Аусиньш Эгерт - Дети серого ветра [СИ]

— Исиан? — негромко сказал князь.

Сайх повернулся к нему снова.

— У тебя есть пять минут чтобы объясниться, — так же негромко произнес Димитри. — Если тебе есть что сказать, конечно.

Отношение к сайху князь не поменял ни на грамм, и провокация его почти не задела. Вытворив такое хоть при одном свидетеле, Исиан уже получил бы требование покинуть край в течение часа. Но Димитри, удачливый политик и успешный торговец, никогда не пренебрегал возможностью получить еще немного выгоды — деньги, дружба, связи, да просто информация никогда не бывают лишними. И если этот сайх, будь он хоть пять раз ненадежен и недостоин доверия, хочет высказаться, упускать возможность услышать его глупо. Даже если он лжет или заблуждается, какая-то часть необходимых сведений в его словах будет. И это может быть ключом к решению проблемы с Полиной.

Еле заметное движение бровей Исиана выдало эмоцию, но суть ее Димитри не успел уловить.

— Да, Димитри. Я скажу. Судя по тому, что ты делаешь, ты имеешь все шансы повторить мою ошибку с Алисой. Есть состояния, в которых человек, особенно смертный, не может восстановиться самостоятельно. И помощи попросить тоже. Если недоброжелатель окажется ближе друга… — Исиан, не договорив, сделал короткий жест рукой. — Ты был прав тогда. В моем доме зрел раздор, а я не заметил его, и Алиса поплатилась за это. Но Саэхен — довольно спокойное место в сравнении с вашей столицей.

— Спасибо за предупреждение, — Димитри наклонил голову. — Полина не в Исанисе, она у меня на Островах. Там только мои люди и мои друзья. В столицу она попадет не раньше нашей осени.

— Ты уверен, что это хорошая идея? — Лицо Исиана выражало вежливое сомнение.

— Вполне, — ответил князь тоном, не допускающим возражений. — Особенно по сравнению с ее перспективами здесь. Так что, — он позволил себе полуулыбку, на первый взгляд доброжелательную, — ты можешь спокойно заниматься своими делами. По меньшей мере до весны у нас больше нет тем для разговоров.

— Хорошо, Димитри, — легко ответил сайх. — Как скажешь.

И ушел по берегу протоки в сторону Ладоги. Димитри мрачно посмотрел ему вслед и принялся строить портал.

Князь отправился на Острова узнать, как дела, и вернулся через сутки недовольным и удрученным. Асана не стала даже пытаться поговорить с ним, сосредоточилась на своих делах. Ник сказал, что выходить в люди уже совсем пора, пока не стало поздно. У нее были причины бояться, она извела Леру своим беспокойством, прорыдала в плечо Алексею при жене два вечера и на третий день услышала от него:

— Ну вот что. Хуже, чем уже было, не будет. Пять литров розовых лепестков на лобовое стекло — это, конечно, неприятно, но даже если тебя ими обсыплют снова, в чем я очень сомневаюсь, риск будет гораздо меньше, это же не на трассе случится. После всего, что я о тебе знаю, мне кажется, что облить тебя водой или вином задача не самая простая. А слова — это только слова. Даже если они будут сказаны. Так что подбородок вверх — и вперед, к победе.

— Ты так говоришь, — мимо воли улыбнулась виконтесса, — как будто речь идет о войне.

Алексей усмехнулся:

— А ты так выглядишь, как будто тебе эту войну объявили. Расслабься, это всего лишь один вечер. Новый опыт. Он даже не обязан быть удачным.

Опыт оказался удачным не по обязанности. Асана вернулась в резиденцию к полуночи, отправив Алексею и Лере короткие сообщения о том, что вечер прошел благополучно, написала прочувствованную благодарность Нику и отправилась спать, заметив себе, что считать время теперь придется седмицами, чтобы не пропустить ничего интересного.

Макс появился у нас на КПП внезапно. Я уже и не думала, что он когда-нибудь будет… вот так, запросто, перед самым отбоем, как когда-то давно. Первое, что я услышала, когда вышла к нему, было: «Лиса, дай сигарету».

— Что случилось? — спросила я, вытряхивая из пачки две, себе и ему. И только потом глянула ему в лицо. В белесом квадрате света от фонаря КПП он казался зеленоватым.

— Ничего такого, что могло бы прямо сейчас повлиять на мою или твою жизнь, — он пожал плечами почти небрежно, но я учуяла подвох.

— Ага. Именно поэтому тебе потребовалась сигарета в половину одиннадцатого, да?

— Ничего важного, Лись, — повторил он каким-то стертым голосом, — правда.

Я почувствовала, что меня слегка трясет. Прикурив, затянулась так, что половина сигареты превратилась в столбик розового пепла, выдохнула дым и требовательно посмотрела на Макса:

— Рассказывай.

— Уверена? — тоскливо спросил он. — Новости не радостные и ни на что не влияют. Считай, что я просто разнервничался.

— Зашибись, — отреагировала я, гася окурок в урне около КПП. — Впервые вижу, чтобы ты нервничал, и сразу же узнаю, что причины — совершеннейшая ерунда. Может, все же поделишься этими не слишком важными новостями?

— Хорошо, — неожиданно ровно сказал он и тоже ткнул окурок в урну. — Не то чтобы это было действительно важно или что-то меняло, но… — он криво усмехнулся. — В общем, Каменного Языка больше нет.

— Как это? — тупо переспросила я.

— Да вот так, — вздохнул он, вынимая пачку сигарет из моей руки. — Мне на чарр упали данные с жучков, я их оставлял на орбите. «Миродержец» и «Утешитель» атакованы, и живых не осталось, потому что атаковал их «Прародитель». Сам «Прародитель» покинул орбиту и рухнул на Каменный Язык.

Я молча села на урну, не заботясь о состоянии форменных штанов. Да, услышанное ни на что не влияло и ничего не меняло, и новости действительно не были важными. Формально. Вот только я себя чувствовала куском сахара, который макнули в кипяток. «Миродержец», «Утешитель» и «Прародитель» — три огромных корабля-матрицы, вмещающих крупные гарнизоны, расположенные на орбите одной очень далекой отсюда планеты. При необходимости эти корабли могли отправиться в экспедицию к любой планетной системе, чтобы навести там порядок, угодный правящим домам императорских семей… их гарнизоны были оплотом империи. Чтобы попасть на борт любого из них, нужно было пройти кошмарные проверки на лояльность, я помнила их до сих пор. А чтобы там удержаться, проверки надо было проходить периодически, и такие, что первые допуски казались детскими играми. Я согласилась на все это только потому, что мне позволили летать. Да, взамен запретив магию, но одно ощущение всемогущества вполне заменило другое, я не осталась внакладе. Понимание, что меня использовали, как вещь, пришло позже, уже в Утренней Звезде, потому я и не задержалась в Созвездии. Удивительно: казалось бы, какое мне дело до мира, покинутого давным-давно. Я не родилась там, не была частью этой бешеной соленой воды и этого безумного неба, не видеть которое было едва ли не большим благом, чем видеть его. И вот — узнав о гибели чуждой для меня империи, я сижу задницей в мусорной урне, и из меня как будто все кости вынули.