Аусиньш Эгерт - Дети серого ветра [СИ]

— Деньги? — усмехнулся наместник. — И сколько же?

— Ни в коем случае не деньги, — ответил журналист. — Мне нужны объяснения того, что сегодня было сказано. Это ведь отсылки к каким-то очень давним событиям, верно?

— Это займет много времени, — вздохнул хозяин дома. — Я бы хотел успеть отдохнуть до следующего заседания.

— Я не тороплю вас, — улыбнулся журналист. — Выберите время сами, главное, чтобы объяснения я получил именно от вас. И не через десять лет. Это возможно?

— Да, вполне, — кивнул наместник.

— Вот и отлично. А ваш секрет, Димитри, довольно банален. Я вам возьмусь посоветовать, как мужчина мужчине: найдите время выбраться в Израиль и встретиться с Ингой Сааринен. Думаю, ваш с ней малыш уже учится ходить.

Димитри, против ожидания Эгерта, горько вздохнул:

— Если он еще жив. У меня было много неудачных опытов на этот счет, Эгерт.

— В Израиле? — хмыкнул журналист. — Димитри, ребенок, вынашивание и рождение которого наблюдали израильские врачи, не может не быть жив. Уверяю вас, с малышом все в порядке. Пол ребенка Инга мне не сказала, да это и не мое дело, но в остальном… она ведь специально поехала именно туда. И теперь я понимаю, почему она просила не говорить вам об этом, по крайней мере тогда. Но мы созванивались месяц назад, и судя по звукам в ее доме, малыш был вполне благополучен.

— Хорошо, — согласился наместник. — После окончания суда я съезжу к ней, и если все так, как вы говорите, Эгерт, я ваш должник и можете располагать моим свободным временем. Правда, его не очень много…

— Я не жадный, — улыбнулся журналист. — Доброй ночи, господин наместник.

Но ночь у наместника доброй не была. Во сне ему виделся Старый дворец, полутемная малая приемная и в ней двое: император Аль Ас Саалан, воплощение Потока, и герцог Аизо да Кехан. Герцог спрашивал:

— Как же так, государь? Как такое могло произойти?

А император отвечал:

— И это тоже зачем-то нужно, Аизо. Это между ней и Потоком, а вверив ему свою жизнь, Путем следует идти, а не загадывать о нем. Но я почему-то думаю, что она к нам вернется.

И сон этот был совершеннейшей правдой.

А Хайшен все пять дней до того в своих видениях бежала по бесконечной дороге белого песка, искрящегося под ногами, и никак не могла понять, куда именно ей надо прибежать. А той ночью дорога сменилась зеленой травой под ногами, и такой травы не росло нигде в землях Саалан. И издалека ветер понес не родной, но памятный цветочный аромат, на который она и побежала даже быстрее, чем до того. Вдали виднелся темный сад и над ним всходила одинокая золотистая луна Нового мира. А ниже нее, но выше уровня темных крон, сиял маленький огонь, который Хайшен уже видела однажды. И ей предстояло дойти до него.

Когда она смогла это сделать, в Новом мире уже отпраздновали начало следующего года. К тому времени марка Шайни перестала существовать и была разделена на пять независимых баронств, два из которых были оставлены женам маркиза, остальные получили наиболее достойные из выпускников столичной школы магов. Сам маркиз получил свое бессрочное заключение в тюрьме на Вдовьем острове.

Димитри из-за хлопот, связанных с переправкой приговоренного на Кэл-Алар и оформлением всех необходимых обязательств, не смог доехать до Израиля, зато объяснился с Ингой по скайпу и увидел свое дитя — живого и веселого рыжего мальчика с вишнево-карими, как у отца, глазами.

Асана да Сиалан с мужем закончили подготовку к весне в графстве и начали продавать путевки на большое сафари. Графиня да Сиалан вернулась в край, чтобы участвовать в окончательном решении вопроса с фауной и куполом. Первое было в разгаре как раз к середине зимы, второе с оговорками и оглядками назначили на первую декаду мая.

Эгерт, впечатленный размахом подготовки, не тревожил наместника и сосредоточился на фигурантах иного порядка. Для статьи в BBC хватило и анализа прямых событий, очевидцами которых стали представители прессы, но чтобы полностью раскрыть подоплеку случившегося, нужна была большая и аккуратная работа. И Эгерт работал, переписываясь и встречаясь с участниками событий, которые были доступны и согласны общаться. До обещанной ему Димитри встречи оставалось почти полгода.

К Исиану Асани пришли с ответным визитом на восьмой день после его встречи с Иваном Кимовичем Рудым. Требовательный длинный звонок ранним утром, около семи, не испугал и не разбудил его, только удивил. Он открыл визитерам дверь, как будто только их и дожидался — в свежей одежде, выбритый, с аккуратно уложенными волосами.

— Доброе утро, — мрачно сказали ему люди в форме. — Собирайтесь, вам придется проехать с нами.

Память донора плеснула ужасом — не запредельным, скорее тоскливо-обреченным. «Не беспокойся, Макс, пока не происходит ничего такого, с чем я не смог бы справиться», — усмехнулся Исиан тому, что всколыхнулось внутри. И действительно, его привезли всего лишь к подполковнику Рудому. Снова. Там Исиан после получаса довольно странного разговора о предпочтениях в режиме дня и пищевых привычках получил адрес, по которому ему следовало послезавтра прибыть, пропуск и список предметов, разрешенных к провозу. Судя по списку, предполагалось путешествие через портал в составе группы сроком примерно на месяц. Так и оказалось. Его присоединили к гуманитарной миссии, направленной на Ддайг.

Миссия была странноватой: военные врачи и переводчики, офицеры полиции и он. Исиан успел известить об отъезде консула, собрать по списку все, что было разрешено, — даже если не пригодится ему, понадобится кому-нибудь, живые люди все же, — впасть в сомнения по поводу своей идеи, получить у консула поручения и распоряжения на эту поездку и потратить остаток вечера на сомнения в здравости своего предприятия в основной его части. Макс, появившись перед его внутренним взором, сухо усмехнулся в седые усы: «Не думай. Захотел, так делай или отказывайся сразу». Но отказаться Исиан не хотел, поэтому лег спать, а ранним утром явился на сборный пункт с тем самым рюкзаком, в котором ехало из Сорренто приснопамятное зеркало с ирисами. Туда поместилось все разрешенное, и рюкзак был даже не особенно плотно набит.

В общей сложности семь дней пути до Сердца Сагайдана Исиан молча шел, когда все шли, садился есть, когда все ели, и спал, когда все ложились спать. Предупредил только, что он вегетарианец, чтобы не получить случайно кусок плоти животного в свою порцию каши. И еще во время коротких свободных минут уходил от стоянки полюбоваться степью и архаичным хвойным редколесьем со всей его живностью. В остальном держался той линии, которую видел некогда в поведении Макса — вежливость без заискивания, немногословность, формальная приязнь без откровенностей. И входя в ддайгский город, услышал у себя за спиной: «Да точно такой же, как Бауэр, себе на уме, лишнего слова не добьешься», — и еле заметно улыбнулся комплименту.