Максим Кораблев - Плацдарм. Изгнание из рая

Ничто так не разлагает, как вынужденное безделье. Двое ополченцев были замечены в пьянстве, чего раньше случиться просто не могло. Конечно, больше в дозорах они не появлялись, но от этого было не легче: еще чуть-чуть – и половина Ингваровых людей начнет пить.

Просто от скуки.

После инцидента с самогоном ядовитые стрелы и арбалетные болты были на всякий случай изъяты у всех ополченцев.

Кое-как выручала подготовка к турниру: тренировки стрелков и мечников все же требовали определенной дисциплины, а участвовали в них в основном те, кто охранял Эльсинор. Дружинники тренировались отдельно под присмотром Сигурда – тот, по слухам, и сам уже принимал участие в учебных поединках. Значит, Эвелина сдержала-таки свое слово, и ярл будет здоров. Вот и славно – если его раздражение было связано с физической слабостью, значит, оно должно пройти. И повода для скандала больше не станет.

Но вот Химера…

Георгий подолгу беседовал с ней и всякий раз мрачнел после очередной встречи. Она рассказывала о том, чего можно ждать от слуг Древних.

Судя по всему – ничего хорошего. Самообучающиеся биороботы способны на многие хитрости, и то, что они временно оставили в покое Эльсинор, еще ничего не значило.

Не все жители земного поселка считали, что угроза миновала, хотя таких было большинство. Людям частенько хочется верить во что-то хорошее и доброе, а в результате Подорожник добился своего: он стал почти национальным героем.

Но были и другие – те, кто рассуждал примерно так же, как Георгий и Сигурд: хочешь мира – готовься к войне.

Удивительный камень – малахит.

Отшлифованный, он манит черно-зеленой глубиной, таинственными разводами, которые приковывают глаз. А малахит, который не успели обработать, – всего лишь неприметный камень травянистого цвета.

Вот так и с Малахитовым озером.

В жару и безветрие его поверхность напоминает отшлифованный загадочный камень. А сейчас, когда небо затянуто тучами и идет мелкий дождь, Малахитовое озеро было как будто изъедено мелкой рябью. А вода – по крайней мере около берега – потеряла свою прозрачность, точь-в-точь как неотшлифованный малахит.

Зимородок вспоминала Питер, Исаакий, малахитовые колонны внутри собора. И погода-то сейчас здесь почти питерская – дождь продолжается и продолжается, и конца-края ему не видно. Хотя нет, видно. Сезону долгих дождей отведено не более месяца. Еще целый месяц вода Малахитового озера будет подернута мелкой рябью. А потом настанут солнечные дни, придет весна. Да, именно так можно назвать начало жаркого сезона.

Когда на поплавок попадали особенно крупные дождевые капли, он легонько покачивался, и Зимородок несколько раз обманывалась, посчитав, что это поклевка.

Увы, тут же приходило разочарование: рыба сегодня упорно не хотела лезть на крючок. Но девушка не спешила уходить. Рыбалка – это отличный повод побыть в одиночестве, а именно этого ей сейчас и хотелось.

Правда, совсем одной Зимородку все же остаться не удалось. Где-то неподалеку должны размещаться дозорные, которым отлично видно и берег озера, и ее. Хотя, если в дозоре сейчас ополченцы, а не дружинники, они вполне могут заниматься чем-нибудь более интересным, нежели отслеживанием возможного нападения «нетопырей». Анекдоты травят, например. Или в карты играют, хотя какие карты под дождем.

Да мало ли у них дел.

Все равно «нетопырей» уже полторы недели здесь не видели. И вообще нигде в окрестностях земного поселения их нет.

Но дозорные довольно далеко, их присутствие одиночества не нарушало.

Зато совсем неподалеку, на камне, возвышающемся над водой, сидит Мелюзина. Кажется, кошка уже привыкла к дождю, он нисколько ее не тяготит. А вот отсутствие поклевки и, стало быть, разнообразия в еде – совсем другое дело.

Кошка заинтересованно наблюдала за пластмассовым ярко-красным поплавком, принесенным на Плацдарм с Земли. Время от времени Мелюзина кидала на Зимородка укоризненные взгляды – ах, как же так, где же вкусная еда? Как будто девушка была виновата в том, что рыба сегодня решила объявить забастовку, по случаю непрекращающегося дождя, наверное.

Мысли девушки потихоньку перешли с неудачной сегодняшней рыбалки на то, что происходило в Эльсиноре в последние дни. Точнее, не происходило – война с тварями, не дававшими житья людям, совершенно неожиданно завершилась. Правда, Подорожник едва не сделался последней жертвой, но ведь, в конце концов, все обошлось.

И все-таки некоторая тревога не покидала девушку.

Она старалась смотреть не только на озерную воду, где покачивался яркий поплавок, но и на небо – а вдруг появятся «нетопыри»? Конечно, вряд ли – в конце концов, около озера они и прежде не слишком-то любили летать, было здесь нечто такое, что не давало тварям развернуться. Куда непонятней было другое: добровольное решение «нетопырей» убраться отсюда.

Зимородок, наверное, раз пятнадцать выслушала рассказ Подорожника – и о том, как он помог маленькому «вампиренышу» в беде, и о том, как «вампиреныш» отблагодарил его, не дав взрослым тварям разорвать его в клочья, как те, вероятно, хотели.

М-да, все, конечно, хорошо, но версия Подорожника полностью расходилась с тем, что говорил Георгий.

«Нетопыри», «демоны Плацдарма» были искусственными созданиями, машинами для охоты и убийства.

И могло ли у них возникнуть чувство благодарности?

Да вряд ли, откуда бы?

Вот Мелюзина умеет быть благодарной. Если хозяйке – впрочем, нет, не хозяйке, а ее человеку – бывает плохо, кошка обязательно постарается подойти, потереться о ноги, помурлыкать, лизнув в лицо. На то она и кошка – равноправный партнер человека. Собака может быть благодарной. И даже, наверное, птица. Но вот совершенно чуждая тварь с кожистыми крыльями и щупальцами… Ох, вряд ли!

А если предположить – только лишь предположить! – что за благодарностью в отношении Подорожника скрывался какой-то расчет.

Совершенно трезвый расчет.

В конце концов, парень всегда был излишне доверчивым. Вот его и попытались наколоть.

Подорожник говорит, что он спас малыша. Ну да, все правильно, земляне так и считают: существо поменьше – это ребенок. Маленький, глупый, беззащитный детеныш… Или «вампир» – только более хитрый и коварный, поджидавший жертву не для того, чтобы ею полакомиться, – он жаждал завладеть ее мозгом, ее знаниями. И почему мы решили, что маленький «демон Плацдарма» – наверняка детеныш? Вполне возможно, он очень даже взрослый – просто очередная модификация.

К тому же эти самые твари могут обучаться.

Ведь рассказывал же Подорожник, что малыш говорил, притом говорил вполне осмысленно.

А глаза? Ведь у него они не были фасеточными.