Филип Фармер - Любовники. Плоть [сборник litres]

– Иди за мной, – сказала она и пошла вперед.

Сарвант озадаченно последовал за ней. Он хотел прояснить смысл нескольких замечаний женщины, но что-то в ее поведении остерегало от вопросов.

Храм Готии граничил как с богатыми кварталами, так и с припортовым районом. Это было солидное здание из напряженного железобетона, построенное в виде огромной полуоткрытой раковины и расписанное красными и белыми полосами. К нижней створке раковины вели широкие ступени из гранитных блоков, а внутри было прохладно и разливался неясный свет. Верхняя створка раковины опиралась на каменные фигуры – изображения богини Готии – величавой женщины с грустным задумчивым лицом и зияющей щелью на месте живота.

Внутри щели находилась большая каменная наседка, сидящая на яйцах.

У основания каждой кариатиды сидели женщины. Каждая была одета в такое же платье, как на проводнице Сарванта. Лохмотья здесь соседствовали с дорогими одеждами. Богатые и бедные сидели бок-о-бок.

Женщина без раздумий подошла к группе, сидевшей на цементном полу в полумраке. Вокруг кариатиды их собралось двенадцать, и они явно ожидали высокую блондинку, поскольку оставили для нее место.

Сарвант подошел к бледнолицему жрецу, стоявшему позади за гигантскими каменными башмаками, и попросил работы подметальщика. К его удивлению, оказалось, что он говорит с главным официальным лицом храма – Сарвант ожидал, что главенство принадлежит жрицам.

Епископ Анди заинтересовался акцентом Сарванта и задал ему вопросы, на которые он уже привык отвечать. Сарвант говорил правду, но вздохнул с облегчением, когда жрец не спросил его, почитает ли он Колумбию. Епископ отправил Сарванта к жрецу рангом пониже, который объяснил ему, в чем будут состоять его обязанности, сколько ему будут платить, где и когда он будет есть и спать. В заключение он спросил:

– Много ли ты зачал детей?

– Семерых, – ответил Сарвант, не потрудившись добавить, что все они давно мертвы и обратились в прах. Может быть, сам жрец был одним из потомков Сарванта. Может быть, каждый под этой крышей мог бы назвать его своим пращуром в тридцать каком-то поколении.

– Семерых? Превосходно! – воскликнул жрец. – Тогда у тебя будут те же привилегии, что у любого мужчины с проверенной фертильностью. Ты пройдешь тот же тест, что и другие, потому что в деле такой важности мы не можем полагаться лишь на честное слово человека. Предупреждаю: не злоупотребляй своими привилегиями! Твой предшественник был уволен за пренебрежение к метле.

Сарвант стал подметать изнутри храма, начав работу с дальней от входа стороны. Он уже дошел до колонны, где сидела блондинка, когда заметил мужчину, говорившего с ее соседкой. Он не слышал беседы, но женщина поднялась и распахнула платье. Под ним ничего не было.

Увиденное явно понравилось мужчине, потому что он кивнул. Женщина взяла его за руку и повела к одной из кабинок в задней половине храма. Они вошли, и женщина задернула занавеску над входом.

Сарвант лишился дара речи. Лишь через пару минут он смог снова взяться за веник. Теперь он заметил, что повсюду в храме свершается одно и то же действо.

Первым побуждением было бросить веник, бежать из этого проклятого здания и больше никогда здесь не показываться. Но он сказал себе, что, куда бы он ни пошел в Дисии, он встретит зло. С тем же успехом можно остаться в этом месте и посмотреть, можно ли сделать хоть что-нибудь для служения Истине.

И тут он стал свидетелем такому, от чего его чуть не стошнило. К изящной блондинке подошел здоровенный моряк и заговорил с ней. Она поднялась и распахнула платье, и через минуту они оба были в кабинке.

Сарванта затрясло от ярости. Он уже был достаточно шокирован, когда это делали другие, но она, она !

Он заставил себя остановиться и подумать.

Почему ее поведение возмутило его больше, чем такое же поведение других женщин? Потому что – следовало признать – она его привлекла. Несомненно, она вызвала в нем чувства, которые не вызывала ни одна женщина с того дня, как он встретился со своей женой.

Он поднял щетку, пошел в контору низшего жреца и потребовал ответа, что здесь происходит.

Жрец был очень удивлен:

– Ты настолько новичок в нашей религии, что не знаешь, что Готия – покровительница бесплодных женщин?

– Нет, я не знал этого, – ответил Сарвант дрожащим от ярости голосом. – А какое это имеет отношение к… ко всей этой… – Он умолк, поскольку в дисийском языке не было известных ему слов для обозначения проституции или продажной любви. Помолчав, он сказал: – Зачем эти женщины предлагают себя незнакомцам? Неужто это и есть поклонение Готии?

– А что же еще? – спросил жрец. – Это несчастные женщины, проклятые бесплодным чревом. Сюда они приходят после того, как в течение года старались забеременеть от собственного мужа, и мы устраиваем им обследование. У некоторых мы находим болезни, поддающиеся излечению, но не у этих. Для этих мы не можем сделать ничего.

И там, где бессильна наука, наступает черед веры. Эти несчастные приходят сюда каждый день – кроме святых праздников, когда они посещают божественные церемонии в других местах – и молят Готию послать им мужчину, чье семя оживит их мертвое чрево. Если за год они не будут благословлены ребенком, они обычно вступают в орден, где могут служить своей богине и своему народу.

– А что с Арвой Линкон? – спросил Сарвант, назвав имя блондинки. – Немыслимо, чтобы женщина такой красоты и славнейшей аристократической фамилии должна была ложиться с каждым встречным.

– Та, та, та, мой дорогой! Отнюдь не с каждым. Ты, может быть, не заметил, что все входящие сюда мужчины сначала идут к боковому входу. Там мои добрые братья проверяют, способны ли эти люди дать здоровое семя. Человек, страдающий от болезни, или по какой-то другой причине не подходящий для отцовства, отвергается. А красавец он или урод, мы не обращаем внимания: важны только семя и чрево. Личные вкусы также не должны учитываться в столь важном деле. Кстати, почему бы тебе не пройти осмотр? Нехорошо быть эгоистом и отдавать все свое семя одной-единственной женщине. Твои обязанности перед Готией не меньше, чем перед любой ипостасью Великой Белой Матери.

– Я должен идти подметать, – буркнул Сарвант и торопливо удалился.

Он закончил с полом в главном притворе, но далось это ему непросто: он не мог заставить себя не посматривать время от времени на Арву Линкон. В полдень она ушла и больше в тот день не возвращалась.

Ночью он опять плохо спал. Ему снилась Арва, входящая в кабинку с этими мужчинами – всего десять, он их сосчитал. Он помнил, что должен ненавидеть грех, а грешника любить, но из этих десяти грешников он люто ненавидел каждого.