Владислав Крапивин - Тополята

Смотрел Свир как знакомый. По-дружески…

Кабул снова погладил твердую гриву, поднялся, прижал Свира к груди и вышел к асфальту. Машины проскакивали часто. Кабул наугад поднял руку. Мало было надежды, что кто-то захочет взять незнакомого мальчишку, но попробовать все же стоило…

И почти сразу тормознули синие «Жигули» допотопной модели. Мужчина со щетинистым лицом и в профессорских очках спросил из-за опущенного стекла:

– Далеко топаешь, пилигрим?

– До станции, на электричку…

– Из лагеря, что ли?

– Ага, – храбро сказал Кабул.

– Удрал?

– Ну, с какой стати! Родители позвонили, попросили приехать, попрощаться. Они уезжают в отпуск.

– И тебя отпустили одного?

– Первый раз, что ли, – небрежно сказал Кабул. – Не верите? Можно позвонить, отец подтвердит. – Он достал мобильник.

– Ладно, садись, – усмехнулся хозяин «Жигулей». – На заднее сиденье. Двенадцати лет еще нет небось?

– Есть уже, – возразил Кабул, но послушно устроился позади водителя. Тот глянул из длинного зеркальца.

– А что это за конь у тебя?

– Нашел в траве. Не выбрасывать же… Будет амулет.

– Скорее уж талисман. Амулеты носят на шее…

– Ну, может быть… – И подумал: «Не амулет и не талисман, а друг».

Поехали.

Рядом с Кабулом лежал жесткий мешок. Наверно, с овощами – от него пахло укропом. Кабул боком привалился к мешку, приподнял на колене край штанины, стал тереть помусоленным пальцем ссадину – она взялась неизвестно откуда и ныла. Потом он, кажется, задремал. И услышал:

– Может быть, тебя прямо в город отвезти? Зачем тебе мыкаться на электричке?

– Я был бы вам крайне благодарен, – отозвался Кабул и усмехнулся: так по-книжному это получилось.

В городе оказались через полчаса. «Очкасто-щетинистый» водитель высадил пассажира у Восточного рынка, сказал: «Будь здоров, кавалерист» и укатил.

От рынка путь к дому был не длинный, Кабул добрался пешком.

Да, ключа у него не было, но Кабул понимал, что мама Эма не могла уехать, не оставив ключ соседям. Потому как мало ли что? Вдруг в квартире кран прорвет или замкнутся провода!.. И он позвонил в квартиру напротив. Повезло, жильцы оказались дома. Открыла хозяйка.

Эта соседка была никакая. В меру пожилая, в меру вежливая, в меру симпатичная. Кабул с ней почти никогда не разговаривал, только здоровался.

– Здрасте, Елена Семеновна, я из лагеря. На минутку. Надо взять запасную одежду. И еще бинокль для военной игры. Мама Эма говорила, что ключи у вас…

– Да, но… разве ты еще живешь здесь?

– А где мне еще жить?

– Я думала, в интернате… Раз Эмилия Борисовна сказала, что оформляет отказ от усыновления, то…

«Вот оно как… – подумал Кабул. – Ну, что же…» По правде говоря, чего-то такого он опасливо ждал. И не очень удивился. Просто начало толкаться в голове: вот оно как… вот оно как… А снаружи он остался спокойным.

– Елена Семеновна, такой отказ дело долгое, я же отсюда еще не выписан. У меня здесь имущество осталось: одежда, книги. И бинокль – он мой. Мне его Андрей Кириллович подарил… Да вы не бойтесь, я не возьму ничего лишнего, можете посмотреть. Заберу, что надо, и сразу уйду… – А в груди стонала нарастающая горькая пустота, и Кабул покрепче прижал к ребрам Свира.

Соседка поколебалась и решила:

– Ну, пойдем…

Она смотрела, как он собирает вещи. Кабул нашел в шкафу старый школьный рюкзачок, бросил в него несколько маек и трусов, пару носков, полотенце. Туда же сунул зубную щетку, тюбик с пастой, мыльницу. («А это тебе зачем? Разве в лагере нет?» – «Потерял…») Он затолкал в рюкзачок тонкую, свернутую валиком плащ-палатку, сверху посадил Свира. Взял с подоконника тяжелый бинокль с ремешком. Окинул взглядом знакомые стены…

Из-под книжки «Одиссея капитана Блада» на стеллаже Кабул незаметно вынул свою давнюю «заначку» – тысячерублевую бумажку…

Он вернул соседке ключи, забросил рюкзачок за плечо и покинул квартиру, которая два года была его домом. Ясно стало, что уходит навсегда.

Потом он пришел во двор того дома, где жили Андрюшка Гаврин и Алик Семенов. И повезло! Андрюшка вместе с детсадовской малышней вертелся среди чахлых кустиков на маленькой карусели.

– Андрей!

Тот заулыбался, подбежал.

– Значит, тебя отпустили?!

– Конечно. Спасибо тебе… и Нине… – Он с трудом вспомнил, как зовут Андрюшкину сестру; всегда была просто Гаврина. – Передай ей…

– Ладно. Только она сейчас в деревне у бабушки.

– Ну, приедет же…

– Ага… А ты… тоже собрался куда-то, да?

– К знакомым, до осени. Может, сюда и не вернусь…

– Почему?

– Такие обстоятельства… Андрей, вот. Это тебе. – Он сбросил рюкзачок, вынул бинокль. Андрюшка захлопал глазами – вещь была знакомая. И… понятно, что дорогая. Можно ли брать?

– Это на память, – сказал Кабул. – Будешь вспоминать, как играли в корабль у меня на балконе…

– Спасибо, – выдохнул Андрюшка. И взял. – Только пусть это будет мой и Алика? Можно?

– Конечно…

– А ты… может, все-таки вернешься?

– Может быть… Ну, пока…

Кабул подержал в пальцах Андрюшкину ладонь, снова кинул на плечо лямку рюкзака, рывком повернулся и быстро пошел за угол дома. « Вот и все… вот и все… вот и все… »

Он зашагал через город, опасливо поглядывая по сторонам – мало ли что могло случиться? Вдруг его уже ищут? Опять попадет в лапы ментухаям – теперь как беглец из «детского оздоровительного учреждения». В трамваи и автобусы не садился. Шагал не по большим улицам, а по переулкам, по проходным дворам и пыльным скверам. Эти проходы тоже лежали среди двадцатиэтажных жилых корпусов из бетона и стекла, но здесь не было многолюдья, как на широких магистралях.

В неприметном магазинчике купил Кабул пачку сухарей и кока-колу…

Он шел около двух часов и не заботился о направлении. Просто хотел уйти подальше от Восточного микрорайона, где остался его прежний дом. И наконец сообразил, что приближается к центральным кварталам. Впереди вырастал, как горная гряда, недостроенный район Сити с поднебесным Зубом. В тех местах Кабул почти не бывал, только проезжал иногда с дядей Андреем на машине.

Зачем Кабул двигался туда, он сначала понятия не имел. Может быть, инстинкт подсказывал ему, что среди громадных пустых построек будет легче укрыться от всех? Стать незаметным, как муравью среди безлюдных горных складок…

То, что Сити совершенно пуст, он слышал не раз. Слышал и про непонятное опасение, которое испытывают люди среди великанских недостроенных зданий. Но сам такого опасения пока не ощущал. Было только чувство, которое можно назвать: «Чем хуже, тем лучше». Пусть будет, что будет! Если и в самом деле там абсолютная пустота – кого бояться? А если все-таки живут в Сити какие-нибудь бомжи или беспризорники, можно попробовать подружиться с ними. Кабул не верил, что все они злодеи и преступники. Может быть, такие же неприкаянные, как он сам. В интернате не раз он слышал разговоры, что среди бездомных ребят есть хорошие пацаны и девчонки, которые по-доброму встречают в своих компаниях новичков… А если не примут и кинутся, как на добычу, можно ведь и убежать…