Эрин Боумэн - Замерзший

— Как это?

— Ну, так называли на Западе каждого с Востока, кто экспатриировал, то бишь отказался от гражданства во время Войны, из-за того, что Запад захотел отделиться. Они были рады отказаться от своей страны. Но теперь, это выглядит так, как будто они приняли то, что раньше скорее было оскорблением и воспользовались этим. Это как плевок в лицо Франка.

— Это слишком парадоксально, — сказал Исаак, управляясь со штурвалом. — Особенно учитывая их новый лозунг, как они говорят о борьбе с Франком — что это поистине патриотический акт .

Кувшин достигает меня, и я делаю глоток, прежде чем передаю его Бо.

— А по поводу того вируса, который они выпустили в начале войны? — спросил он. — Это было патриотично?

Исаак пожимает плечами.

— Мой старик всегда говорил, революционеры и террористы это одно и то же. В этом нет логики, но в тоже время так оно и есть. И от этого у меня голова трещит.

Мой отец хмурится, задумавшись.

— Этот вирус был выпущен несколько десятилетий назад, так что люди, ответственные за это, вероятно, уже ни при делах. Может быть, мы не так уж много знаем об ЭмВесте, о Экспатах, как нам кажется.

Эмма выглядит, как будто она хочет снова напомнить об их воздушной атаке, но Бри перебивает ее.

— Мне все это кажется ужасно подозрительным. И чего это эти слухи и рассказы внезапно посыпались на нас.

— Мы направляемся на запад, — замечает Ксавье.

Сэмми оживленно стучит по столу.

— Да, может быть, мы все это слышим потому, что мы движемся по направлению к источнику. Может быть, эти рассказы умолкают, не достигнув Таема.

Мой отец поднимает бровь.

— А может быть Франк заставляет их умолкнуть.

— Погодите! — говорю я, когда одна мысль озаряет меня. — Помните, когда Копия смеялся по поводу наших планов насчет Группы А? Он сказал, что Франк оказывает нам слишком много чести, что мы собираемся найти единомышленников на Западе. Ну, может он имел в виду запад-запад. То бишь ЭмВест! Может быть, Франк знает , что они стали бы хорошими союзниками для нас и вот почему он был так одержим желанием остановить эту миссию.

Все повернулись и уставились на Джексона, который прислонившись к стеклу иллюминатора, выглядел скучающим.

— Думайте, что хотите. Если мы вернемся к нашей сделке, единственное что я сделаю для вас — это дам вам преодолеть Внешнее Кольцо.

Оуэн встал.

— Я оставил Сентябрь, чтобы она выяснила все об этих слухах об Экспатах в Бон Харборе, но, возможно, она должна будет попытаться выйти на связь с Райдером вместо этого. Я хотел бы знать, что он думает об этом всем.

Он вскарабкался к радиостанции находящейся рядом с Исааком, отчаянно пытаясь позвонить, прежде чем мы выйдем из зоны действия сети. Наши размышления продолжались до тех пор, пока алкоголь не начал греть нас, убеждая нас перевести серьезный разговор на что-то более расслабляющее. Когда Оуэн присоединяется к нам за столом, Эмма предлагает поиграть в игру «Маленькая ложь», или, как Повстанцы называют ее в Долине Расселин — «Бред сивой кобылы».

Такое впечатление, что мы играем уже несколько часов, каждый произносит пять предполагаемых фактов, а группа пытается угадать, что из этого ложь. Ксавье проговаривается, что ненавидит кошек, и каждый сует ему Дикси весь оставшийся вечер. Клиппер с моим отцом признаются, что боятся высоты, о чем я, возможно, догадывался по поводу парнишки, но не по поводу Оуэна. История о том, как отец Сэмми был казнен за подделку карточек для получения воды, портит всем настроение. Бри делится несколькими смущающими фактами от том, что произошло в ее жизни, которые мне бы слышать не хотелось: как она на спор переходила голая ядовитый плющ, еще в детстве мочилась в постель, как у нее начались первые месячные во время охоты и она пришла домой с пустыми руками, опасаясь, что умирает.

Команда истерично смеялась. Щеки Бри зарделись, но я уверен, что не от стыда. Она просто позволила алкоголю выставить все напоказ. С нами со всеми это произошло. Я так часто прикладывался к кувшину, что моя голова закружилась. Мостик стал как в тумане — лица вокруг стола тоже. Это Бри во всем виновата. Она продолжает распознавать мою ложь без каких-либо реальных усилий и это сводит меня с ума.

— Я таки думаю, что этого достаточно, — сказал Исаак, забирая почти пустой кувшин спустя некоторое время. — Мне не хота помогать вам справляться с похмельем завтра с утра.

— Ну, вот это то ты получишь все равно — промямлил Сэмми. — По крайней мере, со мной.

Оуэн игриво бьет его по затылку и группа ржет. Я не могу вспомнить, когда мы последний раз так сильно смеялись. Это здорово. Я улавливаю, как Эмма улыбается мне с другой стороны стола, ее улыбка — это приглашение.

— Исаак прав, — говорит мой отец. — Давайте закругляться.

Но в моей голове внезапно растет возмущение. Все кружится.

— Ты в порядке? — спрашивает Ксавье, когда я отказываюсь вставать вместе с остальными.

Я упираюсь головой в свои руки, лежащие на столе.

— В порядке.

— Ну конечно, — говорит Бри, и ее голос пронизан злобой.

— Я в порядке, — повторяю я. — Я просто… а что так громко то…

Смех Ксавье бьет меня по ушам, словно бушует буря, и я прогоняю их. Рука Сэмми ложится на талию Эммы. Он взял это в привычку.

За исключением Исаака за штурвалом, я вскоре остаюсь один. Я думал, тишина поможет, но она заставляет мою голову кружиться еще больше.

Меня сейчас вырвет. Меня наконец-то стошнит.

Я встаю и спотыкаюсь об мостик. Мои ноги предают меня на трапе, ведущем на главную палубу, и я в конечном итоге оказываюсь на коленях, упираясь в палубу руками. Передо мной появляется пара сапог.

Ну, ну почему! Бри. Она последний человек, которого я хочу видеть прямо сейчас.

— Мне нужен свежий воздух, — мне удается, как-то подняться на ноги — Это лодка. Мне плохо из-за нее.

— Ты уверен, что это не алкоголь? — Она расплывается, танцует передо мной, но я вижу достаточно хорошо, чтобы отметить ее самодовольное выражение лица.

— Ты выбрала лучшее время, чтобы начать снова разговаривать со мной.

«Кэтрин» кренится в бурной, черной воде, и я чуть не падаю. Бри хватает меня за локоть и помогает мне ухватиться за перила.

— Просто покончи с этим. Ты будешь чувствовать себя лучше после этого.

Я сжимаю холодный металл, повесив голову над краем. Мне нужно высвободиться. Я чувствую приближение тошноты, но делать это перед Бри кажется плохой идеей, как будто она выиграет какую-то игру, в которую, я не знаю, мы играли.

Я еще крепче сжимаю перила.

— Это неловко.

— Ты не единственный, кто слишком много выпил, — говорит она. — Тебе только кажется, что я трезвая, потому что ты набрался сильнее, чтобы понять разницу.