильно я говорю?

Не следовало ему говорить этих слов, ох не следовало. Он и сам тотчас это понял, да поздно…

На секунду воцарилось молчание, было слышно, как мелкие капли дождя шуршат, разбиваясь о навес. А потом Сигурд, не повышая голоса, спокойно, хотя и очень отчетливо произнес: