Дмитрий Колодан - Другая сторона

– Так что там с обещанным сюрпризом? – спросил он, отодвигая тарелку.

Николь встала из-за стола.

– Съездим в одно место. От города не далеко. Готов?

Наткет кивнул.

– Тогда поехали. Ты поведешь?

Выходя из дома, Наткет покосился на флюгер. Ничего не изменилась. Жестяной дронт и не думал поворачиваться по направлению ветра. Прищурившись, Наткет разглядел красную рукоятку своего ножа. Когда он взглянул на Николь, та мрачно смотрела на клумбу.

– Это не смертельно? – спросил Наткет. – Мне действительно жаль, но я не нарочно.

– Еще бы ты по собственному желанию падал с крыши. Ладно, не переживай. Вот только кто починит водосток?

Наткет фыркнул. Делов-то – притянуть проволокой к креплению. Правда, для этого придется снова лезть на крышу… Да хоть на Килиманджаро!

– С этим мы разберемся, – заверил он Николь.

– Ну-ну, – она улыбнулась. – Помнишь, ты мне велосипед чинил? Хорошо еще, жив остался, и все равно пришлось покупать новый.

– Когда это было! – возмутился Наткет. – Думаешь, сейчас я не смогу починить какой-то жалкий водосток?

– Честер говорил, что у тебя отрицательный заряд на работу руками. Не знаю, чем вызвано, но тебе молоток опасно давать: начнешь забивать гвоздь, а разнесешь полгорода. Это как у меня с готовкой.

– Отец говорил еще много чего, – обиделся Наткет. – Только это не повод верить каждому его слову.

– Как знать, – пожала плечами Николь.

Из города они выехали со стороны, противоположной раскопкам. Наткет рассеянно подумал, что они едут не по компасу, и тут же забыл об этом. Следуя указаниям Николь, он проехал около пяти километров по шоссе, затем свернул на узкую лесную дорогу.

Сосны всеми силами стремились выбраться на грунтовку. Корявые ветви тянулись к машине и скреблись о крышу. Их несмолкаемое «шур-шур» заглушало звук работающего двигателя. Из земли выглядывали узловатые корни и, к удивлению Наткета, еще и шпалы. Когда-то здесь была узкоколейка, хотя Наткет не помнил ничего подобного. А ведь совсем недалеко от города. Он по-любому должен был сюда забираться: в свое время они с отцом, а потом и с друзьями, исследовали все окрестности Спектра. Не должно же было остаться белых пятен? Таинственная дорога свидетельствовала об обратном. «Жук» дребезжал всеми своими внутренностями, напоминая о том, что он не вседорожник.

От тряски Николь задремала. Она сидела, закрыв глаза; светлые прядки скользили по лицу. А они не проехали нужное место? Кто знает, куда они теперь едут, – может, в Конец Радуги, а может, и вовсе в неведомые края. Палая хвоя окрасила грунтовку в желто-коричневый цвет. Не кирпич, но все же. Наткет всмотрелся вперед, туда, где деревья смыкались, закрывая небо. Просто листва или вдалеке мелькнули изумрудные стены?

Он вздрогнул, прогоняя наваждение. Еще не хватало: скоро начнет высматривать отцовского птеродактиля, снежного человека или еще какую нелепицу. И не исключено, что увидит. Кислородное отравление, вот в чем дело. Да и сосны выделяют какие-то ароматические смолы. В подобной атмосфере и не такое померещится.

Николь открыла глаза и огляделась – растерянно, точно не поняла, где оказалась. Спустя пару минут она взяла его за рукав.

– Приехали. Дальше пешком, – сказала она.

Наткет остановил машину.

– Ее не опасно здесь оставлять? – спросил он, выходя из «жука».

– А что может случиться? Если кто сюда и забредет, думаешь, он будет угонять твой старый «фольксваген»?

– Не думаю, – согласился Наткет. Хотя, если поблизости бродят рабочие с раскопок… Наткет постарался взять себя в руки. С какой радости они будут в воскресенье шляться по лесу, когда можно потратить время на кабаки?

Он поспешил за Николь в чащу, думая о том, как она выделила это место среди прочих. Лес как лес. Может, какое особое дерево? Он обернулся – обычные сосны. За густой порослью «жук» был едва виден. Забавно. Наверняка цвет машины отец подбирал, руководствуясь тем, что ее придется прятать в лесу.

– Здесь должна быть тропинка, – сказала Николь, оглядываясь – Вдоль дороги… Ага!

Они продрались сквозь кустарник и выбрались на еле заметную дорожку. Судя по тому, как низко перекрывали ее ветви, люди если ею и пользовались, то крайне редко. Не успел Наткет пройти и пару метров, как молоденькое деревце отхлестало его по щекам за неведомые прегрешения.

– Осторожнее, – запоздало предупредила Николь. – Нам туда.

Она махнула рукой, указывая направление. Ловко увернувшись от очередной возмущенной ветки, она пошла вперед. Наткет едва за ней поспевал; приходилось то пригибаться, то отпрыгивать назад. Вскоре он приноровился к подобной дороге, но все равно постоянно нужно было быть начеку.

У корней одной из сосен Наткет заметил бледное семейство мухоморов.

– Погоди! – крикнул он Николь.

Он достал телефон и присел перед грибами на корточки. Пришлось отползти назад, чтобы все семейство поместилось в кадр, но вскоре камера щелкнула.

– Опять идешь по отцовским стопам? – усмехнулась Николь.

– Вроде того, – сказал Наткет, вставая. – Кое-что проверил. Он был прав – грибы действительно фотогеничны и не пытаются убежать.

Он посмотрел на темный, желто-коричневый снимок на экране телефона, и в первый раз пожалел, что под рукой не оказалось приличной фототехники. Выставить бы свет, подобрать объектив – и сразу на обложку глянцевого журнала о природе. А так – только загубил кадр.

– Мы почти пришли, – поторопила его Николь.

Тропинка постепенно уводила от дороги, а минут через пять свернула влево. Пройдя еще немного, они вышли на круглую лесную поляну.

– Это здесь, – шепотом сказала Николь.

– Что? – удивился Наткет, но не успел он задать вопрос, как уже знал ответ.

Поляна заросла жесткой травой, кое-где сменявшейся проплешинами мха. Из земли выглядывали останки сваленного молнией дерева. Корявый пень блестел мшистыми наростами, из которых торчали грибы на тонких ножках, кремового и сиреневого цвета. На пне стоял старый телевизор.

Наткет подошел ближе. Старая, если не антикварная, модель. Наткет забыл, когда в последний раз видел подобные телевизоры – с тумблером переключения каналов и бесчисленными рукоятками настройки. Экран, кинескоп и прочие внутренности отсутствовали – по сути, остался деревянный ящик. От влаги фанера обшивки расслаивалась, пластиковые панели позеленели от пленки водорослей. А внутри телевизора, словно диктор из кукольного шоу, восседал облезлый плюшевый енот.

Годы его не пощадили – Наткет не видел более жалкой игрушки. Мокрый, грязный, енот выглядел так, словно еще чуть-чуть – и он развалится на части. Из разодранной шкуры торчали комья свалявшейся ваты. Цвета приобрели непередаваемый мшистый оттенок. Только пластиковые глаза сверкали на удивление живо. Гнездо на макушке залихватски съехало на бок. На дне телевизора скопилось вязкое болотце, в котором плавали какие-то семена, яичные скорлупки и косточки… Енот казался порождением этой грязи, будто он вырос из нее, подобно таинственному грибу. От запаха сырости и плесени у Наткета голова пошла кругом.