Аусиньш Эгерт - Дети серого ветра [СИ]

— Вот и славно, — сказал да Айгит и пошел выкатывать мотоцикл, привезенный из своей короткой опалы, разделенной с сайхом.

Все получилось более чем удачно. Через три с половиной часа он ужинал у себя в Автово, размышляя, не будет ли слишком большой наглостью обратиться к князю с просьбой о десятке дней на отдых и сможет ли Рерис, его жена, выбраться сюда из-за звезд на это время. А следующим утром, за полтора часа до полудня, был на месте, у памятника. И указывал друзьям покойного границы корней прижившейся за лето вишни, чтобы их не повредили оградой. Когда работа была завершена, он занял указанное ему место в колонне и доехал вместе с клубом до их базы на проспекте Славы.

— Только не как в тот раз, — попросил он, заводя мотоцикл под крышу. — Мне нужно в Приозерск попасть до полуночи.

— Так ты уже опоздал, — хмыкнул Валентин. — Девятый час, последняя развозка через пятнадцать минут.

— Опоздаю я, если не успею создать портал в половине двенадцатого, — невозмутимо заметил граф. — А пока время есть.

— Неторопливый ты мужик, Ведьмак, — хмыкнул Перец, глядя на мотоцикл Дейвина. — И основательный. Если только возить кого-нибудь не собрался.

— Я уже возил, — с легким вздохом признался Дейвин. — Из Румынии в Санкт-Петербург.

— Хонда си би тысяча сотый… — зафиксировал очевидное Валькирыч. — И как он тебе?

— Он меня не подвел, это все, что я могу сказать, — ответил граф. — Нам надо было проехать так, чтобы успешно пройти досмотр с явно уникальной антикварной вещью в рюкзаке. И я очень не хотел раскрывать упаковку. Мог быть крупный скандал…

— И как там на Дне? — осведомился Белый со сложной интонацией.

— Мы ехали левее, через Порхов и Псков, — ответил граф. — И теперь я об этом жалею. Особенно когда вспоминаю кусок между Быстрецово и Ленинградским шоссе. Но хуже было в первый день, перед Одессой. Я тогда сильно устал и уронил нас обоих и мотоцикл. Там вообще не дорога. Я такое видел только на Ддайг в сезон дождей, когда тропы в степи превращаются в реки. Мы доехали до гостиницы заполночь и рухнули спать. Я ее и увидеть-то смог только из-за иллюминации. Она сияла голубым и розовым так, что было видно в полукилометре. Последним кошмаром дня стали обои в номере и картина над кроватью. В жизни не видел подобной безвкусицы. Потом было хорошо. И трасса, и заправки, и еда — все было. Торопиться я не стал, меня ждали только на десятый день, мы спокойно катились по ровной дороге. Мне понравилось. И даже первый день оказался полезным, теперь я гораздо увереннее чувствую себя за рулем. После этого дорога в окрестностях Пскова показалась мне вполне приемлемой.

— А разложился-то где? — спросил Валентин. — И как?

Дейвин пожал плечами, освобождаясь от экипировки.

— Как раз в первый день, по дороге в Одессу. Не вовремя увидел ямку, зажал тормозом переднее колесо — и проехались на боку немного. Все обошлось без последствий, экипировка действительно защищает.

— Ну, через это проходили все, кто не падал, тот не ездил, — заметил байкер. — Ошибку понял?

— Да, сразу, — кивнул Дейвин. — Их было две. Я не смог понять, что делать, и напрасно так зажал колесо.

— Ну, первое важнее, — резюмировал Валентин. — Второе из первого следует прямо… А что нажопница? Вечное правило выполнил?

— Это какое же? — удивился Дейвин.

— Вообще их два, — заметил Валькирыч. — Первое: села — дала. Второе: уронил — женился.

Дейвин поморщился.

— Во-первых, это был он. Во-вторых, жениться с ним я бы не стал ни при каких обстоятельствах. Это тот самый сайх, который Алисе Медунице подписал смертный приговор. Оставить ее без иммунитета и почти без рассудка и такой вернуть на родину было его решением. Как с таким жениться?

Кто-то из присутствующих закашлялся. Кто-то отвел взгляд к окну. Валентин медленно, весомо, с расстановкой произнес:

— Ну, таких тонкостей всеобъемлющие байкерские правила, к сожалению, не описывают, — и жестом показал всем подниматься на второй этаж.

Разумеется, в лофте клуба уже был накрыт стол. На столе, как и в прошлый раз, основное место занимала водка. Кроме нее Дейвин увидел соленые огурцы — в большем объеме, чем он помнил по предыдущему застолью в этом месте, — маринованные грибы и пельмени. И еще коммуникаторы вместо ведра складывали в пустой кофр, а ключи — в ящик тумбочки, на которой кофр стоял. Гараж байкеров за прошедшие полгода разительно изменился к лучшему, не потеряв ни в стиле, ни в обычае.

Первую стопку пили молча, вторую и третью — за светлую память о первом капитане клуба. После третьей сделали небольшой перерыв и заговорили о том, как все начиналось. Дейвин молча вникал, сопоставляя известное с услышанным. Эти люди ему нравились чем дальше, тем сильнее. Он не мог позволить себе надеяться когда-нибудь стать к ним вхожим и не видел смысла даже мечтать видеть себя среди них как равного. Но даже в сложившихся непростых обстоятельствах он получал больше, чем смел надеяться. В каждом из членов клуба он видел благородного и честного врага из тех, с которыми можно и нужно говорить, даже зная, что к согласию прийти невозможно. И искренне поддерживал каждый тост за этим столом и уважал каждое услышанное слово. Между мыслями он заметил, что как ни вьется разговор, а центральной темой все равно остается жизнь и характер человека по имени Витыч. Оказывается, он был другом Полины и очень близким другом мужа Алисы. Дейвин мучительно пытался определить для себя, считать эту дружбу вассальными отношениями или все-таки обязательствами равных, когда ему задали вопрос.

— Ведьмак, а вот ваши что о нем думают? — спросил Белый.

Тон мог показаться нейтральным, если не дружелюбным, но установившаяся в лофте тишина подсказала графу, что момент более чем ответственный. С десяток тяжелых внимательных взглядов было обращено на графа. Дейвин не смутился и без задержек ответил на вопрос.

— Он был рыцарь. С этим согласны все, кто знает его историю. Что до меня… Других таких я здесь не видел, а вас еще слишком мало знаю. Сожалею, что я с ним не встретился.

Граф оставил при себе мысль о том, что этот человек хорошо прижился бы в Большом Саалан. Насколько бы хорошо к нему ни отнеслись эти люди, такой заявки они не могли принять. Стоило поберечь хрупкий мир между ними.

Кажется, он не ошибся, выбирая слова. И вроде бы сумел не сказать лишнего. Разговор потек дальше, и граф снова слушал. Размышлять он с детства предпочитал на трезвую голову, а вот запомнить все, что тут говорилось, было хорошей идеей. Но в четверть двенадцатого Дейвин решительно встал и попрощался. После этого окинул взглядом помещение, и Валентин, немедленно догадавшись о его намерениях, строго сказал:

— Э, нет. Внизу байки, тут гаджеты, электрика опять же… иди-ка ты с этим во двор. Метров на десять от стены хотя бы.