Медина Мирай - Зазеркалье Нашей Реальности [litres]

«Зачем? Зачем я это говорю сейчас, после того как поцеловал его, буквально разрушив наши привычные отношения?!»

Он всхлипнул и вытер слезы.

– Прости, что рассказываю об этом. Ты сейчас, наверное, в ужасе. Наверное, глубоко во мне разочарован. Я не знаю, каким должен быть и каким быть хочу. Есть только одно, что я знаю точно. Кажется, что ничего ярче этого со мной никогда не происходило… Это то единственное, что вселяет в меня жажду жить. И я не понимаю, как раньше жил без этого – без чувства любви к тебе. Ведь я люблю тебя, Каспар. Я люблю тебя! И мне больше не страшно говорить об этом. Ты как-то сказал, что готов отдать ради меня свою жизнь. Я попрошу о большем: просто… Просто проживи ее вместе со мной. Мне больше ничего не нужно!

«О боже, если бы отмотать время вспять и предотвратить этот поцелуй! Я бы отдал полжизни ради этого!»

Никогда Александр не чувствовал себя таким раздавленным и ничтожным. Само его существование стало казаться грубейшей ошибкой. Он хотел сказать о многом, но каждое слово, вырываясь наружу, обесценивалось в ту же секунду.

«Боже, до чего же ужасное признание! Одна слезливая мольба. До чего же жалко я, наверное, выгляжу!» – это укрепило его уверенность в том, что отныне Каспар больше никогда не будет думать и говорить о нем все с той же лаской. И никогда им не быть вместе.

Каспар испытывал все тот же стыд, все те же чувства, но по причине своей трусливой безучастности.

– Ваше Высочество, – он глубоко вздохнул, понимая, что не простит себя, если доведет юношу до слез, – я глубоко тронут вашим признанием…

Раздалась классическая мелодия. Телефон в кармане пальто завибрировал, настойчиво требуя, чтобы Каспар ответил на звонок. Компания вдалеке расшумелась. Четыре человека, уткнувшись в яркие экраны телефонов, прикрывали распахнутые от удивления рты.

– Возьми. – Каспара вывел из оцепенения голос Александра, хотя сам он в тот момент готовился проклясть все телефоны мира и человека, который их создал.

– Д-да. – Каспар нехотя потянулся к карману.

«Янмей» – отобразилось на экране.

– Алло?

Александр стоял, поникнув головой. Он знал, что услышит после звонка, и это даже близко не походило на то, о чем он мечтал с замиранием сердца.

Это конец. Пора учиться притворяться, что отказ его не ранит, а произошедшее – не больше, чем ребячество.

Между тем Каспар стоял молча и неподвижно, лишь изредка поглядывая на принца. Он был готов бесконечно просить у него прощения, но после звонка с тяжелым сердцем был вынужден прервать их разговор:

– Ваше Высочество… простите, прошу, простите, что приходится говорить об этом, но нам нужно вернуться во дворец.

– И что там? – спросил Александр безучастно.

Каспар раскрыл было рот, когда услышал от компании неподалеку:

– Же-е-есть! И что будет теперь?

– А кто теперь сядет на трон?

– Принц, кто же еще!

Александр тревожно уставился на Каспара.

– О чем они говорят?

Каспар глубоко вздохнул.

– Королева Делинда…

Он мог не заканчивать: в глазах Александра тут же появилось понимание.

«Есть только один способ все прекратить» – вспоминал он слова Саши.

– Королева Делинда… Ее убили.

«Королева умерла. Да здравствует король!»

Восшествие на престол, пусть и как следствие трагедии, – всегда радостное событие. Страна ни на секунду не могла остаться без монарха. Но Александра, влетевшего в кабинет сестры, мало волновали торжественные мероприятия по случаю его коронации, которые могли пройти лишь спустя много месяцев после кончины предыдущего монарха. При виде холодного тела сестры, распластавшегося на бархатном диванчике, с перерезанным горлом и грудью, залитой холодной кровью, он едва не лишился чувств.

Кто так жестоко мог поступить с королевой?

Люди в коридоре столпились, прижимая к мокрым глазам шелковые платки. Александр боролся с невыносимым желанием уйти. Он чувствовал на себе беспомощные взоры с теплящейся в них надеждой и непонятной ему мольбой. О, если бы эти люди не смотрели на него так! Если бы ушли, оставив его наедине с сестрой, чтобы он смог собрать те крохи своей любви к ней и осознать, как дорога, несмотря на все причиненные беды, она для него была. Слезы застыли в его глазах – он не желал давать себе волю. В груди не разверзлась та пустота, которой он ждал, направляясь в этот кабинет. Он чувствовал, что что-то, безусловно, исчезло, но не мог понять, почему же чувство скорби так слабо. Почему он не может заплакать? Ведь дело не в людях у него за спиной. Дело не в приличиях и королевской сдержанности.

Собственный ответ ошеломил его, положив конец жалким попыткам выразить свою боль: «Саша Клюдер спас мир от войны».

Но почему же он совершил это убийство именно сейчас? Он, расчетливый, умный и загадочный юноша, которого невзлюбила большая часть мира. Настоящий злодей в глазах великого большинства. Но тут Александр вспомнил, как смотрел на него Саша в вестибюле. Вспомнил его красные безжизненные глаза и вдруг понял: он плакал. Боль не была ему чужда, а признания, вырвавшиеся у него в покоях принца, навели Александра на мысль, что Саша – такой же человек, как и он. Младше на целых два года. Что бы ЗНР ни сделало с ним, он оставался подростком. И спонтанные необдуманные поступки, рожденные от нетерпения, ярости и наивной жажды справедливости, были тоже ему присущи.

Не все приняли смерть королевы.

Даже когда страницы крупных изданий запестрели громкими заголовками, люди, не желавшие смириться с новой реальностью, капризно заявляли, что это ложь.

Лишь когда начали бить колокола Вестминстерского аббатства, возвещая о смерти монарха, протесты иссякли. Лондон словно вымер: отменили все торжества, деловую активность, закрыли развлекательные центры. Люди окружили Букингемский дворец в последней, слабо теплящейся надежде, что вот-вот на балкон выйдет королева и помашет им в знак приветствия. Но тучи скорби сгущались с каждой минутой над королевской семьей. Бедняжка Александр! Последний он остался из целой семьи Каннингемов, говорили они. Пока одни жалели юного, отныне одинокого принца, другие надменно заявляли, что таково проклятье новоиспеченной династии Каннингемов. И не спадет оно, пока последний из них не ляжет в могилу. Вновь разгорелись отчаянные споры о великой ошибке смены королевской семьи.

Соболезнования и обещания немедленно прибыть в Лондон, чтобы разделить боль утраты с новым королем и всеми британцами, сыпались со всех уголков планеты от монархов, высокопоставленных чиновников, аристократии и знаменитостей.