Марк-Уве Клинг - Страна Качества 2.0 [litres]

Петер поддерживает Кики, которая получила сотрясение мозга в борьбе с циклопом. Он хотел отвезти ее в больницу, но Кики отказалась. Петер настоял на том, чтобы ее по меньшей мере проводить домой. По подложным документам и неоднократно меняя автомобили, Кики привезла его в эту заброшенную часть Машинного квартала. Несмотря на ее ужасное состояние, Кики захотела последние километры непременно пройти пешком. Она боялась, что кто-то отслеживает ее перемещение. Чтобы отвлечь Кики от боли, Петер рассказал ей о своих приключениях.

– Если я правильно поняла, – говорит Кики, – этот тип возрождает к жизни вымерших животных, и исключительно для того, чтобы их убивать и есть?

– Да.

– И?

– Что?

– Вкусный археоптерикс?

– Немного напоминает цыпленка, – отвечает Петер. – Жесткий цыпленок.

Где-то в этом районе живет Старик. Но они не пойдут к нему, Петер и так уже много узнал. Впрочем, Кики, как всегда, очень приветлива, как полицейский перед блокпостом.

Сегодня опять один из этих душных дней с температурой выше сорока градусов. О чем люди редко задумываются, так это о том, что рабочая температура их тела составляет примерно 37 градусов. Если она выше 37 градусов, то тело не может больше выделять тепло. Если к этому еще присоединяется и высокая влажность воздуха, то самый важный механизм охлаждения человека – потоотделение – перестает функционировать надлежащим образом, что приводит к тому, что тело перегревается. Иными словами, Петер находит это неприятным. Они останутся, если возможно, в тени промышленных зданий, так как всего через пару минут на солнце собственная кожа начинает напоминать кожу жареного цыпленка.

– Куда ты, собственно, собираешься идти? – спрашивает Петер и вытирает пот со лба.

– На несчастливую фабрику, – отвечает Кики.

– Куда?

– Вон в то заброшенное серое промышленное здание.

Петер закатывает глаза. В Машинном квартале много чего нет, но только не заброшенных серых промышленных зданий.

– Почему ты назвала фабрику несчастливой?

– Она была сооружена для того, чтобы в крупных масштабах производить СD-чейнджеры для автомагнитол, – объясняет Кики.

– Эту дрянь?

– Не говори! В тот год, когда фабрика была сдана в эксплуатацию, был выпущен MP3-плеер. Фабрика некоторое время простаивала, потом кто-то решил выпускать там МР3-плееры. Это был год, когда начали производить смартфоны.

– Давай я отгадаю. Потом кто-то решил изготавливать там смартфоны, но здесь появились уховертки.

– Примерно так.

– А где ты пропадала в последние недели? – спрашивает Петер. – Я беспокоился.

– Правда? – удивляется Кики. – Ты беспокоился обо мне и поэтому встречался с твоей бывшей подругой?

– Откуда ты знаешь… Мои машины «настучали»?

– Нет. Хотя да. Но я знала это еще раньше. Я наблюдала за вашим свиданием на портале «Взгляд в мир».

– Что? – изумился Петер.

– Существует опция отказа от услуги, тебе это известно?

Петер потерял дар речи.

– Не беспокойся, – говорит Кики. – Я вывела тебя из системы.

– То есть я, то есть я имею в виду…

– Кстати, я при этом наблюдала во «Взгляде в мир» и за Сандрой, как она следила за тобой во «Взгляде в мир». Немного странно. Мне кажется, она все еще любит тебя. Во всяком случае, это указано в ее Myary.

– Ну, это уже перебор, – говорит Петер.

– Подожди, – останавливает его Кики, – ты просто встретился со своей бывшей, а виноватой почему-то оказалась я?

– Ты же порвала со мной!

– Да, – согласилась Кики, – но это совсем не значит, что я равнодушна к тому, что ты встречаешься со своей бывшей подругой.

– Ты же ушла от меня!

– Но это не имеет никакого отношения к нам!

– Ты сводишь меня с ума.

– Я знаю, – говорит Кики и улыбается.

– Я не это имею в виду! То есть и это в том числе, но не только это!

– Ты просто привлекал к себе слишком много внимания. Но свет прожекторов не для меня. Но когда твои пятнадцать минут славы опять пройдут, тогда…

– А если нет?

– Давай останемся реалистами.

Петер фыркнул:

– Почему ты не хочешь мне сказать, чего хочет от тебя этот марионеточник?

– Кукловод, – поправляет его Кики. – Я этого не знаю. Но даже если бы и знала, я бы тебе этого не сказала.

– Для моей собственной безопасности, – говорит Петер. – Понятно.

– Вот именно.

– Ну, по крайней мере я теперь знаю, как добиться твоего внимания, – признается Петер. – Мне надо всего лишь встретиться со своей бывшей подругой.

– Не смей, дружок!

Петер чуть задумался:

– Когда ты сказала, что настроишь мои приборы таким образом, что за мной больше никто не сможет следить, даже какой-нибудь профан… Ты действительно настроила их так, что за мной больше никто не сможет следить, или ты все же можешь?

– И то, и другое.

Они пролезают через дыру в заборе перед несчастливой фабрикой, и Кики ведет Петера к раздвижной двери, которую трудно назвать входом из-за сплошной грязи.

– Сезам, откройся, – говорит она.

Ничего не происходит. Петер вопрошающе смотрит на Кики.

– Здесь ничего не работает, – объясняет она. – Дверь нужно отодвинуть.

Петер пытается отодвинуть дверь, и она действительно приходит в движение.

Толстый слой пыли покрывает все внутреннее помещение фабрики.

– Я уже давно здесь не была, – бормочет Кики.

Она оглядывает помещение. Монтажные столы опрокинуты, ленточные конвейеры разъединены, машины разбиты и свалены в кучу, образуя нечто напоминающее скульптурную композицию. Повсюду мусор. Пустые бутылки. Шприцы. Остатки пиршества. В углу гниет чей-то неопределенный труп. От него исходит зловонный запах.

– Разрушитель машин? – спрашивает Петер.

– Я не думаю, – отвечает Кики. – В Городе Качества вряд ли. Скорее всего, это кто-то из «низкоуровневых».

Петер содрогается.

– Не все, что рассказывают о «низкоуровневых», это правда, – заверяет его Кики.

– Даже если половина из этого соответствует действительности, я бы не хотел с ними встретиться…

– Пошли.

Кики ведет его вверх по металлической лестнице в административный отсек. По ее указанию он отодвигает кучу хлама в сторону, чтобы они могли открыть дверь. Его взгляду открывается картина из журнала «Красивая жизнь» тридцатилетней давности. Посередине помещения стоит накрытый стол на чистом ковре, который лежит на сверкающем паркете. Никакой пыли. На потолке висит электрическая люстра. Все лампочки горят. К стенам приклеены детские рисунки. Это помещение никак не вписывалось в фабричный цех. Казалось, будто они попали на съемочную площадку. Только присмотревшись, Петер понимает, что весь кажущийся уют помещения был импровизированным. У стола были четыре разные ножки, а у люстры – разные лампочки. Скатерть на столе состояла из сшитых вместе лоскутов.