Шамиль Идиатуллин - СССР™

Не то чтобы в зале повисла мертвая тишина, но пауза получилась выразительной. Я незаметно вздохнул и попросил:

– Даш, давай без, это самое...

– Ребят... – начал Кузнецов, но Даша, встряхнувшись, перебила:

– Всё-всё, я поняла. Недослышала сперва.

– Вот и хорошо. Тогда, значит...

Дальше я не услышал, потому что громко сказал:

– Приветствую, Мак Саныч, – жестами извинился перед советом и поспешно вышел в коридор.

Разговор вышел не слишком продолжительным, но небывало экспрессивным. Так что вернулся я потрепанным, злым и веселым. Меня напряженно ждали. Но заговорил я не сразу, сперва тщательно огладил костюм, потом аккуратно уселся за стол, потом сложил ручки. Не издевался, а пытался усадить себя на допустимый здесь и сейчас эмоциональный и лексический уровень.

– Ну, – не выдержал Кузнецов.

– Ага, сейчас. Значит, в целом все зашибись, плюс нюансы. То есть не то что новость хорошая – новость плохая, а нормально все в целом. Короче. Первое – я мудак. Ага. Второе – ты, Сергей Владимирыч, безответственный мудак. Да-да, это я мягко формулирую.

– Суперновости, – не выдержал Валенчук.

– Ага, – согласился я. – Третье. Ты, Сереж, еще и везучий мудак, ну или там очень убедительный. «Не знаю, что он там наговорил Мордюшенкову, но тот задристал жидким пол-Москвы и заразил этим жидким всех наших кураторов почти до верха. И теперь с ними очень удобно разговаривать». Конец цитаты. Короче, смысл такой, что к вечеру транши пойдут.

Маргарита невероятно звонко взвизгнула, мужики с облегчением выругались – вроде одинаково, одновременно и все, кроме Игоря, который задрал голову и прикрыл глаза. Даша смотрела в окно.

– Есть, в общем, ощущение, что пошла обратная команда. Теперь велено сделать вид, что все это было недоразумением, и быстренько отыграть назад.

– А передумают, – сказал Игорь, не открывая глаз.

– Могут. Поэтому Рычев сегодня еще займется оформлением гарантий, ну, каких возможно.

Кузнецов с силой выдохнул в кулаки и спросил:

– Так все, отбой воздушной тревоги?

– Не-а, – сказал я. – Теперь четвертое. Мы все тут рёхнутые Аники-воины и фигней маемся. Пятое. Велено маяться и дальше. В смысле, всё, о чем говорили, надо, как договаривались, посчитать, к концу недели собрать и изучить по трезвянке. Может пригодиться, еще раз конец цитаты.

– Аники, – фыркнула Маргарита.

– Всё? – спросил Кузнецов, так и не разжавший кулаков.

– Почти. Последнее. Леш, домик для Рычева готов?

– Да сто лет уже, я ж говорил, – подумав, возмутился Егоршев и тут же насторожился: – А чего?

– Да всё, переезжает он.

– Ни фига себе, – медленно сказал Баранов. – Типа, на ПМЖ?

– Типа. Давно ж обещал.

– Из Москвы увольняют?

– Экой ты пронзительный. Сам спроси.

Кузнецов разжал наконец кулаки и спросил, разглядывая пальцы:

– Когда?

– Через месяц. Хоть в отпуск нормально сходим,– сказал я.

И даже хихикнул, сообразив, что так и есть.

Бравин некоторое время смотрел вслед Камалову, который почти перестал хромать и вообще смахивал наконец на здорового человека. Потом дал пару команд ребятам, чтобы не скучали, и пошел к Кузнецову.

Кузнецов явно только вышел из замысловатой беседы: пялился в случайный кусок пространства, постукивая пальцами по зубам. Игорю он не обрадовался, но и рожи корчить, как уже бывало, не стал: буркнул что-то в воротник, будем надеяться, заметку для памяти, а не ругательство, и пригласительно махнул рукой.

– Я на минутку буквально. Посоветоваться хотел: как полагаешь, есть смысл пройтись по нашим регионам, дебиторов чтобы малость в чувство привести?

Кузнецов подумал, выпятил губу, пожал плечами:

– Да не, проехали уже, наверно. Сами сейчас отыграют до копеечки. Команда ж пойдет.

– А если не до всех дойдет?

Кузнецов снова пожал плечами. Игорь сказал:

– Ладно, лютовать не будем, но с ребятами в регионах пообщаюсь. Надо все-таки определенные мероприятия провести.

– Игорь Бравин – кошмар неплательщиков. Тем и славен.

– Ну, нашей славе с вашей не тягаться.

– Не-е. Это ты у нас красавец и все такое. Имя редкое героя, имя бравое ваще. А мое имя не встретишь в рекламах популярных эстрадных певцов. Ну что такое Сергей Кузнецов? Просто симбиоз двух самых распространенных сочетаний.

– Каких это? – заинтересовался Игорь, присаживаясь.

– А то не знаешь. На первом месте Сергей Иванов, на втором – Андрей Кузнецов.

– Это статистика такая, что ли?

– Это жизнь, Игорек. Вот, и я промеж. На что тут претендовать?

– Здрасьте. А Вовка Смирнов?

– Ну, Вовка. Вовка. Да ладно, третье место не считается. И по-любому они нам, Сергеям да Кузнецовым, в пупок дышат.

– В Союзе только таких Вовок три штуки.

– Да? – оживился наконец Кузнецов. – А Кузнецовых сколько?

Игорь зажмурил один глаз, припоминая, но выпалил будто давно заготовленное:

– Шесть Кузнецовых, Андреи есть, да. Сергей есть еще один. Три Ковалевых, еще есть Коваленко и Ковальчук.

– Так. Ты весь персонал наизусть помнишь, что ли?

– Это моя работа, – скромно ответил Бравин.

– Врешь. Ивановых сколько?

– Сереж, не поверишь – девять. Шестеро мужиков, остальные тетеньки, как Алик говорит.

– Врешь, – повторил Кузнецов. – Чего ржешь-то?

– Я ж говорю – не поверишь. Вчера документы подписывал на перевод одной там Ивановой с третьего на АЭС, рокировочка такая, ну не важно, короче, замучился ее из списков удалять – вот и пересчитал всех.

– В самом деле смешно, – недоверчиво согласился Кузнецов. – А Камаловых сколько?

– По ведомости два, по регистру три, – спокойно сказал Бравин. – А что?

– Проверка паспортного режима.

– Слушай, проверяльщик, ты мне вот что скажи. Камалов сегодня всплыл, потому что возвращается наконец, или так и будет дальше дурью маяться?

– Так у него и спроси.

– Я и спросил.

Кузнецов покатал по чистенькому столу «союзник» и сказал:

– Интересно. И что Камалов?

– Сказал, будет дальше дурью маяться.

– А почему?

– Дети у него, говорит.

– Ё, какие дети? Элька второго, что ли, родила? Или рожает?

– Да нет, он не про своего, а про школу. Нельзя, говорит, детишек бросать на полдороге. Отсюда следует, пока, говорит, класс не выпущу, важнее дел нет.

– А, точно. Мне тоже говорил, но я как-то... Вот орел. Сперва город чистит, потом по канализациям лазит за всю дирекцию. То есть спасибо ему, но... Потом каратэ это, пол-Союза с толку сбил, на кулаках все отжимаются, пфуй. Теперь вот Макаренкой заделался – ты в курсе, кстати, что он пол-НТЦ подписал уроки вести? Ко мне уж Бочкарев подбегал, ножками топал, ругался, говорит, доценты с кандидатами запутались в нулях, к детишкам им никак, буду жаловаться ООНу. А я говорю – ничего не знаю, есть совет, есть председатель, его слово никакой исполком не сокрушит, ать-два.