И. Хо - 666. Рождение зверя

Кирилл задумался. У него возникали все новые и новые вопросы, но он чувствовал, что уже знает ответы на них.

– Вот и славненько, – согласилась с его мыслями Исида. – Давай лучше чаю попьем, раз пришел. А то все разговоры да разговоры…

Она подняла чайник и разлила горячий напиток. Кирилл взял пиалу и вдохнул аромат. Это был не чай. Терпкий травяной настой, от которого несло сыростью. «Ага, грибы», – догадался Потемкин. Он приподнял пиалу на пальцах, как бы провозглашая тост за здоровье Исиды, и выпил все до дна. Потом он подхватил чайной ложкой кусочек торта и положил в рот. Торт был необыкновенно вкусным, воздушным, нежным. Во всем теле сразу возникла необыкновенная легкость.

– Мам, а исход этого Армагеддона предопределен?

– Нет, Кира. Предопределение – христианский миф и еще один инструмент контроля. Есть предначертание, согласно которому Рождество 2012 года ознаменует гибель мира. Но его судьба теперь в твоих руках.

– А как же Книга Судеб?

– Ой! – охнула Исида. – Хорошо, что спросил.

Она подошла к шкафчику, прихлопнула все еще сидящего там таракана, открыла дверцу и достала оттуда пухлый фолиант в кожаном переплете с тиснением. Это была «Книга о вкусной и здоровой пище» 1952 года издания, которую Кирилл так любил разглядывать в детстве.

– На, держи. Магическая поваренная книга.

Потемкин с трепетом перевернул обложку и обнаружил, что на первой странице ничего нет. Он недоверчиво пролистал неестественно белые страницы: книга была пуста.

– Это что, шутка?

– Ничуть. Ты ведь хотел написать нечто, что изменит ход вещей и опрокинет существующий порядок, создаст хаос, из которого родится новый, справедливый мир?

– Да, хотел, – согласился Кирилл.

– Так действуй. Это мой тебе подарок. У тебя ведь сегодня день рождения. – Она кивнула на настенные часы, которые показывали полвторого ночи, и потрепала его за волосы. – Надеюсь, ты не забыл?

Потемкин хлопнул себя по лбу:

– Надо же, мам, совсем забыл! Со всеми этими событиями… Спасибо большое! Может, напишешь чтонибудь на память?

– Я могу написать только имя автора.

Исида вытащила из халата обгрызенную шариковую ручку, раскрыла книгу на первой странице и написала сверху справа налево:

– В начале было слово, и слово было у бога, и слово было бог. На, прочитай.

Потемкин никогда прежде не сталкивался с этим языком, но с легкостью понял значение слов:

– Здесь мое имя! А откуда я знаю арамейское письмо?

– Ты знаешь все, что имеет отношение к этому миру, – ответила она и поправилась: – Скоро будешь знать. Так написали бы твое имя евангелисты – те из них, что были грамотны. А теперь сосчитай его.

– Шестьсот шестьдесят шесть, – удивленно пробормотал Кирилл. – Отец Андрей был прав! Только он не там искал.

– Мне кажется, он ищет как раз там, где надо. – Исида помрачнела. – Точнее, где не следовало бы ему искать.

Потемкин встал, подошел к окну и раздвинул шторы. За стеклом простиралось бесконечное черное пространство, которое говорило с ним и манило к себе. В голове у него просветлело. Потемкин открыл окно и оторвался от земли, увлекаемый в бесконечность. Все вокруг вспыхнуло ослепительным светом, и Кирилл почувствовал себя так, будто окунулся в непрекращающийся, тысячекратно усиленный оргазм. Мимо него, кружась в музыке сфер, проносились звезды и галактики. Он увидел, как из куска огненной плазмы зарождается Земля, как она покрывается голубой пеленой, под которой растекаются океаны и проступают очертания суши. Его глазам предстала эволюция живого мира, венчавшаяся рождением первого человека в Эдеме. Вся история цивилизации с взлетами, падениями и взаимным уничтожением пролетела за какие-то мгновения. Он видел эпическую битву при Курукшетре и слышал, как его отец, явившийся в образе Кришны, наставляет Арджуну. В майское полнолуние он наблюдал, как в сидящем под деревом Бодхи Сиддхартхе Гаутаме пробуждается Будда Шакьямуни. В предрассветный час он стоял за плечом Христа на вершине Джомолунгмы, когда к нему обращался достигший 300 лет от роду Лао Цзы. Он смотрел на разрушение Иерусалимского храма и видел, как от его основания пророк Мухаммед совершает свой мирадж к небесам. Перед его глазами прошли полчища крестоносцев и орды Чингисхана, возникали и повергались в прах империи. Он видел возведение Великой китайской стены, был на капитанском мостике «Санта-Марии» рядом с Колумбом, летел на беременной «Малышом» «Эноле Гей» к еще спящей Хиросиме и стоял на крыше Северной башни Всемирного торгового центра, наблюдая стремительно приближающийся Боинг-767. Перед ним возникла гигантская, упирающаяся в небеса Вавилонская башня-мельница с восемью лопастями – косами острыми, подобными спицам колеса Дхармы на груди Пелагеи. Они разрезали стонущее пространство, вращая жернова. Из подножия мельницы выходили желоба, по которым сплошными потоками стекала кровь, образуя полноводную реку. Внезапно лопасти начали со скрежетом тормозить. Когда колесо Дхармы совершило свой последний круг, оно обратилось в металлический диск детектора ATLAS, стоящий в подземной шахте Большого адронного коллайдера. Кровавая река времени остановилась: по кольцам коллайдера в противоположных направлениях проносились раскрученные супермагнитами до световых скоростей адроны, которые нажатием кнопки могли в любой момент устремиться навстречу друг другу. Потемкин услышал голоса миллиардов человеческих существ, проник в их внутреннее состояние. Ужас и сострадание охватили все его естество.

– Пять-шесть-пять-десять, – четко сказал он.

Все моментально вернулось на круги своя. Кирилл стоял у раскрытого окна на кухне. Он обернулся к матери:

– Я все понял. Мне надо идти.

– Иди, конечно, – тихо откликнулась Исида. – Я знаю, что ты исполнишь все так, как оно и должно быть исполнено. Хотя Осирис сомневался в тебе.

У Кирилла что-то надломилось внутри.

– Папа? Папочка… Почему он не пришел?

– Не расстраивайся, у тебя еще будет возможность с ним поговорить. Другое известие огорчит тебя гораздо сильнее.

– О чем ты? – насторожился Потемкин.

– Та девушка, Беатриче.

– Что с нею?

– Ты должен будешь оставить ее.

В глазах у Кирилла потемнело, душа его скукожилась, будто брошенный в огонь испанский башмак.

– Этого не будет, мам! – решительно произнес он.

– Это неизбежно, сынок, и это не вопрос твоего желания. Пробудившись окончательно, божественная сущность подавит земные страсти, тебе будет просто не до нее. Она всего лишь человек, и ее миссия уже выполнена, дальнейшая близость превратится для тебя в обузу. Хотя ты, конечно, можешь освободить ее от оков, превратив в существо нашего мира.