Юрий Никитин - 2024-й

— Может быть. Правда, у меня все силы высасывает работа, а так… наверное, я бы тоже искал чего-то помимо секса. Секс на каждом углу, это в прошлые века был дорогим товаром, а сейчас дешевле нет ничего на свете. Может быть, нам грустно, что именно секс и потеряли? Секс ведь ценен не как секс, а что-то в нем было еще? А теперь нет?

Она повернулась в мою сторону и легла щекой мне на ладонь, милое лицо оставалось спокойным и грустным.

— Может быть. Я не знаю, что потеряли. Я только чувствую потерю.

Длинные ресницы легонько поскребли мне кожу.

Несмотря на крепкий кофе и две таблетки алертека-2, все-таки задремал за рулем на скорости в сто восемьдесят. В автомобиле вообще это легко: удобное сиденье, приятная музыка, постоянное покачивание…

Как провалился в глубокий сон, и сам не заметил. Совсем недавно, засыпая вот так, водитель в лучшем случае вылетал на обочину, а там либо со смачным хряском врезался в столб, либо кувыркался в канаве. В худшем — таранил встречных, увеличивая, сволочь, число убитых и раненых. Так погибали сотни тысяч сильных и здоровых людей, а в последние годы перед введением Домкомпов счет по планете шел на миллионы.

Я проснулся, когда автомобиль, преодолев расстояние от загородного дома до центра Москвы, несся на большой скорости по узким улочкам, построенным еще при боярах. Рядом в сантиметре проскакивают другие скоростные болиды, наконец безукоризненно точно влетел в узкую щель на парковке.

Все автомобили общаются по сети, эти трусы так себя берегут, что нигде не позволяют разогнаться больше разрешенной скорости, постоянно переговариваются с идущими рядом, наверное, сплетничают о хозяевах, что уже превратились в простых пассажиров.

Правда, теперь даже по узким улицам можно промчаться со скоростью в сто пятьдесят километров в час, эти трусы никогда не столкнутся, даже не поцарапают себе крылья, а на трассах можно выжимать все, на что способен мотор. Хотя эти сволочные системы сами определяют, насколько оправданна большая скорость, и если не опаздываешь, то выбирают оптимальную, то есть чтобы и бензин не расходовать слишком уж, и покрышки не тереть зазря.

Конечно, хорошо, что, когда эти функции перепоручили компьютерным сетям, люди перестали опаздывать из-за пробок, те попросту исчезли. С другой стороны — прогресс идет слишком уж быстро. Это машины у нас сегодняшние, а сами мы еще вчерашние, из того времени, когда железкам подчиняться считалось позорно. Больше ценилась мужская лихость, что вообще-то от слова «лихо», то есть зло…

Здание нашего офиса выдержано в старом стиле: никаких экранов из электронной бумаги, обычно покрывающей не только стены домов, но и заборы, столбы и чуть ли не провода троллейбусов. Сами троллейбусы тоже, понятно, двигающиеся экраны, на которых реклама, клипы, мультики, шароварные и фриварные фильмы, анонсы сериалов, а также обучающие программы.

Двери открылись сами, с той стороны охранник поднялся и отдал честь. Красивый здоровый мужчина спортивной наружности, только начал седеть, полон сил, но, увы, на социалке…

Мы давно собирались убрать охрану и прочие устаревшие службы, давно техника справляется сама и намного лучше, но мэрия умолила оставить и еще доплачивает за каждого такого работника, сохраняя у него иллюзию, что и он нужен обществу.

Техника меняется стремительно, но люди неохотно: когда я переступил порог офиса, большинство сидят на тех же местах, что и пять лет тому. Только нет мониторов, а на столах пляшут голографические модели, люди разговаривают в полной тишине, а по обклеенным электронной бумагой стенам проскакивают блиповые новости и обучающие новым технологиям ролики.

— Привет, — сказал я, — привет!

Тимур вскочил и вытянулся по швам с таким рвением, что захрустели суставы.

— Не так, шеф, — сказал он с подчеркнутой преданностью, — не так глаголите!

— А как надо? — спросил я опасливо.

— Вальяжнее надо, — поправил он. — У вас уже давно не фирмочка, а конгломерат предприятий, концернов и прочего-прочего, вам уже неинтересного! Потому побольше снисходительной вельможистости, величавости… И живот бы отпустить чуть, великие люди самостоятельны, независимы от общего мнения и моды для дураков.

Остальные кто встал, кто остался сидеть, но глазели с интересом, Тимур всегда готов дать представление, привнося в рабочие будни офисную разновидность юмора.

Когда-то вся фирма помещалась в одной комнатке, сейчас же в этом зале только директора и генеральные управляющие филиалами, отделениями, а также предприятиями, которые вовсе не занимаются баймами никаким боком, как вот конгломерат клиник по пластической хирургии, которыми руководит Алёна.

Зал похож на тот, из которого запускают космические корабли: стены и потолок обклеены электронной бумагой, кроме того, на столах то и дело вспыхивают голографические фигурки, но кресла и вообще мебель не столько рабочие, как директорские: для людей, которые принимают решения, но сами уже не чертят и не нажимают кнопки сами.

За спиной Тимура на треть стены бушует тропический циклон в Непале. Я чувствовал свежесть воды, под ногами вздрагивает пол под массой наступающего океана. Брызги почти долетают до лица, я ощутил импульс отступить на шаг, чтобы следующая волна не накрыла с головой.

Тимур заметил, что смотрю через его плечо, хмыкнул и сказал язвительно:

— Головотяпство! Под вашим гениальным руководством, шеф, такого бы не было. При современных методах оповещения и даже предупреждения можно избежать такого циклона!

— Как? — спросил я кротко.

Он чуть смутился, а коллеги злорадно заржали.

— Не циклона, — сказал он поспешно, — я имел в виду последствий. Людей без спешки вывести в безопасное место…

— …и расстрелять, — вставил злорадствующий Скопа.

— А особо опасные дома укрепить, — закончил Тимур, высокомерно не обращая внимания на попытки сбить с глубокой мысли.

Я смотрел с интересом, потому что уже поднялся во весь внушительный рост Василий Петрович и заявил великодушно, что Тимур милый такой дурачок и совершенно не разбирается в ситуации. Тимур ехидно поинтересовался:

— А что, по вашему мнению, разбираться в ситуации?

Василий Петрович объяснил покровительственно:

— Мы, как цивилизация хай-тека, вышли на финишную прямую. Уже видим примерно, когда и как будет достигнута сингулярность.

— И что?

— Если раньше наука шла с огромной сетью, — пояснил Василий Петрович, — прочесывая огромный океан почти наугад, то потом поиски все сужались и сужались. А теперь вот сузились до двух-трех дисциплин. Да и то там уже выбрано, по каким направлениям идти, чтобы не распылять усилия.