Виктор Пелевин - t

— Щука по-таракановски — очень необычное блюдо, — сказала княгиня с гордостью. — Она делается из нескольких крупных рыб, незаметно соединённых вместе. В результате получается дракон.

— А из чего сделаны его лапки?

— Из угрей.

— А эта зелёная шёрстка?

— Укроп.

Дракон действительно был сделан с большим мастерством — невозможно было заметить место, где одна рыбина соединялась с другой. Он кончался замысловато изогнутым рыбьим хвостом, а начинался щучьей головой с широко разинутой пастью: эта голова была гордо поднята вверх и украшена кавалерийским плюмажем из зелени и полосок цветной бумаги.

— Зачем убивать столько живых существ, чтобы насытить двух представителей праздного сословия? — меланхолично спросил Т.

— Не волнуйтесь, граф, — улыбнулась княгиня. — Я знакома с вашими взглядами. Уверяю вас, ни одно живое существо не погибло зря. Кроме нас с вами, на корабле много едоков.

— О да, — сказал Т. — Я заметил. Когда проходил через трюм.

Княгиня покраснела.

— Вы, возможно, считаете, что я эксплоатирую этих людей? — спросила она, произнося иностранный глагол через «о». — Ничуть. Это бывшие бурлаки, и для них такая работа привычна. Вы сами, граф, часто говорите газетчикам о пользе физического труда на свежем воздухе. Кроме того, поработав у меня год или два, они накопят себе на старость. Поэтому не спешите меня осуждать.

— Как я могу осуждать свою спасительницу, что вы. Я мог бы только отметить некоторую экстравагантность вашего вкуса… — Т. отпил из бокала, — вашего безупречного вкуса, княгиня. Великолепное вино.

— Благодарю, — сказала княгиня. — Я понимаю, что мой образ жизни может показаться странным. Эдакая пародия на античность. Помещица бесится с жиру. Но только во всём этом, уверяю вас, есть глубокий духовный смысл. Помните узелочки, которые завязывают на платке, чтобы не забыть о чём-то важном? Вот и здесь тот же принцип. Такова была последняя воля покойного князя. Моя жизнь устроена подобным образом для того, чтобы всё вокруг заставляло меня помнить о главном.

— О чём же? — спросил Т. с неподдельным интересом.

— Попробуйте догадаться с трёх раз, граф.

— Я вряд ли сумею.

— Могу помочь. Что приходит вам на ум, когда вы думаете об античности?

— Ну… — Т. замялся.

— Об этом сразу забудьте, — хохотнула княгиня, — шалунишка… Что ещё?

Т. посмотрел на набор гладиаторского снаряжения, висящий на стене.

— Цирковые бои?

Княгиня отрицательно покачала головой. Т. поглядел на Артемиду с ланью, потом на Аполлона, целящего куда-то из воображаемого лука.

— Многобожие?

Княгиня подняла на Т. удивлённые глаза.

— Поздравляю, вы угадали! Именно, граф. Покойный князь был глубочайшим знатоком античности и посвятил меня в тайную доктрину древних. Однако мои духовные способности не внушали ему доверия — и он завёл домашний уклад, где каждая деталь должна была напоминать мне об этом возвышенном учении. Князь завещал ничего не менять после его смерти.

— Надеюсь, вас не оскорбит мой вопрос, но что возвышенного в многобожии?

— Современные люди не понимают, что это такое на самом деле. Даже в античные времена суть многобожия открывалась только посвящённым в мистерии. Но покойный князь владел древней книгой, которая раскрывала секрет — она сохранилась в единственном списке и была приобретена им в одном итальянском монастыре. По преданию, книгу написал сам Аполлоний Тианский.

— И что там было сказано?

— Во-первых, там опровергалась доктрина сотворения мира.

— Каким образом?

— Дело в том, что эта причудливая теория, заразившая западный ум множеством диких представлений, основана исключительно на аналогиях с жизнью крупного рогатого скота, за которым тысячелетиями наблюдали наши предки. Неудивительно, что у них возникла идея о сотворении. Удивительно другое — эти представления до сих пор лежат в фундаменте всего здания современной духовности…

— Простите, — сказал Т., — но я не могу взять в толк, при чём здесь крупный рогатый скот.

— Скоты оплодотворяют друг друга, а затем рождается новое животное, для существования которого уже не требуется, чтобы его, так сказать, зачинали секунда за секундой. Перенеся это наблюдение на высшие сферы, люди древности решили, что и там действует тот же принцип. Есть подобный зачатию момент творения, в котором участвует божество-гермафродит, оплодотворяющее само себя. Они назвали это «сотворением мира». А дальше, после родов, мир существует по инерции — поскольку он уже зачат и порождён.

— Никогда не думал, что подобное воззрение связано со скотоводством.

— Видите, — сказала княгиня, — концы упрятаны так глубоко, что никому и в голову не приходит эта простейшая мысль.

— А как видели сотворение мира последователи многобожия?

— Они считали, что творение происходит до сих пор — непрерывно, миг за мигом. В разное время нас создают разные божества — или, выражаясь менее торжественно, разные сущности. Если сформулировать доктрину многобожия совсем коротко, боги постоянно заняты созданием мира и не отдыхают ни минуты. Ева ежесекундно возникает из ребра Адама, а живут они в Вавилонской башне, которую непрерывно перестраивают божественные руки. Древние пантеоны богов — просто яркая, но недоступная профану метафора, в которой запечатлено это откровение…

— Мне трудно поверить, — сказал Т., — что эллины строили такие причудливые мистические теории. Насколько я представляю, они были простыми и солнечными людьми. А во всём этом чудится нечто математическое, немецкое. Или даже иудейское.

Княгиня улыбнулась.

— В духовных вопросах, граф, «несть ни иудея, ни эллина». Как это говорил один весёлый иудей в те времена, когда эллины ещё были… Отчего вы не едите щуку?

— Я стараюсь придерживаться вегетарианской диеты.

— Если вы не будете кушать, — сказала княгиня Тараканова игриво, — я замолчу.

Т. улыбнулся и взял рыбный нож.

— Продолжайте, прошу вас, — сказал он, придвигая к себе тарелку. — Вы не сказали, как именно боги создают нас. Они трудятся над нами все вместе? Или по очереди?

— Имеет место и то, и другое.

— Не могли бы вы пояснить на примере?

— Попробую. Вот представьте себе — некий человек зашёл в церковь, отстоял службу и испытал религиозное умиление. Дал себе слово всегда быть кротким и прощать обидчиков… А потом отправился гулять по бульвару и наткнулся на компанию бездельников. И один из этих бездельников позволил себе нелестно выразиться о фасоне панталон нашего героя. Пощёчина, дуэль, смерть противника, каторжные работы. Неужели вы полагаете, что у всех этих действий один и тот же автор? Вот так разные сущности создают нас, действуя поочерёдно. А если вы представите себе, что и в церкви, и во время прогулки по бульвару, и особенно в каторжном заточении наш герой то и дело думал о плотской любви в её самых грубых и вульгарных формах, мы получим пример того, как разные сущности создают нас, действуя одновременно.