И. Хо - 666. Рождение зверя

– А разве сейчас где-то не так, Стас? Разве что в Северной Корее. Так там паства просто не имеет никакого понятия, что существует другая, отличная от их существования жизнь. Там ведь не то что Интернета, даже радио в привычном для нас понимании нет. Идеи чучхе транслируются массам через радиоточки. Поэтому население жует траву и свято верит в то, что более счастливой доли быть не может.

– Есть такое. – Белковский задумался. – На Кубе еще, пожалуй, тоже. Надо искать баланс, золотую середину. Любой дисбаланс приводит к катастрофическим последствиям.

Потемкин взвился.

– Баланс?! Да у нас и так полный баланс. Ты вспомни девяностые. Страны не было вообще, не было государства, ничего. Была низовая гражданская война. Ее не отразят ни в каких официальных хрониках, она шла в нижних слоях атмосферы, в золе, и в ней сгорело не менее миллиона человек. Когда жгли ларьки, когда на стрелках забивали по сто человек за день – это все гражданская война, Стас. Апофеозом этой войны был Дагестан в девяносто девятом, где солдатикам горло кинжалом резали. Все! Да, Путин делал многое не так, многое хуево, много пиара, согласен. А где не пиар? Барак Хусейнович – не пиар?! Берлускони, который где-то тут шарится, – не пиар? Саркози – не пиар? Все у всех построено на пиаре. Я, блядь, никогда в жизни не поверю, что Путин делал все из-за каких-то несчастных бабок. Если бы мы с тобою жили лет через сто, то налицо было бы два факта: в 1999 году России не было, а сейчас она есть. Сложная, грязная, угрюмая, но она существует как организм. И никакая коррупция ее не погубит.

– Ты идеализируешь эту недалекую личность, – сокрушенно покачал головой Белковский. – Впрочем, ничего удивительного. Многие попали под его быдловатое обаяние, и не только у нас в эрэфии. Тот же Саркози, например. Не случайно же он позволил ему построить в Монсуле «дом приемов», не уступающий Версалю.

– Если он так манипулирует нами – значит, он гений.

– Гений? Да он просто продукт эпохи. Какова эпоха – таков и продукт. Можно в лабораторию сдавать на анализы. А насчет того, кто кем манипулирует, так это надо в историческом разрезе смотреть. Ты помнишь состав семибанкирщины?

– Вообще-то, их, кажется, было девять.

– Хорошо, девятибанкирщины, не суть.

Потемкин порылся в памяти:

– Березовский, Ходорковский, Фридман, Авен, Гусинский, Потанин, Смоленский, Виноградов, Малкин.

– Ну и как тебе эти девять негритят? Они тоже когда-то думали, что держат бога за бороду.

Кирилл рассмеялся:

– Да ладно тебе, Стас! Любая революция пожирает своих детей. И отцов, и мужей, и вообще всех близких родственников. Как у паукообразных.

После случая у водопада его все время сносило на ассоциации с этой разновидностью живого мира.

– А кого же тогда пожрет кооператив «Озеро»? – поинтересовался Стас.

Потемкин выпил виски и немедленно закусил лимоном.

– Кооператив «Озеро» не пожрет никого. Потому что это первая за сто последних лет нашей истории система власти, которая не нуждается в пожирании кого бы то ни было для своего существования. Она основана на поощрении. Рано или поздно величины распила, отката и заноса будут приведены в требуемые историческим моментом пропорции, отмороженные парвеню либо сядут в тюрьму, либо успокоятся, а понаехавшие чурки просто сопьются и вымрут. И все у нас будет хорошо, как при Леониде Ильиче. Хотя нет, лучше. Потому что никакой идеологии. Скорее, как при Салазаре в Португалии – недаром же мы на нее все время равняемся. Народ будет счастлив.

Белковский был слегка озадачен:

– Я насчет чурок не понял.

– Это элементарно, Стас! Как у Герберта Уэллса в «Войне миров». Этот вид не выдержит конкуренции в наших широтах. Они вымрут от этилового спирта, который мы пьем между делом.

– Ага, – поднял стакан Белковский, – только сначала они вытравят нас героином, который употребляют между делом.

– Так для этого есть Госнаркоконтроль, – чокнулся с ним Потемкин.

– ФСКН – такое же ржавое колесо в их уродливой системе. Вспомни хотя бы «дело химиков» – несколько лет люди в СИЗО отсидели за то, что красками торговали. Потом дело развалилось, а перед ними никто даже не извинился. Рано или поздно из Путлэнда убегут все более-менее мыслящие люди!

– Ага, с разбегу об телегу. Никто никуда не убежит. Главное – не чинить никаких препятствий к бегству. Набегаются – прибегут обратно. Это не путь из Марафона в Афины, а замкнутая дистанция. Бег по стадиону, с препятствиями. Согласись, что работать в Томске, получая сто тысяч долларов в год, – неплохая перспектива.

– Там инфраструктура отвратительная.

– Так будет отличная! И рядом Таиланд, опять же, – подмигнул Кирилл. – И вообще, что это мы все о политике да о политике. Давай лучше о бабах. Берлускони видел? Вот где энергетический коктейль. Скоро восемьдесят мужику, а каков жеребец! У него главное в жизни – телки.

Белковский хмыкнул:

– Ты что же, думаешь, у Путина какие-то другие жизненные приоритеты?

– Стас, если ты насчет Кабаевой, то это моя мулька, – рассмеялся Потемкин.

– В курсе, в курсе. По поводу Алины Маратовны в точности сказать не могу, но с телками у этих ребят все в порядке, поверь мне.

Кирилл посмотрел на приятеля несколько настороженно.

– Стас, да у тебя паранойя, по ходу. У тебя что, проблемы с этим делом? – Он многозначительно опустил глаза себе между ног.

– Паранойя?! Да эти постоянные показные командировки у Путина – просто отмазка для жены. Он что, какого-нибудь губернатора к себе в кабинет вызвать не может? Просто отдыхает мужик. Жена смотрит по телевизору – он с тотемными животными обнимается. То с тигрицей, то с белухой. Она сидит, вяжет носок и думает: все хорошо, Володя работает. Все правильно Доренко написал…

Потемкин вдруг догадался:

– Доренко, говоришь? А это не твое ли творчество, часом?

Белковский скромно отвел взгляд.

– Ай да Пушкин, ай да сукин сын! – Кирилл налил ему еще виски. – Послушай, Стас, я тебе вот что по этому поводу скажу: надо воспринимать картину целостно, а не выхватывать какие-то ее фрагменты. Если смотреть на все через твой деструктивный монокль, то царствование Екатерины Великой можно расписать как сплошную коррупцию, офшорную олигархию, апофеоз крепостного права и череду фаворитов. Однофамилец мой, опять же… – Кирилл громко рыгнул. – В общем, одни потемкинские деревни и восстание Пугачева как светлое пятно и пример справедливой борьбы угнетенных масс с прогнившим компрадорским режимом. А если посмотреть с другой стороны, то эта же эпоха – Дашкова и Ломоносов, Эрмитаж и публичная библиотека, вольное экономическое общество и вольные типографии, жалованная грамота городам, манифест о свободе предпринимательства, раздел Польши, присоединение Крыма, Аляски и Калифорнии, между прочим. И тогдашнего Чикатило – маньячку Салтычиху, несмотря на знатное происхождение, показательно судили и заперли до конца дней в подземелье без света и человеческого общения… Хотя, конечно, у каждой императрицы и императора должен быть свой Радищев. Будем считать, что для нынешнего это ты.