И. Хо - 666. Рождение зверя

– И увидел бог, что это хорошо, – произнес Потемкин, оценивая стол с двумя переливающимися под светильниками большими железными каплями.

Он тут же понял, что для завершенности все же чего-то не хватает. Кирилл порылся в шкафу и вытащил оттуда бутылку коньяка Courvoisier тридцатилетней выдержки, два бокала и длинную черную свечку. Порезанный дольками лимон придал натюрморту определенную законченность.

– И был вечер, и было утро: день шестой, – торжественно объявил Потемкин и услышал протяжный звонок в дверь.

Елизавета была хороша, очень хороша в эту ночь. Высокая и гибкая, как кошка, она внесла с собой в дом букет ароматов, в котором были круто намешаны изысканный парфюм, алкоголь и дым сигарет. Она чмокнулась щечкой с хозяином, поправила у зеркала короткие рыжие волосы и повела носиком. Глазки ее вспыхнули.

– Ах! Пахнет вкусно.

Кирилл изобразил некое подобие книксена:

– Рады стараться, ваше высочество.

– «Рады»? Вы тут не один, Кирилл Ханович? – Вета начала игриво озираться по сторонам.

– Нас двое, – радостно отрапортовал Потемкин. – Я и мой верный хуй. Ты с ним вроде бы знакома.

– Да, что-то такое припоминаю, – расплылась в улыбке Осиповская. – Но сначала дай женщине поесть.

– Avec plaisir [26], – сказал Потемкин с нарочитым прононсом и шаркнул тапком.

Войдя на кухню, Кирилл решительным движением снял клоши, вытащил из холодильника салат, квашеную капусту и бутылку минеральной воды. Салат и капуста были тут же положены горками рядом с пассерованными овощами, свечка зажжена, а минералка разлита по стаканам.

– Ах! – не удержалась Вета. – Вот знаешь ты, змей, чем подкупить.

– Эге, – спокойно прокомментировал Потемкин, присаживаясь и разливая коньяк. – Давай за встречу.

Осиповская угукнула, чокнулась и приступила к трапезе. Кирилл нехотя последовал ее примеру. Минуты через три он положил нож с вилкой и принялся точить минералку.

– Слушай, киса, а что у вас говорят насчет фестиваля?

Елизавета, кажется, уже вполне насытилась. Прихлебнув коньячка, она вытерла губки салфеткой и уставилась на Потемкина роскошными антрацитовыми глазами.

– А тебе-то что за дело, Кира? Или ты там был, признавайся.

– Ну да, был. – Кирилл вытащил сигарету и прикурил от свечи. – Потому и спрашиваю.

Осиповская чуть не подавилась.

– Да ты что?! – прохрипела она, превращаясь из кошки в львицу. – И ты все видел? Все снимал? И я об этом только сейчас узнаю! Кому эксклюзив слил, какой бляди?!

В ярости Вета была страшна. Глаза ее метали молнии. Посреди стола будто возникла стеклянная стена, как в комнатах свиданий в американских тюрьмах. Потемкин сидел по ту сторону, где обычно сидят преступники. Он заерзал на стуле и принялся ее успокаивать:

– Милая, я ничего никому не сливал. Я вообще не снимал. Там не до этого было, пойми ты.

Кирилл говорил чистую правду, но именно поэтому его слова звучали совершенно неубедительно.

– Да ты, дружочек, фраеришься, по-моему, – бросила Вета как бы небрежно. – Кто бы тебя туда вообще пустил.

На такую разводку Потемкин не мог не клюнуть. Он вытащил телефон, залез в почту и нашел по ссылке видео из Интернета:

– На, смотри.

Осиповская взяла телефон и промотала три раза.

– Да, круто, черт!

Она будто подзабыла, зачем, собственно, приехала, и стала похожа на тех тинейджеров на пристани.

– Но я не понимаю, как тебя угораздило?!

– Просто оказался не в то время не в том месте, – пожал плечами Кирилл. – Давай лучше за тебя.

– Да я не об этом, – с досадой сказала Вета. – Ты как раз оказался в том самом месте в то самое время. Я не понимаю, как тебя угораздило, оказавшись там, не снять все ЭТО? Ни одной записи изнутри нет, это я точно знаю. Да такому файлу цены не было бы! Съемка последнего дня Помпеи, эксклюзивные кадры с «Титаника» – об этом же только мечтать можно!

Кирилл посмотрел на нее очень внимательно. Он думал о превратностях человеческого общения: вот вроде бы знаешь человека как облупленного, а он каждый раз к тебе новыми гранями поворачивается, причем далеко не всегда эти грани сверкают как бриллиант.

– Спасибо за заботу, дорогая, – добродушно зевнул Потемкин. – Но я там думал все больше не об эксклюзиве, а как бы ноги унести. Настоящий ад.

– Дурак ты, Потемкин. – Осиповская осушила бокал и закусила остатками крабовых ног. – Уоллес Соуза в Бразилии, как ты помнишь, сам убивал, чтобы у шоу «Криминал» был полный эксклюзив и рейтинг. Между прочим, для криминальных репортеров он теперь как икона.

– Ага, Иоанн Креститель, – усмехнулся Кирилл. – Ты еще вспомни всю эту чушь про то, что Путин дома в Москве взрывал для поднятия рейтинга.

– А что, – задумчиво произнесла Елизавета. – Не знаю, как на самом деле, но если бы это было правдой, я бы одобрила. Рейтинг – это мерило современного искусства, а искусство требует жертв. Вот Костя покойный ничего для рейтинга не жалел…

– В каком смысле?

– Ты помнишь, как у них по каналу «Повелителя бури» показывали?

– Ну да, было такое. Еще удивился, как это они ухитрились оскароносное кино через три недели после церемонии закупить для зомбоящика. До официального начала проката, причем.

– Так вот, Кира, – Вета хитро посмотрела на него, – два взрыва в метро за четыре дня до премьеры такого фильма – это разве не промоушен?

Потемкин опять поймал себя на мысли, что плохо знает свою старинную коханку. «А ведь и впрямь сходится, – подумал он. – Кино про террористов и саперов в Ираке анонсировали за неделю до терактов, в пятничный прайм-тайм». Но признать правоту женщины, даже такой умной, как Елизавета, он не мог.

– Mon cher [27], а ты не охуела, часом? Сорок трупов – промоушен?

Вета ничуть не обиделась.

– Да брось, ты что, совсем маленький? Вспомни фильм «Солт» с Анджелиной Джоли, покойной. Ты думаешь, случайно за неделю до мировой премьеры случился шпионский скандал с нашими агентами в Америке? Там же сюжет как раз про русских шпионов.

Кирилл понял, что Елизавета говорила все это абсолютно искренне. Она считала, что информационный поток имеет собственную сущностную ценность. И этот поток гораздо важнее, чем какие-то человеческие взаимоотношения, чем счастье, страдание или даже сама жизнь людей, ради внимания которых он, по идее, генерируется. А эксклюзив – самое ценное, что существует в мире информации, потому что он дает РЕЙТИНГ. Рейтинг же в современном обществе давно обратился в идола, в ненасытного Молоха, беспрестанно требующего новых жертв. Жрецы этого бога способны не только возвысить или обратить в прах конкретного человека, сделав из него героя или, наоборот, ничтожество. Они распоряжаются судьбами гигантских банков, корпораций, целых народов. Достаточно какому-нибудь агентству Fitch понизить суверенный рейтинг той или иной страны до «мусорного», как все ее население начинает испытывать отнюдь не виртуальные лишения, хотя никаких объективных предпосылок к этому нет. Потемкин вспомнил свой затрапезный разговор с Арсентьевым и по-новому оценил почти религиозное отношение властителей России к его величеству Рейтингу.