Владислав Крапивин - Тополята

– Вот это да… – выдохнул Тенька. – А где она теперь?

– Никому не известно…

– А там, за стеной, что?

– А там ничего особенного. Кладовка. Взгляни…

Среди труб оказалось окошечко с дверцей. Виталя дернул ее, отодвинулся, чтобы Тенька просунул голову. И он просунул. И увидел захламленную комнату без мебели, с фанерными ящиками и банками из-под краски. С бледной лампочкой у потолка. И труб на стенах не было. А пол был гораздо ниже, чем здесь, под Тенькой, пыльный, дощатый и без всякого намека на чугунную полосу.

– Вот это да, – снова сказал Тенька. Он уже почти не удивлялся. – А что с той стороны? Там, где начинается эта… лента

– То же самое… Только не лента это, Тень.

– А что?

– Ты читал что-нибудь у братьев Стругацких? У тебя на флэшке они есть, по-моему…

– Я читал. Только немного. «Понедельник начинается в субботу»…

– Вот и хорошо! Помнишь, там ночной дежурный обходит институт НИИЧАВО и в одной комнате видит обод Колеса Фортуны?

– Да. На нем чертенята катались!

– Ну вот… похоже, что здесь обод того же Колеса…

– Вот это да… – третий раз выговорил Тенька. – Только я не понял, что такое Фортуна…

– Ну… можно сказать, что Судьба Всего Мира.

– Вот это да…

После всего, что случилось, можно было бы и поверить. Но Тенька усомнился:

– А здесь-то этот обод откуда?

– Кто его знает. Загадка природы…

– Такой медленный… Там, в книжке, он был быстрее. И шире…

– В различных местах он видится по-разному. Но это одно и то же Колесо, Тень. Оно появляется в непредсказуемых точках вселенной, и там возникают такие вот места…

– Аномальные, да?

– Можно сказать так…

– Я думал, это фантастика, – прошептал Тенька.

– Тень, полной фантастики не бывает. В ней всегда хоть капелька правды… Ну, мы договорились: ты про эти вещи никому ни слова, да?

– Да!.. Виталь, а ты кому-нибудь еще это показывал?

– Нет… Хотел Жоху, он надежный человек, но слишком практичный. Не поверит и решит, что это технический трюк… Братцам Лампионовым? Они тут же побегут советоваться с ученым папой. Егорке? Он личность впечатлительная, рано ему еще… Ну и так далее…

«Можно еще Шурику Черепанову», – хотел сказать Тенька, но почему-то постеснялся

– А мне, значит, в самый раз?

– Я же объяснял… Идем…

Скоро они выбрались в Кокпит. Через открытые двери врывалось жаркое солнце. Тенька потоптался и спросил:

– А если я все-таки нечаянно проболтаюсь?

Виталя засмеялся:

– Все равно никто не поверит… Да никому ты не проболтаешься. Разве что маме…

– Ну, вот!..

– А она скажет: «Как ты утомил меня своими фантазиями… Где ты извозил штаны и рубашку? Трубочист, а не ребенок…»

– Ой… так и скажет…

– Беги, чистись, пока она не пришла с работы…

Через несколько дней Тенька повстречал Трафика и Спицу. Он шел из ближнего магазина с батоном и коробкой молока в авоське, гнал кроссовками по асфальту пивную пробку и перед собой не смотрел. И потому чуть не угодил головой в Спицын живот. Спица уперся пухлой ладонью Теньке в грудь.

– Привет, фиолетовый! Ты нам как раз и нужен!

Кругом было много прохожих, и Тенька не испугался. Хотел ответить, что не фиолетовый он, а сиреневый, а фиолетовые они сами – Спица и Трафик. Но все же не решился. Только спросил угрюмо:

– Че надо?

– Гони обратно нашу кошку, – велел Трафик.

– С каких это щей?

– А с таких, что твоя мыльная запускалка перестала работать.

– Купи́те новую…

– Мы и купили. Только из нее одни сопли…

– Я-то при чем?

– Отдавай кошку! – велел Спица нешуточным тоном.

Можно было удрать. Фиг догнали бы легконогого Теньку, на них были тяжеленные, как латы, джинсы. Но после этого какая была бы жизнь? Так и бегать от них все время и прятаться за Виталю?

– Кошка дома не живет. Она гуляет сама по себе. Где я ее найду?

– Где хочешь, – сказал тощий ехидный Трафик. – Найди и принеси. А то оторвем… хы-хы… то самое. А если там ничего не выросло, отрежем уши…

Тенька понял, что лучше отвязаться от них раз и навсегда.

– Я знаю, где она. Только, если надо, забирайте сами. А то она царапается, – соврал он.

– Ах, какие мы нежные… – пропел Трафик.

– Ладно, айда… – решил Спица. – Только не вздумай сделать ноги…

– Больно надо… – сказал Тенька. И повел своих недругов на дальний край Макарьевского двора, за ржавые брошенные гаражи и кочегарку. Там среди осота и крапивы резвилась юная Симина родня: четверо пузатых щенят двухмесячного возраста. Их мама – черно-белая остроухая Динка – приглядывала за детками издалека. А сам Сима – серый и кудлатый – устроился на солнышке. Лежал на боку, вытянув лапы.

Поперек Симиного туловища лежала Лиска. Тоже вытянулась и сладко дремала. Почуяла Теньку, шевельнула ухом, но единственный глаз не приоткрыла. А Сима приоткрыл оба глаза. И шевельнул двумя ушами. Тенька без страха шагнул через крапиву, сел на корточки, обнял Симу за шею. Оглянулся на Трафика и Спицу.

– Сима, они хотят забрать Лиску. Чтобы угробить.

Сима приподнял голову и вздернул верхнюю губу. Открыл розовые десны и желтые клыки.

– Хр-л-брл-р… – тихонько булькнуло у него внутри.

Спице и Трафику было этого достаточно. Они попятились, а потом осторожно пошли прочь. Лишь с дальнего расстояния они пообещали Теньке много всего. Но тут звонко тявкнула Динка и быстро пошла следом за парнями. Те перешли на рысь. Тенька не смотрел им вслед. Он гладил Лиску. Она потягивалась и мурлыкала…

А через два дня Лиску убили.

Она впервые не пришла домой ночевать, и Тенька в тоске и страхе вертелся в постели до утра. Уснул, когда уже светило в окошко солнце, очнулся около девяти часов.

– Мама, Лиска не вернулась?

– Да не волнуйся, слегка загуляла кошечка. Такая у них порода… Ты куда?!

Что за вопрос! Искать, конечно! Лифт не работал, Тенька помчался по ступеням, и незастегнутая рубашка летела у него за спиной. А внизу Тенька с размаха остановился. Потому что перед подъездом сидел Сима. Словно ждал именно его, Теньку. Встал. Глаза у него были тоскливые.

– Сима, ты что?

Сима пошел от дома, оглянулся, будто позвал Теньку. И тот зашагал, уже понимая, что случилась беда. Они пришли в заросший проход между сараями. Лиска лежала в лебеде, вытянутая, с откинутым хвостом. Лапой прикрывала мордашку. За ухом у нее Тенька увидел маленький коричневый сгусток крови. И сразу понял, что ничего нельзя сделать. Он посидел над Лиской, погладил. Сима сидел рядом и, косматый, теплый, хрипловато дышал. Потом потянулся мордой, лизнул кошачий бок и тихонько заскулил.

Тенька взял Лиску на руки, она обвисла – еще не остывшая, но совершенно не живая. Не было в ней никакого шевеленья, ни малейшего толчка сердца. На щелке выбитого глаза блестела мутноватая капля. Другой глаз был приоткрыт, из-под века мертво белело глазное яблоко. Тенька прижал кошку к груди и понес через двор. Сима шел рядом.